Посторонний за спиной

Автор: Mobius (Ivan_Sedminsky @ mail.ru)
Возрастная категория: G (без возрастных ограничений)
Главные герои: Гарри Поттер, Рон Уизли, Драко Малфой, Ремус Люпин, Северус Снейп
Краткое содержание: Вольдеморт наложил на Гарри непростительное проклятье и тот медленно сходит с ума.
Размещение: Если хотите прибить этот шыт на свои ворота, просто киньте в меня мылом и делайте что хотите.
ПРАВОВАЯ ОГОВОРКА: Если бы первоисточник принадлежал мне, я бы эту фигню не писал.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 1: Нижеприведённый фэнфик относится к категории "слэш", то есть в нём имеются сцены, содержащие романтические и сексуальные отношения между героями одного пола. Если вам неприятны подобные вещи вообще или применительно к героям Дж.К.Роулинг - пожалуйста, не читайте. Претензии не внявших нашему предупреждению не принимаются.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 2 (АВТОРСКОЕ): Снейп откинет копыта. Вольдеморт откинет копыта. А Люциус уедет на Гавайи.

 

---

Вкусил я достаточно света,
Чтоб кануть в навечную тьму,
Я в Бога не верю, и это
Прекрасно известно Ему.

Настоящая дружба и есть любовь.
Софи Лорен

- Бенжамин. Или Нейлор. Или Марко Вукчич, - отрезал Рон.
- Рональд Артур Уизли… - ноздри Гермионы дрогнули, как у скаковой лошади, готовой к последнему рывку.
- Ты оглохла? Не знаю такого человека. Меня зовут Марко Вукчич. Я капитан «Пушек Педдл». Первый раз тебя вижу. Хочешь автограф?
- Рон!
- С кем это она разговаривает, а, Гарри?
Рон ткнул Гарри локтем, и тот рассеянно ответил:
- Понятия не имею.
- Ребята!! - Гермионе оставались какие-то два градуса до точки кипения. - Рон!
- Ну, опять, - Рон с выражением вытер рот кулаком.
- Кажется, у нее жар. - Гарри стянул с плеча рюкзак, и в этом жесте было гораздо больше раздражения, нежели сумка когда-либо заслуживала. - Она явно бредит, господин Марко. Дайте ей автограф наконец, черт возьми.
- Здрассьте, мисс. Меня зовут Марко, приятно познакомиться. А это… - Рон толкнул Гарри в бок, не сбавляя шага, отчего тот проехался плечом по стене.
- А это я, - Гарри, издеваясь, присел в реверансе, - итальянская иммигрантка Лизетта Ланцио. Ловец «Пушек Педдл», безумно влюбленная в капитана своей команды.
Рон закашлялся, Гермиона поджала губы и остановилась.
- Лиза! - Рон всплеснул руками, и Гарри с поразительной точностью повторил этот жест. - А скажу я тебе, что вы редкостная дура!!
- Сам дурак. - Гарри яростно покачал головой и прибавил шагу. - Два клоуна. Интересно, сколько она на нас заработала?
И только страшная обида позволила Рону сохранить серьезное мрачное выражение лица, когда Гарри стянул мантию с плеч, обмотал ею бедра и устремился на лестницу, которая тут же начала свое подлое, совершенно непредсказуемое вращение.
Рон с разбегу запрыгнул на удаляющиеся ступеньки, повернулся к Гермионе и сделал жест, с которым обычно галантно снимают шляпу перед дамой.
И особая издевка заключалась в том, что, во-первых, у Рона не было ни шляпы, ни галантности, а во-вторых, начиная с сегодняшнего дня, он был твердо уверен, что Гермионе никогда не быть дамой, перед которой уважительно обнажают голову.
- Гермиона Грейнджер, я чертовски разочарован, - не оборачиваясь, крикнул Гарри.
«Гермиона Грейнджер», черт побери. Впервые со дня их знакомства он назвал ее полным именем.
Пиши пропало, Гермиона Грейнджер. Гарольд Джеймс Поттер в гневе.
- Пароль! - потребовала Полная Дама.
- Пропади она пропадом! - в который раз за последние полчаса пожелал Рон.
- Совершенно не пароль, - зевнула Полная Дама. Ей были глубоко безразличны бушующие страсти вспыльчивых студентов Дома Гриффиндора. Сколько их было и сколько еще будет.
- Зиг… - начал было Рон, но Гарри схватил его за руку, заставляя замолчать.
От Драко Малфоя, разумеется, не укрылась нервная поспешность этого жеста.
- Да. Конечно. Если я узнаю пароль от вашей спальни, это будет катастрофа вселенского масштаба.
