Автор: Остролист;
Бета: временно безбетен;
Пейринг: СС/ГП, упоминается СС/РЛ;
Рейтинг: PG-13;
Категория: слэш;
Жанр: drama/romance, немножко юмора. POV Гарри;
Саммари: всё в названии;
Предупреждение: без учёта ГПиПП;
Дисклеймер: коммерческая выгода ролинговская, буквы алфавита общественные. Тапочки Северусовы. Всё остальное – моё;
Кому: подарок на День Рождения моей обожаемой бете – Kulyok, бессменной огранщице моих текстов и вообще потрясающему собеседнику;
Опубликование: с разрешения автора, естественно (я бы хотел знать, в каких руках будут обитать копии моих текстов).

 

---

 Я потянулся на широкой двуспальной кровати, зарываясь пальцами куда-то под подушку, доставая почти до изголовья, и зевнул, слушая, как почти бесшумно передвигается Северус по спальне. Именно что почти, не производят звука при перемещении только привидения, материальным объектам это не свойственно, хотя он старался.
– Слушай, а почему розовые? – я приподнялся, чтобы посмотреть на Снейпа.
Он обернулся, покосился на меня, и молча прикрыл за собой дверь. В ванную.
Парные предметы моего интереса в количестве двух штук висели в кабинете на крючке, связанные между собой розовой же ленточкой. Розовые пушистые тапочки с длинными заячьими ушками, трогательным розовым носиком-кнопочкой и вообще миленькой звериной мордочкой, навевающей мысли о чём-то таком заячьем же.
Достаточно только представить себе: подземелья, покои профессора зельеварения Северуса Снейпа, строгая обивка стен в тёплой светло-коричневой гамме, шкафы от пола и до потолка уставлены книгами по зельеварению, Тёмным Искусствам и Защите от оных, причём подходить к большей части книг просто страшно без серьёзной магической защиты, и, в центре свободной стены – тапочки. Рука сама тут же ко лбу тянется, проверить, нет ли температуры, да глаза протереть, чтобы убедиться, что это не зрительная галлюцинация.
Я каждый раз себя одёргивал, пресекая любопытство, пока не поздно, но тут сорвалось.
– Ну серьёзно, мне же интересно!.. – взмолился я, но всё перекрыл приглушённый звук льющейся воды. Короче говоря, меня он не услышал.
Я теперь, уже после окончания учёбы, понимаю, почему все студенты упорно его пытаются называть сальноволосым: он не просто много времени проводит во влажной атмосфере неидеально вентилируемых подземелий, он же ещё и уроки по зельеварению ведёт у всех семи курсов, да ещё и сам отдельно зельями занимается. В кабинете зельеварения вентиляция налажена хорошо, это так, но он же не в отдалении стоит, он в непосредственной близости от испарений. Тут уже дважды голову надо мыть, причём один раз – прямо в середине рабочего дня, но тогда приходится выбирать – либо обед, либо мытьё головы. А он и так по виду больше хлыст напоминает – высокий, худой, жилистый. Куда ж ему ещё худеть?..
Раньше я над причинами его внешнего вида не размышлял, но как посмотришь, неделя за неделей, как он вечером душ принимает, а за обедом он опять выглядит, как будто месяц не имел дела с водой и шампунем, хотя я сам видел, как он утром голову мыл – так поневоле призадумаешься.
Сказал бы кто ещё два года назад, что я буду именно со «слизеринским сальноволосым уродом» – так дуэль с результатом в виде тяжёлых физических увечий этому безумцу была бы обеспечена.
Да и потом что было… До сих пор удивляюсь, как мы с ним в процессе разбирания в собственных чувствах друг друга не пришибли? Это ж было совсем немыслимо – поверить, что это не приворотное зелье, не чары, а просто магическое взаимное дополнение друг друга. Возможность получить от него то, в чём нуждаешься и отдать то, что необходимо ему. И, кажется, он мне до сих пор не верит периодически. Днём наверняка именно так и считает, пока мы с ним вынуждены отстаивать интересы двух Домов-антагонистов, пока мы с ним защищаем своих питомцев друг от друга. Да уж, что змей пасти, что львят – неблагодарнейшее занятие… После такой баталии шипеть на кого угодно будет даже патологически миролюбивый и абсолютно неконфликтный человек. Северус Снейп же ни к первой, ни ко второй группе не относится.
А сейчас? Проклятье, он ни разу мне не сказал, почему он согласился последовать этому взаимодополнению. А ведь он был вполне способен по своему обыкновению изящно взметнуть правую бровь, посмотреть на меня, как на первокурсника, все эмоции обуздать, как делал всегда раньше, и выставить меня за дверь. Но до сих пор меня терпит. Хотя я точно знаю, что у него первые десять мест в списке управления своим поведением занимают разум и логика, а где-то там, на заднем плане всё остальное… Желание не задеть мои чувства, боюсь, и в двадцатку не входит.
Долго плещется. Похоже, он обиделся. Ну и что мне теперь делать, в свои комнаты идти? Он же в мою сторону теперь даже и не глянет, пока всё не обдумает, со всех сторон мои слова, внешний вид и поведение не рассмотрит, и не сделает для себя определённые выводы о том, как со мной себя вести дальше.
Вот только меня о своих выводах, как обычно, уведомить не соизволит. И список запретных тем не выдаст.
Приходится самому составлять методом проб и ошибок.
А то пошутишь о нравах Упивающихся Смертью – две недели мрачного молчания. Спросишь о тех, кто у него был до меня, – здравствуй, одинокая кровать покоев профессора чар Гарри Поттера, давно мы с тобой не виделись, всё больше в подземельях да в подземельях. Понял, не дурак: был бы дурак, не понял бы. А ведь иначе трактовать его молчание и вдруг исчезнувшую инициативу и нельзя было!.. Без малейшей задней мысли задашь вопрос, что он думает по поводу того, почему Ремус до сих пор упирается, не желая связывать себя узами брака с Тонкс – снова игнорирование и холодное «Доброе утро, профессор Поттер. Нет, ничего не произошло». И ответ на мой вопрос – только после того, как на него надавит Дамблдор. А я просто хотел сказать, что похоже, что у Ремуса не уничтожен до конца комплекс своей ликантропии, вот и отбрыкивается… Но оправдываться было бессмысленно, а потому я и не пытался.