Рон почувствовал себя уязвленным. Покосившись на Гарри, он констатировал, что тот просто в ярости. И Малфой тут совершенно ни при чем. Наверное, можно было утверждать, что такая заноза под ногтем, имя которой Малфой-Будь-Он-Проклят, еще дня три не заставит Поттера мучиться головными болями.
Другими словами, Гарри ушел в четвертый поток сознания, где мог без помех предъявлять Гермионе Грейнджер все свои претензии.
- Иди, куда шел, - посоветовал Рон, привычно приподнимая один край губ в обвинительном жесте. На простодушном веснушчатом лице эта аристократическая мимика смотрелась странно.
- Да я сюда и шел, - пожал плечами Малфой.
- Интересно знать, какого черта тебе тут требовалось. - Рон секунду помучился, определяя приоритеты. Затем он все-таки наклонился вплотную к портрету и прошептал: «Зигфрид Бамфорд».
Портрет распахнулся, и в лица Гриффиндорцев тут же брызнуло омерзительной слизью цвета гнилых фруктов.
- Хотел проследить, что эта штука не сработает вхолостую, - назидательно заметил Малфой, делая три шага назад.
- Очень весело, - к изумлению Рона, достаточно спокойно отозвался Гарри, снимая очки.
- Непередаваемые ощущения, - согласился Драко.
- И как ты умудрился?
- Знаешь, тут весь фокус в устройстве пакета, - поддержал импровизацию Малфой.
- О? - Гарри великодушно склонил голову, попутно вычищая слизь из уха.
- Специальное устройство держит пакет в состоянии угнетения.
- Давления, - поправил Гарри и Малфой прикрыл глаза, кивая:
- Давления. Когда портрет закрывался за Лонгботтомом, я подложил пакет между стеной и рамой, и, используя таким образом раму как источник давления, снял угнетающий шнур.
- И Полная Дама ничего не заметила? - Гарри снял пылинку с плеча Рона. Впрочем, кроме пылинки там оставалось еще озеро смердящей жижи, так что сей жест выглядел весьма патетично.
- Да, представляешь?
- Просто удивительно.
- Полной Даме следовало бы почаще возвращаться к своим обязанностям, а не пить портвейн с соседкой. - Малфой театрально подпер подбородок рукой.
Из соседней картины тут же раздалось: «Не ваше дело, молодой человек!!»
- Мне продолжать?
- Как тебе будет угодно.
- При открытии портрета давление резко падает и жидкость высвобождается. И заметь - все вопреки законам физики.
- Потрясающе.
Стороннему наблюдателю эта беседа показалась бы разговором людей, невероятно уважающих друг друга.
Да, такое впечатление создалось бы у человека, впервые попавшего в Хогвартс. Но и Рон, и Гарри, и Драко, и еще пара дюжин толпившихся студентов слышали сухой треск разрядов статического электричества.
Дело шло к триумфальному концу.
- С твоего позволения, Поттер, - Малфой приблизился и с омерзением мазнул пальцем по щеке Гарри, - эта дрянь будет вонять еще дня три, не меньше. Но тебе не привыкать, я знаю. Ты все лето так живешь.
- С твоего позволения, Малфой… - Гарри протянул Рону очки. Тот машинально взял, все еще не соображая, что их обладатель сейчас нарушит десяток школьных правил и пару общественных норм. - Я тебя сейчас убью.

***

Джинни Уизли отличалась деликатностью и умением слушать, что было естественно для младшего ребенка в семье с таким невообразимым количеством детей.
Но на вопрос Гермионы она все-таки уверенно ответила:
- Дурь какая-то.
- Дурь?!
- Да.
- А знаешь, ты права. Горбатых могила исправит.
- Один из этих горбатых - мой брат. И над ним сейчас смеется не только Слизерин. - Джинни грустно посмотрела в огонь.
Гермиона сидела на диване в Гриффиндорской гостиной и так яростно болтала правой ногой, что в воздухе чуть ли не раздавался свист.
- Хватит преувеличивать, - потребовала она, запрокидывая голову.
- Преувеличивать?! О, ну да, только так и остается это назвать. У Снейпа глаза на лоб полезли, когда Рон начал красноречиво описывать, как чудесно пить аконит после обеда. Излечивает, говорит, язву желудка.
- Ну… в некотором роде… он и вылечивает.
- Вылечивает напрочь с этого света. И желудок, и язву, и обладателя всех этих ценностей. - Джинни умолкла, вспоминая, как Снейп уселся за свой стол, подпер щеку ладонью и, не сводя жалостливого взгляда с Рона, внимательно выслушал трактат о пользе особо крупных доз аконита.
Профессор даже не сказал ничего.
Дождался конца выступления и просто посоветовал Рону сходить к Мадам Помфри, проверить голову. Да еще и срубил десять баллов с Гриффиндора.
То, что аконит вызывает медленную и мучительную смерть, Профессор долбил весь первый курс и начало второго.
Затем Снейпу только и оставалось, что подпереть вторую щеку и внимательно следить за тем, как Поттер на первой парте тщательнейшим образом, по бумажке с домашним заданием (написанной рукой Гермионы), изготовил отборный порох и с горячей уверенностью предложил Профессору использовать его как каминный порошок.
Снейп вздохнул и попросил Гарри немедленно переместиться куда-нибудь с помощью этой пиротехники. И если бы Гермиона не выхватила свечу из рук Поттера, этот самый Поттер и вправду бы аппарировал со скоростью пули. Правда, по частям.
Слизерин рыдал от смеха.
Гриффиндор лишился еще двадцати баллов «за намеренную попытку подрыва классной комнаты и… так, за идиотизм».
Подобное продолжалось в течение еще четырех дней.
Гарри и Рона ждали на уроках, и жадность этих ожиданий можно было сравнить только с возбуждением от наступления Рождества.
Флитвик грозил распроститься со своей невозмутимостью, а Мадам Спраут готова была поклясться, что еще ни один из ее учеников не пытался заставить тыкву колоситься. Причем с такой упертой обезоруживающей уверенностью.
Впрочем, секрет «цирка» наконец раскрылся и это привело к тому, что Гарри и Рон объявили Гермионе бойкот, а сама она сидела в гостиной, считала трещины на потолочной лепнине и мучилась всякоразными сомнениями.
Последнюю неделю эти два отпетых наследника Годрика Бесстрашного решили посвятить себя квиддичным тренировкам. Отдаться спорту без остатка существенно мешали огромные домашние задания.
Решив, что в правом деле все средства хороши, наглая братия начала третировать Гермиону шантажом. Попросту говоря, в ход пошли уверения в том, что «настоящий друг глаз отдаст», а если не отдаст, то никакой он нифига и не друг, а вовсе девчонка.
Глаз Гермионе было жаль, сидеть над чужими домашними заданиями - тем более, а уж когда она последний раз чувствовала свою половую принадлежность, она и вовсе забыла.
Требовалась скорая помощь в виде пары отрезвляющих ехидных замечаний. Но Гермиона решила поступить хитрее.
«Отлично», - сказала она. «Я сделаю», - сказала она. «Положитесь на меня», - сказала она.
И парни оседлали метлы, и берегись снитч, и сдохни Слизерин.
И Слизерин сдох. От смеха и счастья, которое привалило им в виде отрыва на пятьдесят очков в соревнованиях Домов.
Лишь на четвертый день бесплатных выступлений на публику, Гарри и Рон наконец поняли, что их худшие подозрения оправдались. Гермиона-черт-побери-выставила-нас-на-посмешище.
Рон думал, что Малфой подменяет его пергаменты.
Гарри утверждал, что Кребб ворует его домашние задания.
Рон говорил, что Забини делает невидимыми его чернила.
Гарри ломал голову над филигранью вымышленных заговоров, а Гермиона терпеливо ждала в стороне, время от времени выразительно закатывая глаза.
- Нет, Гермиона. Ты должна была просто сказать: «это наглость» и отправить их делать свои домашние доклады. Ах, впрочем, ну тебя, ты не слушаешь. Все, что бы я ни сказала - все впустую. Ты легких путей не ищешь, - подвела неутешительный итог младшая представительница семейства Уизли.
- Ну и… Ох… Фу, - как-то скомкано и совершенно неубедительно, на взгляд Джинни, попыталась ответить Гермиона.
- Ничего не… - начала было Джинни, но по причинам, от нее не зависящим, перебила сама себя. - Фу.
Гарри, вошедший в гостиную, потребовал:
- И больше ни слова, Джинни.
- И ты, совершенно незнакомая мне девица, непонятно что тут делающая, - добавил Рон, ожесточенно вытирая слезящиеся глаза. - Ты тоже молчи.
- Что. Это. За. Вонь. - Сквозь зубы процедил Дин Томас, на беду свою вышедший в залу и тут же схватившийся за нос.
- Это Малфой, - сказал Гарри таким тоном, как будто это все объясняло.
- Если в твоей ремарке таился скрытый смысл, тот мы его не поняли. - Джинни подошла к ближайшему окну и распахнула его настежь.
- Нет. Я прекрасно все понял. - Пожал плечами Дин. - Нам потребуется четыре «искусственных болота» и восемь «взрыв-учебников». Достойная месть Слизерину. Уизли опять наживутся. Может, это они вас так уделали, чтобы подстегнуть свою торговлю, а, Рон? Что скажешь?
- Я все слышал, - осклабился Фред Уизли. - И принял за комплимент.
- Чтоб тебе лопнуть, Дин Томас! - улыбаясь во весь рот, согласился Джордж.
- И сколько мне это будет стоить? - немедленно осведомился Дин.