Похоже, надо одеваться, так как если я не уйду сам, то мне же потом будет хуже. Резко замолкающий или уходящий от ответа Снейп – это тревожный признак, и последствия могут быть неприятными.
Я сел, потянувшись через всю постель, взял с низенькой прикроватной тумбочки волшебную палочку и призвал к себе одежду. Мантия и прочие предметы гардероба, лежащие на кресте стопкой, даже не шелохнулись. Хм…
Посмотрев на палочку повнимательнее, я в очередной раз себя выругал: это его палочка, да ещё и в индивидуальной защите, чужой руки не слушается. Похоже, он мне так и не простил до конца, что я тогда, сам не заметив, прихватил его палочку. Мол, Поттер, если уж столь невнимательны, то пусть вам будет стыдно хотя бы перед своими студентами, когда уже во время занятия заметите свою оплошность.
А ведь немудрено было!.. Палочки-то на ощупь похожие, и лежали рядышком, в темноте перепутать было просто, тем более, что, даже обменявшись палочками, мы всё равно могли колдовать столь же эффективно, как и своими – это всё то же магическое взаимодополнение, Риддл бы его побрал. Ну какая разница?.. А у меня даже тумбочки своей нету в его спальне, вот палочки и спутал.
И вообще, если я не присутствую в его покоях, то полное впечатление, что он уже очень давно живёт один. Да что там: что в его личных покоях никто и не бывал, кроме него самого! Зубную щётку призывай телепортационными чарами, одежду призывай, и убрать на место, в свои покои, не забудь, а то распылит к Риддловой бабушке и ни малейшего сожаления испытывать не будет. По крайней мере, ни разу я ещё не обнаружил на месте хоть что-то из оставленных мною вещей, поинтересоваться же их нынешним местонахождением я просто боялся, а распылить – это как раз в снейповом характере…
Он может меня называть по имени, но это происходит настолько редко, что он явно забывается, после чего почти сразу же делает вид, что ничего необычного не произошло. Он меня просто терпит…
Блииин… Пришлось палочку поспешно класть на место, пока он не пришёл и не заметил очередного покушения на его вещи, и брать собственную.
Я одел брюки, обулся, накинул на плечи мантию (всё равно рубашка мне сейчас не нужна: время отбоя уже наступило, и студентов по пути мне не встретится. А миссис Норрис я видом своего обнажённого торса, приглядывающего в незастёгнутую у горла мантию, не шокирую) и вышел в гостиную.
– Поттер, – его голос настиг меня уже у выхода, когда я уже протянул руку к дверной ручке.
Я обернулся: Снейп стоял на пороге спальни, и, не торопясь, вытирал волосы белоснежным полотенцем, второе полотенце было обёрнуто вокруг бёдер. Держал бы я язык за зубами, и никаких бы проблем не знал. А мне логическое продолжение столь хорошо начавшегося вечера не светит этак ещё с недельку… По крайней мере, раньше этого срока я к нему прийти просто не рискну.
– Ты куда собрался?
– К себе…
– А что случилось? – прямой взгляд чёрных глаз, которым сопровождался вопрос, вполне можно было назвать недоумённым.
– Да ничего, собственно, – машинально ответил я. – Я просто не хочу тебе мешать.
– А ты мне пока не мешаешь, иначе тебя я бы первым об этом поставил в известность, – резко сказал он, швырнув полотенце, которым вытирал волосы, на диван.
Разговор двух ненормальных. Я собираюсь уходить, потому что не хочу раздражать, а сам так и пожираю глазами, мечтая остаться, а он, обидевшийся на меня и не пожелавший ответить хотя бы фразой «не твоё дело, Поттер», недоумённо интересуется причиной моего почти свершившегося бегства. М-да.
– Если бы ничего не случилось, ты бы до сих пор валялся на кровати, – медленно ступая по густому и длинному ворсу ковра, он приблизился ко мне, я невольно отступил, прижался к дубовой двери. В итоге он остановился меньше чем в полушаге от меня, фактически перекрыв мне путь к отступлению, чуть склонил голову влево и оценивающе на меня посмотрел.
Лицо непроницаемое, и что думает – непонятно. Действительно непроницаемое, потому что я не могу проникнуть за внешний слой лёгкого недоумения, я не могу увидеть, что там, внутри, хотя я очень этого хочу – понять его, узнать, какими причинами руководствуется он в своих действиях, когда я рядом.
Я хочу понять его. И быть уверенным, что он не выгонит меня однажды без объяснения причин, не приведёт в свою спальню более удобного партнёра. Я просто не знаю, что нужно ему. Я пробовал беспрекословно подчиняться, пробовал вызвать его ревность – всё бесполезно: Северус Снейп, герой войны, двойной шпион, на провокации, да ещё столь дилетантские, не поддаётся.
До кошмаров уже доходит, когда сплю не рядом с ним, но я не могу позволить ему уйти. Я просто боюсь, как бы это ни звучало дико (как же, сам победитель Вольдеморта вообще может чего-то страшиться). Боюсь, что однажды всё кончится.
Он мой.
Мрачный, резкий, язвительный.
Спокойный, надёжный.
Сильный и тёплый…
Только я не имею никакого права считать его своим.
Он, увы, свой собственный и ничей больше.
– Ещё раз спрашиваю, что случилось? Или можешь уходить.
Значит, всё пока не так плохо, раз уж сам меня не вышвыривает. Пока мылся, передумал обижаться, что ли?
– Я…
Проклятье, когда он так близко, это заставляет меня думать совсем не о том, что нужно говорить в оправдание своей очередной глупости. Закрыв глаза, я постарался представить себе что-нибудь нейтральное, и тут он, словно издеваясь над тщетностью моих попыток, склонился к моему уху, высушенные волшебным полотенцем волосы скользнули по щеке, самые кончики коснулись моей шеи, и прошептал:
– Ну и что тебе мешает ответить на простой вопрос?
Садист… Руки пришлось вдоль тела прижать к двери. Чтобы не прикоснуться…
– Ты и мешаешь…
– Мне отойти? – Как же можно таким холодным голосом шептать так, что я тут же возбуждаюсь? Я не понимаю, в теории это просто невозможно.
– Нет…
– Тогда что?