Симус Финниган вошел в залу, тут же развернулся на пятках и вышел, крикнув: «Я скажу, чтобы освободили душевую». И выглядело это до обидного привычно.
- Пошли. - Рон толкнул Гарри в плечо.
- Появление здесь таких случайных посетителей крайне нежелательно! - вслед язвительно крикнула Гермиона.
- А, чтоб тебя флоббер забодал, - беззлобно ругнулся Рон. - Не видать тебе моего автографа.
Ну что ж, в этом происшествии обнаружился один плюс. Злость на Гермиону заметно поблекла, отодвинутая на задний план выходкой Малфоя.
- Классная юбка, - прогундосил Дин, закрывая нос платком. - Так вот ты оказывается какой, Мальчик-Который-Девочка. Срочно напишу в «Дэйли Профет», что…
Гарри вместо ответа стянул мантию, по-прежнему обмотанную вокруг пояса, и аккуратно нахлобучил ее Томасу на голову. Дин с ужасом закричал от невыносимого смрада, и пихнул Гарри в живот.
Тот в долгу не остался.
Дин Томас с непередаваемым отвращением пытался залепить Поттеру хотя бы и пощечину, но инстинкт самосохранения требовал не прикасаться к противнику даже пальцем. Разнимать их никто не торопился, потому что Поттера боялись все.
Точнее, глаза начинали слезиться, стоило приблизиться к нему хоть на пару шагов.
Вонь была сногсшибательна в прямом смысле слова.
- Надо добавить когтей ланцетника, - тоном орнитолога, наблюдающего за спариванием сипухи, заметил Джордж Уизли.
- Братец Фордж, с каких это пор у ланцетников появились когти? - Фред Уизли достал из кармана яблоко, с сомнением посмотрел на него и засунул обратно.
- Не умничай, братец Дред.
- Китовый ус покрошим в следующую партию. Это добавит утонченный аромат паленого.
- Согласен.
- А как же ина… Фу, Рон!! - Фред крутанулся на месте, потому что Рон последовал примеру Гарри и замотал голову брата в свою безнадежно испорченную мантию.
- Вы продали этот вонючий пакет Малфою? - Рон не строил из себя прокурора. Сейчас он был им до мозга костей.
- Бизнес - штука жестокая. Расширяем клиентуру.
- МАЛФОЮ, идиоты!
- Во-первых, Миллисенте. А во-вторых, ты голосуешь за китовый ус?
- Навещать мне вас в Азкабане, - покачал головой Рон, кривя рот.
- Тогда уж лучше не приходи вовсе. Мы же не хотим, чтобы все Дементоры скончались от голода, верно, братец Фордж? Ай, черт, да уймись ты, Рон!!
И длиться бы этой вакханалии еще часа четыре, но, как всегда бывает в подобных случаях, раздался глас, почти что божий:
- Поттер!! Уизли!! Все Уизли!! Нет, Джинни, ты исключение, - про Профессора МакГонагалл можно было сказать, что она ступала бесшумно, нападала хищно и практически всегда сохраняла непоколебимую безапелляционность. С ее появлением в Гриффиндорской гостиной наступала гробовая тишина, и этот случай не оказался исключением.
Наконец Рон пробормотал:
- Профессор МакГона… Фу… Извините…
- Если вы думали, что легко… Фу… О, Мерлин… Легко отделались, потому что я не смогла назначить вам взыскание, потому что… Фу… Черт поб… То есть, о, Мерлин… Потому что не смогла и рта раскрыть, из-за вашей одуряющей вони, то теперь вас ждет жестокое разочарование. Поттер, Уизли Рон, вам назначается взыскание. Подробности узнаете у… Фу, это невыносимо.
- У Филча, - подмигнул Фред.
- Именно. И, кстати, Уизли Фред и Уизли Дред… Джордж. Жду вас в моем кабинете. По поводу «Вонючих Пакетов». Профессор Снейп и… Господи… Дьявол вас побери, что я такое говорю… Фу, о, МЕРЛИН, Профессор Снейп и Профессор Биннс уже имели честь испробовать ваши изобретения. Есть свидетели, которые уверяют, что покупали их именно у вас. Надеюсь, это… Фу, огорчит вас достаточно.
- Эта штука работает на призраках?! - Джордж вовсе не чувствовал себя огорченным. - Фу!!
Рон с таким ожесточением тер спину Гарри, что тот всерьез опасался за сохранность своей кожи.
Впрочем, отвратительный запах, казалось, можно удалить только в том случае, если снять его вместе со шкурой и поджечь в самом укромном углу Сумеречного Леса. И после этого в лесу (уж точно) лет десять никто жить не будет и трава расти не станет. А если и станет, то это будет самая смердящая трава на всем белом свете.
- И вечно всё вот так сразу! - Рон с остервенением провел мочалкой по чужой спине. Гарри заскрипел зубами. - То Гермиона, то Малфой, то отработки… Ты родился под несчастливой звездой, Гарри. И живешь только для того, чтобы портить мне жизнь.
- Там еще осталось мыло?
- Нет. - Рон сказал так, словно это было самым страшным ругательством, которое он только мог придумать. - Нету больше мыла. Кровь Мерлина, ест у нас его кто-то, что ли? Гарри, ты не ешь мыло? Я подозреваю, что…
- Заткнись и три.
- Давай убьем Малфоя?
- Давай.
- Давай отрежем ему голову и сделаем из нее бладжер? Отдадим соплохвостам? Клянусь, она крепкая, как орех! Там одна кость, ни грамма мозгов. - Рон обессилено швырнул мочалку в угол душевой.
- Давай. Давай лучше отрежем ему по одному пальцу и заставим его их есть? Или… Дин это ты? Ты принес мыло?
- Или скипидар, - безнадежно протянул Рон. - Или нож для снятия кожуры с людей.
Вместо ответа в дверях ванной комнаты объявился Симус Финниган который усиленно кривляясь, протянул им бадью с маслянистой жидкостью. Гарри выключил воду и удивленно посмотрел на посудину, которую Симус торжественно поставил на пол.
Когда пар после горячей воды чуть выветрился, Гарри со стоном провел рукой по волосам. Рон сидел на корточках и боязливо ковырялся чьей-то зубной щеткой в жидкости, по консистенции и цвету весьма живо напоминающей сопли тролля.
- От вас разит помойкой, - отрезал Симус. - Так что нечего кривиться, эта штука прямехонько от мадам Помфри. Снейпу помогло...
- Снейпу уже ничто не поможет, - складывая руки на груди в молитвенном жесте, произнес Гарри.
- Даже смерть. Честно говоря, Гарри, я думаю, он давно умер, - согласился Рон.
- Как так? - удивился Симус. - Кстати, этим надо намазаться и подождать минут десять.
- Ох, дрянь какая, - Рон отложил щетку и ковырнул в бадье пальцем. Гарри сглотнул:
- Черт, ты трогал это. Не приближайся ко мне больше никогда. А, да, Симус. Отвечая на твой вопрос: Профессор Снейп давно мертв.
- Как так?
- Вампиры не могут быть живыми, все это знают. Иди, почитай учебник по ЗоТИ. Не маячь тут. Нам предстоит крайне интимный проце… ЧЕРТ, Рон, ты снова это трогал. Наша дружба умерла.
Рон без лишних слов зачерпнул пригоршню соплей - которые, к их чести будет сказано, ничем не пахли - и швырнул ее а Гарри. Слизь со звонким шлепком приземлилась ему на хребет.

***

- Лучший результат в беге с барьерами на двести двадцать ярдов. - Если бы холод в голосе можно было измерить, то Поттер смог бы претендовать на роль льдов, расколбасивших «Челюскин».
- Но от меня не пахло падалью и мне не назначили отработок, - парировал Малфой. - Кстати, у тебя ремень порвался. На сумке.
- Когда? - мрачно уточнил Гарри, уже подозревая ответ.
- Сейчас. - Малфой выпростал из складок мантии банальные ножницы и шваркнул ими по чужой сумке. - Счастливо оставаться.
Гарри остановился, собирая учебники и перья, грудой вывалившиеся на пол.
- Что ты там говорил про пальцы? - Рон нагнулся помочь.
- Нет, твоя затея с бладжером лучше.
- Так и есть. Осталось открутить башку этому упырю и не попасть в Азкабан. Слушай, какие у нас смягчающие обстоятельства?
- Reparo. - Прозвучало над их головами. Сумка дернулась и замерла, абсолютно новая.
- Мы еще не готовы тебя простить, - сказал Рон, не поднимая глаз.
- Спасибо, Гермиона, - отозвался Гарри. - Да. Дай нам четыре дня на восстановление нервной системы.
- Ах, вот как. - Гермиона склонила голову набок.
- Видишь тех, из Райвенкло? - протянул Гарри, подмигнув Рону.
- Да, они идут не на Зельеделие, - живо поддержал Рон. - Они идут в цирк. Но мы их сегодня разочаруем.
- Их улыбки скоро померкнут. Гермиона не приготовила нам сногсшибательный номер.
- Прямо не знаю, как потом я буду смотреть им в глаза. Ненавижу разочаровывать людей.
«Гермиона Грейнджер, я чертовски разочарован». Гермиона застыла, губы сжались в нить:
- Ах, вот как. На обиженных воду возят. На тебе, Рональд Артур Уизли, можно перетаскать Ниагарский водопад.
- Я счастлив, Гермиона Грейнджер.
- Не смей так меня называть!
- Дайте подумать. «Скандинавский тупорылый» вас устроит?