– Я решил, что я тебя обидел своим вопросом…
– Нет.
– Тогда почему ты ушёл? – я, шалея от собственной наглости, открыл глаза и сам задал вопрос. Если не прибьёт на месте, значит, я был неправ, подозревая в негативной реакции. Должен же я хоть изредка оправдывать свои семь лет гриффиндорства? И наглостью дозированной, и риском. В меру. Потому что я предпочту терпеть язвительные реплики, льющиеся с тонких губ, чем перегнуть палку и лишиться его.
Тишина. Теплое дыхание на коже перехода от плеча к шее.
– Потому что если бы тогда я начал на него отвечать, то неизвестно, когда пошёл бы мыться. Такой ответ полностью тебя устраивает, или тебе нужны дополнительные пояснения о том, что я за сегодняшний день вымотался, и минут через пять без приёма душа свалился бы спать? – его руки по-хозяйски скользнули под мою мантию.
– Ну, я их уже получил… ммм, Северус… – я замер, поняв, что допустил оплошность, позволив себе фамильярность. Раньше я вообще никак его не называл, стараясь ограничиться обращением на «ты».
– Что-то не так? – он остановил массажирующее блуждание пальцев по моей спине, и взглянул на меня.
Не выдержав его изучающего взгляда, я отвернулся. Я даже не знаю, что сказать: я хочу иметь право называть его по имени, но он будет против. Категорически против: пусть и не скажет об этом вслух, но я слишком хорошо помню, как он относится к фамильярности, как тщательно он соблюдает все нормы общения. А то, что спим вместе… Как там говорил Драко?.. «Постель – не повод для знакомства». Очень по-слизерински.
Помолчав в ожидании ответа, он произнёс нейтральным голосом:
– Гарри, если не хочешь, можешь просто остаться спать рядом, я тебя не гоню.
Я постарался ещё плотнее прижаться к двери, и в ответ он отстранился, высвобождая руки:
– Нет?.. Поступай, как захочешь. Предложение в силе, – после чего развернулся и оставил меня в гостиной одного.
Чёрт, я опять сделал что-то не так… Я опять сглупил, и я даже не понимаю, на что он обиделся сейчас. Ну на что в этот раз?.. А объяснения ждать как всегда бессмысленно, скорее он сменит цветовую гамму одежды на лиловую, перестанет тиранить студентов на собственных уроках и заведёт себе манеру всех встречных угощать леденцами. Короче говоря, тогда это будет уже не он. А потому объяснение не будет для меня полезным.
Единственным ответом мне стала погасшая почти сразу же вертикальная полоска света в щели между дверью и стеной: он лёг спать.
Ждать не собирается, словно не волнуется.
И я этому… рад?
Раз предложение в силе, значит, не гонит… Значит, пока ещё не обиделся окончательно. А если я уйду, то его реакцию на этот демарш предсказать будет сложно.
Стараясь не шуметь, я переместился на диван, обтянутый чуть шершавой кожей, решив подождать, пока Снейп заснёт. Потому что я не уйду, если уж он сам сказал мне практически прямым текстом, что ему предпочтительнее моё присутствие, чем собственное утреннее одиночество. Именно такими словами он никогда и не скажет, разумеется, но, общаясь с ним настолько тесно вот уже полтора года, начинаешь хоть как-то разбираться в контексте. Вывод был более чем правдоподобным, потому что иначе он мне и дверь бы в коридор предусмотрительно открыл, и в спину порекомендовал заодно, пока буду к себе идти, пройтись по замку кружным путём, нарушителей режима повыслеживать.
Я не уйду. Потому что нам вместе лучше, чем порознь.
Мой первый опыт создания каких-либо постоянных отношений с парнем закончился полезно: я был знаменитым, Победителем Вольдеморта, и быть со мной считалось престижным. Пока он не узнал, что я плохо сплю, что регулярно мне снятся кошмары, что довольно часто бываю мрачен, и вообще моя широко растиражированная радостная улыбка приберегается мной для фотографов «Ежедневного Пророка» и «Ведьмополитена». Потому что она фальшивая, а близкому окружению я лгать не хочу. Встречаться со мной он расхотел, и очень быстро исчез из моей жизни: столь близкое знакомство со звездой оказалось совсем не тем, что он, похоже, себе представлял. А повторения той же истории, глядя в хищно-заинтересованные глаза магов на очередном светском приёме, не захотел уже я.
Покой и молчаливую поддержку смог дать мне только Северус. По крайней мере, когда мы наедине, и в постели не нужно контролировать своё поведение, он чуток, искренен и заботлив. И я не хочу лишиться этого, впервые найдя то, в чём нуждаюсь. Возможность не обращать внимания на шаблоны, приписываемые обществом мне, и не играть каждую минуту роль героя магического мира. Профессор зельеварения и декан Дома Слизерин Северус Снейп столько лет тыкал меня носом в то, что я не герой, хотя всё моё окружение пыталось во мне это взрастить, но получилось объяснить этот тезис только когда стал моим любовником. Пожалуй, будучи студентом, я просто ещё не мог осознать, что беспрекословное следование пути, навязываемого Дамблдором – это изощрённый вид самоуничтожения. Потом стал это понимать, а когда мы стали любовниками, я понял, что слишком много потерял, стараясь оправдывать что я из себя что-то представляю.
… Эх, как же я обломал, – иного слова и не подберёшь, – Дамблдора, отказавшись от поста ЗоТИ, когда после войны с Вольдемортом возобновилась работа школы! Не без «дурного влияния» Снейпа, конечно же. Да, защиту я знаю теперь на солидном уровне, но «профессор защиты от Тёмных Искусств Гарри Поттер» – это снова либо следование чужим ожиданиям, либо сплошное оных разочарование. Обойдутся студенты, обойдётся директор: я на публику работать не собираюсь, поддерживая имидж победителя Вольдеморта. Пусть детишки лучше чары хорошо изучают на моих уроках, чем стремятся превзойти меня по уровню школьных безумств. В школе магии нужно учиться, а не хулиганить. А то что я себя не вёл благоразумно – так это вопросы к обстановке, ведь сложно было зарывать голову в песок, подобно страусу, когда то «Наследник Слизерина» в Хогвартсе на студентов нападал, то возродившийся Вольдеморт начинал активизировать свою деятельность… Когда надо выживать, не обращаешь внимания на то, насколько твои действия с уставом Хогвартса соотносятся.