Примирение откладывалось на неопределенный срок. Установленные ранее «четыре дня на восстановление» теперь казались несбывшейся мечтой.
- Слава пришла к тебе совершенно неожиданно, Марко, - оскалился Гарри. - Но пощечины тебе идут.
- А, заткнись хоть ты.
Профессор Снейп с живейшим интересом ожидал очередного бреда про яды, от которых будут расти волосы или про динамит, который поможет ускориться при аппарировании.
И каково же было его разочарование, когда он понял, что и Поттер и Уизли на сей раз кое-как, но подготовились к уроку.
- Садитесь, Уизли. Минус пять баллов.
- ЗА ЧТО?!
- Традиции. Традиции - чтим.
Слизеринская половина класса дружно хохотнула в кулаки.
Рон оглянулся на Гарри, но тот только уныло пожал плечами.
Снейп посадил его с Малфоем и по сей причине Гарри ощущал себя отверткой, которую засунули в розетку. «У меня своих проблем хватает», - красноречиво говорил взгляд Поттера, указывающий на Малфоя.
Честно говоря, Гарри чувствовал бы себя намного спокойнее, если бы Малфой уже сейчас взорвал его котел, подложил морского ежа на стул или хотя бы сожрал один из ингредиентов зелья. Просто так, по сволочности натуры.
То, что этого до сих пор не произошло, вгоняло Гарри в ступор.
Малфой сосредоточенно снимал шкуру с хвоста тритона и… всё.
Гарри усердно помолился, поблагодарил Иисуса Христа, Мерлина и, на всякий случай, Дьяблу (потому как искренне считал, что именно он управляет всеми действиями Малфоя). После сих торжественных процедур, он спокойно принялся толочь сушеные жабьи лапы.
- Сколько капель желудочного сока? - рассеянно спросил он через некоторое время. Спросил и мысленно чертыхнулся. Рон, зажуй его слизни, сидел двумя партами дальше, а рядом в данный момент находился Слизеринский Упырь №2.
(Первым Слизеринским Нетопырем, естественно, во веки веков оставался Профессор Снейп. Гарри был убежден, что на сей титул никогда не найдется более достойного претендента.)
- Четыре, - не менее отрешенно пробормотал Малфой и тут же сам добавил указанный сок в оба котла - свой и Поттера.
- «Чертов Поттер», - подсказал Гарри.
- Разумеется.
Гарри внимательнее присмотрелся к Малфою. Тот или задумывал план Захвата Мира, или был влюблен, или пьян. Последние два варианта отпадали железно. Нет ничего более противоестественного, чем Малфой, который вырабатывает влюбленные феромоны. Гарри принюхался: алкоголем тоже не пахло. Выходит, все-таки Захват Мира.
Следует доложить Профессору Дамблдору. Немедленно.
Гарри проследил за взглядом Малфоя. Тот, не отрываясь, смотрел на спину Рона, которого сегодня усадили вместе с Гермионой. Зрелище открывалось весьма поучительное. Они оба вели себя так, будто сосед был болен неизлечимым заболеванием, передающимся всеми известными человечеству путями.
Рон, почувствовав взгляд Гарри, повернулся и высунул язык, раздраженным жестом загоняя себе два пальца в рот. Гарри осклабился и тут же с некоторым удивлением отметил, что Малфой тоже чуть приподнял уголки губ, не в силах скрыть улыбку.
В конце урока Снейп самым дотошным образом изучил зелье Гарри, не нашел к чему придраться и, крайне раздосадованный этим обстоятельством, ушел отыгрываться на Лонгботтоме.
Гарри одним жестом смел в сумку все учебные принадлежности и поднялся со своего места, но тут его остановил голос Малфоя:
- Кровь Мерлина, чуть не забыл.
- Всего тебе наихудшего, Малфой. - Гарри повернулся к нему спиной.
- Ты все еще воняешь. Это невыносимо.
Драко подхватил свой котел и вылил всё его содержимое на голову Поттера со словами:
- Чертов Поттер, ты толкнул меня!!
Снейп оглянулся на них через плечо и бросил:
- Поттер, пять баллов с Гриффиндора.
Удар был удивителен по своей силе. Малфой рухнул без сознания, опрокидывая стулья и чужие котлы. Снейп задохнулся, но в следующий миг вцепился в плечо Гарри, и встряхнул так, словно хотел, чтобы у Поттера отвалилась голова.
- Отвали, сальноволосый ублюдок!! - изо всех сил закричал Гарри и попытался ударить Профессора в живот.
Снейп размахнулся и от души несколько раз огрел Гарри по щекам.
В ответ Гарри посмотрел на него глазами, полными недоумения и растерянности.
Снейп окинул взглядом оставшихся в классе учеников:
- Все - вон. Немедленно.
- Я никуда не пойду! - с неожиданной твердостью воскликнул Рон. Он всерьез опасался, что Снейп изрубит Гарри в котлету, если оставить их наедине. Гермиона тоже не двигалась с места.
- Убирайтесь, Уизли, - покачал головой Снейп и совершенно спокойно добавил, - в противном случае Гриффиндор потеряет больше баллов, чем когда-либо имел.
Повторять не потребовалось. Симус и Гермиона схватили упирающегося Рона под локти и поспешили оказаться как можно дальше от места будущего смертоубийства. Точнее, прильнули к двери, подслушивая и готовясь выносить трупы.
- Сюда, Поттер. - Снейп склонился над Малфоем.
- Что вы сделали? - хриплым от изумления голосом спросил Гарри. Лицо горело от пощечин, но он не сделал и движения, чтобы прикоснуться к щекам.
Снейп мрачно посмотрел на Гарри:
- Нет, я хотел бы знать, что вы сделали. Смею вам напомнить, что слабоумие не является смягчающим обстоятельством. Для вас - ни в коей мере.
- Малфой? Вы ударили Малфоя?! Какого черта я весь мокрый?!
- Следите за языком! - рявкнул Снейп.
Малфой тяжело задышал, приходя в себя.
- Малфой? - позвал Гарри.
- Чертов Поттер… - с усилиями процедил Малфой, поднимаясь на ноги с помощью Снейпа. На скуле Драко расплывался огромный синяк.
- Я?! - удивлению Гарри не было предела.
Он опустил взгляд на странно зудевшую правую руку. Кожа на костяшках пальцев была содрана о зубы Малфоя.

***

Гарри уже давно потерял нить его рассуждений.
Он лежал на кровати, раскинувшись, как морская звезда, и звуки вдохновенной речи Рона окутывали его, как волны - фьорд. Рон трепался яростно, то понижая голос до шепота, то начиная кричать.
Рон был нетрезв.
Ему временами вторил Симус, и звуки его слов диссонировали с вибрирующими аккордами, с неподдельным чувством в голосе Уизли. Симус был нетрезв. И Даже Дин был нетрезв. И это не говоря о Невилле, который давно спал без задних ног.
Но всем им было далеко до Гарри.
С наплывами пьяной нежности, он косился в сторону Рона и думал о том, что ему достался самый лучший друг на свете. Возможно, жизнь без Рона содержала бы в себе гораздо меньше раздражающих факторов, но… Но на кой черт?
Рон перебрался на кровать Гарри, не прерывая словоизвержения ни на минуту. Слова то текли, то грохотали, то шуршали о голову Гарри, и тот был странно, позорно, по-пьяному счастлив.
- …взыскание сняли, Снейп не пискнул, Малфой ходит разукрашенный на всю рожу!!
- Дин, Дин ты должен запечатлеть это для потомков! - Симус совершенно неожиданно оказался справа от Гарри.
- Гореть тебе в огне, Драко Снейп… Как бы вечным огнем, Профессор Малфой… - Путаясь в гласных, пробормотал Дин.
Гриффиндор пил, отмечая маленькую победу в бесконечной войне Домов.
Их Персональный Герой поднял руку на Исчадие Ада и дал по зубам Прихвостню Исчадия Ада! И что, он был наказан? Никак нет! Тост, господа, немедленно еще один тост!
Чувствуя на щеке дыхание Рона, Гарри погружался в сон. Потолок вертелся над головой, притягивая, как магнит. Гарри чудилось, что он маленькая железная булавка; то взлетает, то падает в бесконечных воздушных ямах, и лепнина ходит ходуном, разговаривая голосом Рона.
Утром никто из них не мог понять, каким образом можно умудриться заснуть вчетвером на одной кровати. И выспаться при этом.
- Стойте! - севшим после огневиски голосом потребовал Рон, поднимаясь на ноги. - То есть, лежите.
- В чем дело? - Гарри пошевелился и констатировал, что придется воспользоваться отбойным молотком, чтобы выпутаться из смешения чужих рук и ног.
Голова Рона напоминала пламя в камине. От вида торчащих в разные стороны огненных волос любая расческа зашлась бы в конвульсиях. Сын Артура и Молли демонстративно рылся в своей тумбочке.
- Какого черта, Уизли? - Дин попытался приподнять руку, но для этого сперва надо было убрать ногу Финнигана и задницу Поттера. Дин обреченно застонал и откинулся обратно.
- Мне очень нужны деньги. Ребята, пара фотографий в «Дэйли Профет» и мои внуки будут обеспечены. - Рон сложил пальцы, изображая фотообъектив, и навел их на кровать Гарри.
- Ты дурак, Уизли!! - Симус кинул в него подушкой.
- Предлагаю заголовок: «Разврат в спальнях Хогвартса». Порочная натура Поттера проявила себя на седьмой год обучения в Хогва… Симус, ты покойник.