И теперь, будучи защищённым абсолютной убеждённостью Северуса в моей человеческой природе, снова трансфигурироваться в героя, реализуя ожидания окружающих, я не хочу.
Я сидел, забравшись на диван с ногами, бездумно теребил в руках диванную подушку, и, глядя в сторону спальни, выжидал.
Он смог понять, что мне требуется, и не скупится. Пусть не говорит, что чувствует, но я могу хотя бы помечтать, что что-то значу для него. Северус… Пока он рядом, я пытаюсь не задумываться о том, что счастье никогда не бывает вечным. А я ведь счастлив…
Но если бы я знал, что ему нужно, и что он хочет получать… Взаимодополнение: если бы был способ разведать, какова его привязка ко мне, я бы сделал всё, чтобы ему не потребовался никто другой.
Прошло где-то минут двадцать, и я решился перебраться в спальню, и, может быть, даже забраться к нему под бок, и заснуть, обнимаемый спящим Северусом. Любовником, постоянным партнёром?.. Просто Северусом. Это более объемлющее понятие.
Погасив магический светильник в гостиной, я осторожно разулся, оставил ботинки у порога: не потеряются. Стараясь не шуметь, я на цыпочках прошёл внутрь, разделся и снова положил вещи на кресло. Присел на кровать, слабо различимую в тусклом льющемся через проём высокого узкого окна свете молодого месяца. Северус лежал на спине, чуть откинув руку на половину кровати, которая формально была моей.
– Я тебя не заставляю оставаться, если ты сам этого не хочешь, – раздался совсем несонный голос. Он столько времени не спал, хотя сам признался, что устал за день. Ждал, что я решу. Значит, ему это важно?
– А если я хочу?
– Значит, залезай под одеяло и спи, – я почувствовал шевеление.
Он отвернулся от меня, именно это движение я почувствовал. Ну и как мне поступить? Что он хочет на самом деле, чтобы я оставил его в покое, или чтобы обнял?
Желание спать сбежало, как будто я ему угрожал «круциатусом», и мысли закрутились в голове, заняв освободившееся место. Может, я зря остался? Здесь я в таком состоянии не засну. Но в своих покоях будет ещё хуже…
На ощупь найдя край тонкого одеяла, я послушно забрался с ногами на кровать, лёг на спину и укрылся. А что дальше? Сверлить спину Снейпа взглядом было бессмысленно, смотреть в потолок не особо радостно, и, чтобы не расстраиваться, я тоже повернулся к нему спиной.
Он молчал, но дыхание было слишком тихим, чтобы можно было подумать, что он заснул. И, похоже, не собирается. Интересно, а о чём он сейчас думает, что именно для себя решает? Я не знаю, а угадать не получится, логику его поступков сложно даже описать, не говоря уже о том, что он думает и чем именно руководствуется.
Так хорошо всё начиналось: очередная неделя подошла к выходным, и завтра можно было бы поваляться в постели подольше. И не только поваляться… Я судорожно вздохнул, гася порыв расстроено шмыгнуть носом. Через пару минут матрас за моей спиной прогнулся чуть сильнее, это Северус перекатился в мою сторону, прижался и обнял:
– Гарри, если я так тебе неприятен, то почему ты приходишь ко мне снова и снова?..
Я замер: он ошибается, думая так.
– Нет, мне приятно быть рядом с тобой…
– Тогда почему ты снова и снова отскакиваешь от меня? Ты задаёшь вопросы, но не хочешь получить на них ответы. Это просто попытка поддержать светскую беседу? Тогда не стоит.
– Я не… Мне интересно. Но ты меня к себе не подпускаешь!
– Почему же? – с лёгкой язвительностью прошипел он. – Сейчас между нами и лезвие ножа не просунуть…
– Я не об этом! – я попытался развернуться и посмотреть ему в лицо, но он крепко меня держал. – Ты не позволяешь мне почувствовать, что я живу с человеком, а не с големом. Тебе неважно, что я чувствую.
– Уверяю тебя, если бы меня это не интересовало, ты всё это время упивался бы своей несчастной судьбой и злился бы на бездушного ублюдка-Снейпа, отвергнувшего твоё предложение попробовать посмотреть, что у нас получится, раз уж оказалось, что мы взаимодополняемы, а это большая редкость даже в магическом мире, чтобы этим пренебречь.
– Не заметно, что тебе интересно!..
– Или бы исполнял роль живого матраса.
– Не выдумывай, ты бы так не поступил со мной!
– А мог бы.
– Не посмел бы!
– Ещё как посмел бы. Тобой манипулировать проще простого, достаточно было бы посадить тебя на голодный эмоциональный паёк, и ты бы сам предлагал мне себя, лишь бы что-то чувствовать.
– Ты, сволочь!! – я в очередной раз попытался вывернуться из его рук. Снова безуспешно, он занял слишком удобную позицию: брыкаться проблематично, руки он держит…
– Да ты вообще приходишь сюда только за порцией расслабляющего секса, и магическое взаимодополнение тебе нужно, чтобы оправдывать своё присутствие в моей постели, – последние слова он практически прошипел. – Ты даже не хочешь замечать, как ты меня называешь. Я вообще не уверен был до сегодняшнего вечера, что ты помнишь моё имя. А как вспомнил и произнёс, так тут же замер, будто сказал что-то непристойное, – с последними словами он разжал руки и откатился назад.
Какая же он скотина… Это неправда.
– Неправда…
– Ещё какая, – утвердительно припечатал он.
– Ты мне нужен.
– Если бы Терри Бут не был стопроцентным гетеросексуалом, ты бы с лёгкостью переключился на своего ровесника. На нашего профессора трансфигурации.
– Он меня не интересует.
– Тебя заинтересует любой подвернувшийся вариант.
Значит, он думает, что я лёг бы в постель с любым? Вот теперь я разозлился.
Развернувшись, я приподнялся и набросился на него.
Через несколько минут борьбы я сидел у него на бёдрах, обида прибавила мне уверенности в собственных силах, сжимал руками его запястья и яростно целовал, впиваясь в тонкие губы практически укусом. Наконец он сдался, перестал сопротивляться, и только удостоверившись, что больше трепыхаться не будет, я чуть отстранился:
– Северус, если я ещё раз услышу от тебя такие слова, ты крупно об этом пожалеешь…
– Ты так уверен в собственных силах? – даже не отдышавшись, он язвил, как будто ничего не произошло.
– Я с Вольдемортом справился.
– Велика заслуга…
– Сев… – отпустив его руки, я опустился на него и постарался обнять за шею. – Мне нужен только ты и никто иной.
– Пока не подвернётся кандидатура получше.
– Пока ты меня не прогонишь, – возразил я. – И, если уж ты мне не веришь, заодно тогда попробуй объяснить, почему ты сам соглашаешься быть таким временным вариантом.
– Приходится довольствоваться тем, что есть, потому что ничего постоянного не бывает, – холодно ответил он с явственным привкусом горечи в голосе.
Откуда эта уверенность?.. Хм.
На пустом месте такое не возникает. А уж у него – тем более, ему порой нужен отдельный, специальный повод, чтобы позволить себе сделать что-то. Особенно – в отношении других людей: как он тогда, в конце моего третьего учебного года, почти умоляюще просил Сириуса дать ему причину убить его!.. Имел ведь полное право, министерство тогда своим объявлением в «Ежедневном пророке» выдало индульгенцию любому, кто встретит Сириуса Блэка (и выживет после встречи с ним), но ему всё равно нужно было оправдание столь необратимых собственных действий – это ж не зелье, приготовленное с ошибкой, заново не сделаешь.
Ему нужен повод, чтобы меня оттолкнуть.
А на некоторые темы он реагирует слишком уж болезненно. И это наводит на определённые подозрения… Хоть в чём-то все наши с ним размолвки оказались полезны, потому что, кажется, я кое-что понял.
– Кто он был?
– О чём ты?
– Кто был тот человек, который тебя бросил, предпочтя более выгодный союз?
– Это твои домыслы, – отрезал Северус.
– Ты сам мне говорил, что я не хочу получить ответы, – отчеканил я. – Так вот, Северус, я хочу знать, что это за скотина, которая тебя бросила так, что ты перестал верить в искренность людей.
– Я им и так не особо верю, если ты не в курсе.
– Ну?
– Ты уверен, что хочешь это знать и не пожалеешь о своём вопросе?
– Да.
– И даже если это не в самом лучшем свете выставит кого-нибудь из твоего ближайшего окружения?
– Да, залюби тебя дементор!..
Северус отвернулся и практически прошептал:
– Это был Люпин.
Я оторопел.
Мне оставалось только молча хлопать глазами, смотря на него. На мрачный профиль, если быть точным… Несколькими экономными движениями Северус сместил моё несопротивляющееся тело на кровать и снова повернулся ко мне спиной.
Ремус… Никогда бы не подумал. Сколько их обоих наблюдаю – оба никогда не давали ни малейшего повода предположить, что между ними что-то есть, не позволяли увидеть даже тени подобных отношений.
– Но как? Когда?
– Уходи, – велел он, игнорируя мои вопросы.
– Почему ты меня гонишь?
– Время воспоминаний закончилось. Теперь ты меня раздражаешь.
– А если я совсем уйду, потому что ты такими словами меня очень обидел?
Мой вопрос, больше похожий на жалобный скулёж, чем на спокойную попытку разобраться во всём, он оставил без ответа.
Если я уйду, я сюда больше не смогу вернуться. Он не позволит. Ни мне – переступить порог, ни себе… терпеть меня рядом после демонстрации своей уязвимости и практически слабости… он выдал своё слабое место. Если я уйду – он сочтёт моим ответом именно это.
– Северус…– я осторожно дотронулся до его спины рукой. Действительно осторожно: в таком состоянии он вполне был способен и на то, чтобы схватить с прикроватной тумбочки волшебную палочку и вышвырнуть меня из своих покоев. А потом упиваться собственной болью…
А ведь ему и в самом деле больно… Я потянулся к нему и обнял сам.
Ремус его бросил. Похоже, достаточно давно. И, выходит, именно бросил, они не расстались по обоюдному согласию – иначе воспоминания Северуса не были бы настолько болезненными. А раз Северус так относится ко мне, то он, получается, переносит свой прошлый опыт на нас…
Чтобы не остаться одному, лучше всегда считать, что ты один, и неважно, кто крутится рядом… Мерлин, как же Ремус мог его оставить именно с такими выводами?! Люпин же всегда был предельно дипломатичен?.. Неужели Ремусу было, несмотря на их общее прошлое, просто всё равно?!
Мы лежали в густом ночном сумраке. Просто лежали и молчали.
Почему всё это произошло?
Узнать о Ремусе с такой стороны было неприятно. Да, мы все не идеальны, но… но я хотел бы никогда не узнать об этом. Потому что я не хочу, чтобы в прошлом Северуса это было. Да, он неидеален, у него много недостатков, но он не заслужил такого. А предательство человека, которому был готов в бою спину доверить защищать – это очень серьёзно и очень больно. И, точно, Северус как-то действительно проговорился, что мало кому доверяет, а на мой вопрос о соратниках, из всего Ордена Феникса упомянул только меня и Грюма.
Через какое-то время я почувствовал, как под моими руками при очередном вдохе его рёбра приподнялись чуть больше, он набрал воздуха и заговорил:
– Это началось через семь лет после того, как убили твоих родителей. Мы оба были одиночками, я знал о его тайне и не боялся, когда он в человеческом обличье находился рядом, в конце концов, я знал все ограничения, которые необходимо соблюдать, находясь рядом с ним. Его это устраивало, мы не требовали друг от друга неземной любви. Я считал, что мы должны сперва дать закрыться тем ранам, которые терзали нас обоих. Он потерял друзей, а у меня воспоминания о прошлом в стане Лорда были такими, что все те годы в одиночку я без снотворного просто не ложился. Встречались раз в неделю, в две недели… Спокойные, ровные отношения. Когда ты поступил на второй курс, он сказал, что не хочет пока продолжения. На время учебного года. Мол, нам обоим надо время подумать, хотим ли мы продолжать, создавать нечто большее. Через год, когда Дамблдор предложил ему работу в Хогвартсе, Люпин предложил подождать ещё год, потому что не хотел усложнять наши с ним отношения. А они и так были неоднозначными…
Северус замолчал, и я, поколебавшись, решил спросить:
– Ты поэтому и согласился готовить ему тогда антиволчье зелье? Потому что ты его не ненавидел, хоть он и был Мародёром? И весь год не выгонял из школы, хоть Ремус и был потенциально опасен?
– Да, – безжизненно произнёс он.
– А потом что произошло?
– В конце года он обрёл своего потерянного было друга, Блэка. Признаться Блэку о нас он не смог, он всегда дико боялся потерять друзей. Тогда, назавтра же после тех событий он просто сбежал от меня. Написал мне, что больше в моём присутствии в своей жизни не нуждается, и все мои попытки встретиться, чтобы поговорить, просто игнорировал. Год он общался с собратом-Мародёром, компенсируя тому своё двенадцатилетнее неверие. Потом появилась Тонкс, потом Беллатрикс убила Блэка.
Я очень хорошо помню этот период… Я думал, что Ремус столь дипломатично вёл себя потому, что был благодарен за зелье, и потому, что считал Северуса соратником. А вот оно как оказалось… И порвать окончательно не мог, разругаться и мосты сжечь, и вернуться боялся, потому что не хотел ранить чувства Сириуса. Балансировал и давал надежду. Получается, бесплотную.
– И что?..
– Больше не было никаких ограничений вроде боязни, что Блэк не примет выбор Люпина. Выбор-то был тот ещё, я с точки зрения Блэка был абсолютным Упивающимся Смертью, без всяких оговорок… Да к тому же вскоре оказалось, что метаморф не может так понять оборотня, как зельевар.
– Как я понимаю, Ремус… – я не решился закончить фразу, хотя уже предполагал продолжение рассказа.
– Да, он предложил восстановить наши отношения.
Всё это время, пока он сухим голосом рассказывал, я чувствовал под ладонью биение его сердца и машинально отслеживал то, насколько равномерно он дышал. Нет, не дышал: старался дышать.
Ремус его сперва оттолкнул, а потом сделал вид, что всё в порядке, ничего особенного не произошло и всё можно вернуть…
Проклятье, а ведь я тоже так делаю! Я ухожу раньше, чем он успеет меня отругать за излишнее любопытство, а потом возвращаюсь, когда он прекращает злиться. Он никогда ещё раньше не выставил меня за дверь, хотя и способен на это. Мерлин, после того, что с ним было, он ведь и не выставил бы меня: я ведь тоже был бы способен обидеться и порвать с ним. По крайней мере, окружающие уже успели для себя сложить именно такой мой образ. Победитель Вольдеморта, боец от рождения, слабостей никогда не было.
Я кретин и нет мне оправдания.
– Северус… Прости меня.
– Не страшно, – он лёгонько пожал плечом, – когда-нибудь ты о Люпине всё равно узнал бы.
– Я не об этом.
– И о чём же?
Пора признаваться в идиотизме, даже если он во мне разочаруется окончательно.
– Я уходил, потому что думал, что я тебя раздражаю какими-то словами и делами, и я… хм, просто хотел временно ретироваться, чтобы не пасть жертвой твоего плохого настроения, а то и вовсе гнева.
– И что же я бы мог сделать, по твоему мнению? – в голосе, прежде ровном и безвкусном, постепенно появился отзвук интереса, слабенький, но заметный.
– Ну, не знаю… так, глупости всякие.
Северус помолчал, после чего развернулся и обнял меня:
– Ну-ка, признавайся, мне уже любопытно, что ж такого я мог с тобой сделать?
– Не буду, это чушь.
– Не отпущу, пока не скажешь, – с отчётливой иронической ухмылкой в голосе пригрозил он. Ну, хвала Мерлину, я вроде бы прощён. Пришлось отвечать:
– Например, распылишь, как мои вещи, которыми я изредка засоряю твои комнаты.
– Чего?!
Изумление в голосе было кристально-чистым, словно родниковая вода. Безупречно-прозрачным, без малейших примесей вроде… притворства. Кажется, сейчас меня будут клеймить позором…
– Ну, я несколько раз оставлял у тебя что-нибудь из одежды, и… ты чего смеёшься? – возмутился я. Он почти задыхался, пытаясь справиться со смехом, но тот всё равно прорывался наружу всхлипами. Сжал меня в объятьях и сдавленно простонал:
– Ой, не могу… Ты идиот. Во-первых, срок в Азкабане – это не то времяпрепровождение, к которому я стремлюсь. Мне казалось, что ты уже в курсе. Во-вторых, если уж я захотел бы тебе показать, что ты меня обидел, то, чтобы поквитаться с тобой, то у меня в распоряжении имеется масса других способов, более безопасных для нас обоих, да к тому же не дающих повода от меня уйти. Я очень экономен и людьми из своего окружения не разбрасываюсь. А в третьих… Ты хоть раз в платяной шкаф заглянул, чудо?
Мне осталось только покаянно произнести:
– Эээ… Нет. Это ведь твой шкаф.
– Поттер, ты меня поражаешь. Наши с тобой покои расположены в изрядном отдалении друг от друга. Неужели ты думаешь, что я мог бы позволить тебе с утра пораньше бежать к себе в покои через весь замок за комплектом одежды и нижнего белья? Или ходить туда же за зубной щёткой? Помимо всего прочего, как подобное зрелище выглядело бы в глазах студентов? А наши отношения – не повод для сплетен.
Я помолчал, гладя пальцами его ладонь, после чего нашёл аргумент против, я просто не мог уже вот так сразу признаться в собственной несообразительности:
– Но я ни разу ничего из своих вещей не видел.
– Правильно, потому что я не люблю, когда комната напоминает хаотически заполняемый склад вещей и одежды. Я твои вещи убирал в шкаф.
– А… зачем, уже понятно. А почему мне не сказал ничего, мол, Поттер, вот тебе полка в шкафу, и не разбрасывай одежду, где попало?
– Честно? – я кивнул. – Потому что был абсолютно уверен, что ты при первой же «пропаже» сунешь нос в наиболее вероятное место их обитания. Да к тому же… Не будем показывать пальцем, но кое-кто с первого курса обладал чрезмерным любопытством и катастрофической тягой совать нос во все облака, не задумываясь о подстерегающих его молниях. А уж в шкаф заглянуть, имея на то законные основания…
– Понял, я сглупил…
– В этой ситуации ты не идиот, беру свои слова обратно, – вздохнул он, – ты просто не изменил своих шаблонов мышления в отношении меня, хотя мы с тобой уже в совсем иной ситуации.
– А ты? – парировал я.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь тоже не меняешь своего отношения.
– Меняю, иначе ты бы здесь не находился.
– Ты этого просто не замечаешь, – я попытался подавить вздох, но не особо успешно. – Ты ведёшь себя так, словно я – один из Мародёров. Словно я буду вести себя как Ремус Люпин…
Я почувствовал, как его руки замерли, словно окаменели.
– Северус?.. Я тебя обидел?
– Нет, – слишком поспешно ответил он.
Солгал: слова говорили одно, а язык тела – другое. Он слишком сжался, словно хотел сомкнуть пластины брони. От меня.
– Северус, я – не он, и становиться им не собираюсь. Я вёл себя… так, как себя вёл потому, что я не знал, как с тобой общаться. Правда… я просто не знал… Ты ни разу не показал мне, что ты относишься ко мне с большей приязнью, нежели вынуждает взаимодополнение, – к окончанию очередной попытки оправдаться я уже совсем сник.
Он мне не поверит. Я полтора года действовал так, словно наши с ним отношения – развлечение. Словно я отступаю потому, что мне неинтересно, что он чувствует, что меня не интересует, больно ли ему, если я его ненароком обидел. А я просто боялся сделать ещё хуже, боялся, что он выставит меня, как причину всех негативных переживаний.
Помолчав некоторое время, он тихо произнёс:
– Хорошо, я тоже был не совсем прав. Что дальше?
– Не знаю… А мы с тобой можем попробовать продолжить? Просто продолжить, раз уж разобрались в некоторых взаимных непонятностях?
– А ты сам этого хочешь?
– Да, – я попытался кивнуть, дублируя свой ответ. Кивок особо не получился, я лежал, уткнувшись носом в его грудь, чуть ниже ключицы. – А ты?
– Нет смысла продолжать то, что скоро закончится… – раздалось над моей головой.
– А если не закончится, Северус?
– Что ты имеешь в виду?
– То, что я действительно останусь рядом до тех пор, пока сам не выгонишь.
– И ты готов на это пойти, даже зная, что выгнать могу? – спросил он в лёгким неверием в голосе.
– Меня уже научили жить тем, что есть сейчас. Вспомни войну, у меня ведь были очень низкие шансы выжить после личной встречи с Вольдемортом.
Он не ответил. Не попытался уточнить мои слова, не попытался опровергнуть. Это было правильно: я действительно выжил лишь благодаря свой гипертрофированной удаче да помощи Грюма и Снейпа. Реальная помощь поступала только от них, Гермиона и Рон не были способны серьёзно помочь, сами зная столько же, что и я, а то и меньше. Остальные же вообще рассчитывали на то, что мне хватит одного лишь везения. А как я поминал отнюдь не добрыми словами Дамблдора, который первые пять лет моего обучения в Хогвартсе на должность профессора ЗоТИ приглашал магов, «не совсем подходящих» на постоянную должность! Даже Ремус ведь не подходил – из-за его ликантропии. У меня не было нормальной базы знаний, большую часть заклинаний и проклятий я изучил, так сказать, факультативно.
– Но шансы у тебя, тем не менее, были. Более того, ты выжил.
– Да, выжил… Но я не был в этом уверен, – я непроизвольно вздохнул. – Из меня с самого детства выбивали как пыль из ковра надежду на собственное благополучие. Сперва я не знал, достанется ли мне ужин, или дядя с тётей снова запрут меня в чулан за запрещённые разговоры, а то и вовсе за спонтанную магию. Потом – что доучусь до конца учебного года, и меня ни Вольдеморт не убьёт, ни василиск не сожрёт, ни «убийца и предатель» Блэк не заавадит. О Турнире я молчу, об Амбридж тоже… А теперь я просто не способен верить в то, что серьёзных опасностей больше нет.
– И причём здесь серьёзные опасности?
– Да как-то надоело мне от кошмаров просыпаться в холодном поту…
– Каких ещё кошмаров?! – ой, кажется, зря я сказал про кошмары, у Северуса в голосе мгновенно прорезались жёсткие нотки.
– Никаких. Тебе послышалось, – попытался я замять эту тему как можно более уверенно и спокойно.
– Поттер, – прорычал он, – веритасерум находится в соседней комнате. Сходить за ним?
– Эээ… Не надо.
– Мне повторить вопрос?
– Нет. Просто… Когда я у себя сплю, то куча ужастиков вместо нормальных снов мне гарантирована.
– И… И давно это? – понизил тон Северус.
– Не помню.
– Гарри, – как можно более мягко начал он, – я ж тебя не убью за честный ответ. И пытать за это не буду. Скорее, я тебя буду пытать, пока ответа не добьюсь…
А он как раз и не шутит. Никаких пыточных заклинаний, разумеется: ему достаточно просто выставить меня за дверь, и через неделю максимум я сам приползу. Похоже, он это только что сообразил. Кажется, я попался, что называется, дракону в лапы.
– На торжестве по поводу годовщины окончания войны, ты тогда больше двух часов разговаривал с Гермионой, и я…
– И ты что? – спросил Северус.
– И я понял, что если бы на её месте был парень, я бы умер на месте.
– Ты меня приревновал? – озадачено протянул он.
– Ну не то чтобы… Да, ты не интересуешься женщинами, но я как представил, что ты можешь столь же заинтересованно разговаривать с парнем…
– И почему же тебя это задело? – поинтересовался он.
– Потому что я вдруг понял, что я не хочу отдать тебя никому другому, как бы эгоистично это ни звучало…
– Ну так не отдавай, – предложил он. И неожиданно продолжил, – я только рад этому буду.
– Правда?.. – выдавил я ошарашено. А как иначе я мог среагировать? Вот тебе и знаю я Северуса, вот тебе и «свой собственный Снейп». Сам предлагает заявить на него права и никому не отдавать.
Помолчав, он сжал меня в объятиях покрепче и тихо произнёс:
– Я согласился тогда на твоё предложение потому, что осознал, что моя привязка к тебе – это ты сам. Просто ты, какой есть, целиком. Без исключений. Достаточно того, что ты живёшь, периодически появляясь рядом.
Вот так-так. Живут в Хогвартсе два идиота, неизвестно чего друг о друге думавшие… Ну что нам стоило раньше поговорить откровенно?
Освободив руки, я обнял его в ответ:
– Значит, не сбежишь?
– Да куда я от тебя денусь? – вопросом ответил он.
– Ну… – протянул я неопределённо, – мало ли. Если уж захочешь деваться, то я, боюсь, помехой не буду…
– А если не захочу?
– Тогда я буду потихоньку тебя присваивать. Если ты не против, конечно, – последние слова вырвались непроизвольно.
– А ты сам?
– Да я уже говорил тебе, что буду, пока не прогонишь…
– И без сожалений? Ведь это будет надолго, а у нас и разница в возрасте большая, и друзья твои на меня чуть ли не рычат… Будет ещё хуже, когда они поймут, что ты хочешь постоянных отношений и никого другого не собираешься искать.
– Я не сожалею, ты ведь знаешь, я интересую окружающих как герой и победитель. А тебя – как я сам. Как рычит Рон, так и перестанет, если хочет по-прежнему быть моим другом. А если не примет мой выбор, то… я не могу постоянно оправдывать ожидания окружающих, у меня есть право жить, делая свои выборы, не оглядываясь на общественное мнение.
– И тебе будет не жалко терять тех, с кем дружишь столько лет, аж с первого курса?
– Северус, – я не смог себе отказать в удовольствии снова назвать его по имени, тем более безнаказанно, как выяснилось, – Гермиона, Невилл и Драко принимают меня таким, какой я есть. А если моего друга Рона Уизли больше интересует, что могут думать о нём, если он дружит с геем, нежели моё благополучие, то наша с ним дружба останется только в памяти. В прошлом, которое закончилось.
Он что-то неопределённое промычал.
– Давай мы просто всё продолжим? Раз уж разобрались, и разбегаться по разным углам замка не хотим?
– Не передумаешь? А то я ж могу оказаться собственником, – Северус почти мурлыкнул.
– Так ведь ты тогда рядом будешь, – улыбнулся я торжествующе. – Ты же не сможешь быть собственником на расстоянии, так проконтролировать сложнее.
– Угадал, буду, – подтвердил он. – Буду заниматься тиранией…
– Ну тогда я спокоен, – удовлетворённо вздохнул я, поудобнее устраиваясь в кольце его рук.
Поворочавшись, он минут через пятнадцать лёг на спину, и через какое-то время я лежал на нём как на подушке: никуда не денется, сперва ему нужно будет меня снять… Да ещё и обвил его всеми конечностями, как осьминог.
Никуда он теперь не денется, можно спать спокойно. Во всех смыслах.
… Глубокой ночью я проснулся, сознание словно само в одно мгновение переключилось на бодрствование, и почти сразу же я почувствовал, как проснулся он.
– Ты чего не спишь? – немного сонным голосом спросил он.
– Да так… Вспомнил про те тапочки. Теперь думаю.
– Хм… И что же ты надумал?
– А откуда они? Я просто не могу представить… – признался я в том, что фантазия отказала.
– Как тебе сказать… – протянул Северус, – это подарок Минервы. Помнишь, она вещи собирала, перебираясь в Лондон?
– Помню, разумеется. Значит, это она тебе подарила?
– Пришла ко мне накануне перед отъездом, и заявила, что, будучи министром магии, не сможет контролировать, как я тут студентов тираню, и подарила эти тапочки. Сказала, что пусть не публично, но может хоть с кем-нибудь буду вести себя помягче. Мол, сложно устраивать выволочку своему любовнику, когда на ногах розовые пушистые тапочки. Они ж тёплые, а в подземельях пол каменный, холодный, и ноги надо беречь. Короче говоря, словно всерьёз рассчитывала, что я их на самом деле носить буду. У меня тогда создалось впечатление, что она просто с Помоной поспорила на что-то, а объяснение было отговоркой… А может, думала, что я тапочки возьму, в шкаф обувной при ней положу, и вдруг окажется, что там таких ещё с десяток пар… – он уже подсмеивался. – И она убедится, что я тоже живой человек, и ничто человеческое мне не чуждо.
– Да уж, она вполне могла и поспорить с профессором Стебль, причём о том, если ли у тебя какие-нибудь тайны…
– Тапочки я принял, поблагодарил, а потом на стену повесил, как она уехала.
– Короче говоря, теоретически существовавшее пари ничем не закончилось.
– Именно.
– А зачем повесил?
– Подумал и решил, что моей репутации это не повредит, ибо в моих покоях может оказаться только тот, кому я доверяю, – Северус положил руку мне на спину, и начал медленно гладить, массажируя. – А таковые, прежде чем делать какие-то выводы, сперва у меня поинтересуются историей появления такого «настенного украшения». Да и рассказывать об увиденном не будут.
– А цель-то какая была?
– Смотри, ты вопрос задал, и мы с тобой в итоге разобрались в наших умалчиваниях. Больше недоговаривания не будет, так?.. Значит, предложенная ещё Минервой идея смягчения отношений с близким мне человеком свою реализацию обрела.
– Хм… Логично.
– Естественно, – усмехнулся он.
Некоторое время его ладонь гуляла по моей спине, после чего почти предсказуемо скользнула чуть ниже, да так там и остановилась.
– И что дальше? – попытался намекнуть я.
– А дальше, – промолвил он, переворачиваясь и опрокидывая меня на кровать, – я уже отдохнул, ты уже успокоил своё любопытство… И вообще, по часам уже суббота, и мы с тобой с чистой совестью можем послать куда подальше свои должностные проблемы и уделить внимание друг другу…
– И?..
Северус медленно приблизил своё лицо к моему и выдохнул:
– Какой же ты недогадливый… Или у тебя какие-то другие планы?
Дождаться моего ответа он не пожелал, целуя меня и пресекая, таким образом, все теоретически возможные возражения по поводу предложенного плана проведения начала субботы. Хотя их и не было.
Впрочем, что ещё можно ждать от Снейпа?
Пожалуй, того, что никуда он не уйдёт.
А в остальном?
Увидим…
Это же Снейп.

 

Конец