Проснувшийся Невилл смеялся на своей постели. Суббота.
Суббота. Да здравствует небо, ветер и Молния.
- Я ничего не спрашивал. - Рон достал из кармана сливочную тянучку и зашвырнул ее в окно коридора. После выпитого накануне, его до сих пор подташнивало.
По каменному полу тяжело стелился запах осени. Сладкий аромат гниющих листьев и холод утренних сквозняков. Под ноги ложился жидкий серый свет, рваными квадратами отмечая расстояние от окна до окна.
Скоро здесь запахнет снегом.
- Я ценю, - Гарри закинул руку на плечо Рону и встряхнул его.
- Малфой тебя со свету сживёт. - Рон был несколько смущен. Гарри всегда был скуп на случайные прикосновения. Он вырос среди пинков и зуботычин, тело чужого человека до сих пор оставалось для него территорией минного поля. И то, как спокойно и ловко его рука сжимала плечо Рона, выглядело противоестественным.
- Хватит, Артур.
Рону был уверен, что ослышался.
- Как рушится форт под названием «Молли»? - настаивал Гарри, по-прежнему обнимая его за плечо.
- Гарри?.. - Рон улыбнулся совершенно машинально, на его лице не оставалось и следа веселья.
Гарри не ответил. Он с неловкостью, пронзившей все его движения, убрал руку и даже отошел от Рона на пару шагов.
- Черт. - Сказал Гарри.
- Какое жалкое зрелище. Ты до сих пор не протрезвел.
- Не говори никому, - с облегчением, найдя хоть какое-то объяснение минутному провалу в памяти, вздохнул Гарри, - у меня отнимут водительские права.
- У нас будет самый дурацкий ловец в мире.
- Я буду ползать по полю и кричать «Снитч! К ноге, снитч! К ноге, именем Мерлина!»
- А я… - Рон осекся. Навстречу им шли Малфой, Паркинсон, Нотт и Гойл.
На лице Драко чернел кровоподтек. На благородно бледной коже это выглядело просто непристойно. Взгляд Малфоя был подстать синяку - страшный, налитый кровью, объявляющий открытую войну.
- Извинениями не обойдешься, Поттер, - Паркинсон отошла в сторону.
- Этот счет тебе придется оплатить, - тихо сказал Малфой, приближаясь.
К своим семнадцати годам, Гарри был шире в плечах и вообще выглядел массивнее, чем Драко. Но Малфой всегда оставался более гибким и неестественно, нечеловечески ловким. Это существенно уравнивало шансы на получение выбитых зубов.
Увидев направленную на себя волшебную палочку, Малфой отмахнулся:
- Без этого. Ты получишь по зубам, как того достоин. Чертов маггловский выкормыш. Ты получишь по морде вот этим, - Малфой продемонстрировал крепко сжатый кулак. Нотт и Грегори выразительно усмехнулись.
- Хочешь чудесные вставные глаза? - Рон сложил пальцы в знаке «Виктори» и многозначительно пару раз согнул их, словно выковыривая что-то из воздуха. - Джордж как раз думал над этим вчера. Ты, разумеется, можешь не рассчитывать на скидку, но закажи уж более приличный цвет. Красный. Желтый. Оранже…
- Вали отсюда, Уизли. - Малфой с досадой нахмурился.
- Жить - это так прекрасно, - намекнул Рон в ответ. - Шесть футов под килем - очень скучно, Малфой.
Ему казалось странным, что Гарри хранит молчание. У Поттера вообще был несколько растерянный вид. Словно он силится вспомнить, за что должен получить «по морде вот этим», но - никак не вспоминая - держит хорошую мину при плохой игре.
- Нотт, Гойл. - Малфой указал подбородком в сторону Уизли. Намек был понят мгновенно и однозначно.
Рон не мог припомнить, когда в жизни ему приходилось вырываться столь яростно.
- Разве удержишь?! - прохрипел Нотт, выкручивая Рону руки. - Скользит как слизень…
За «слизня» Нотт получил удар истоптанным ботинком в пах. Гойл, услышав вопль «напарника», без лишних слов заехал Рону коленом в живот.
Рон с трудом подавил стон и завалился на пол, обхватив себя за бока.
- Тупорылые бараны!! Осторожнее с ним!! - поскольку эти слова принадлежали никак не Гарри, все замерли.
Грегори вытаращился на Малфоя и этот жест говорил красноречивее всяких слов.
Драко, пользуясь столбняком, который произвела его короткая, но эмоциональная речь, развернулся всем корпусом в сторону Гарри и впечатал кулак в его нос. Раздался хруст.

***

Дверь в больничный покой приотворилась, и в помещение проник Рон.
Гарри невольно подумал о том, что здесь и сейчас Уизли выглядит как картина абстракциониста на выставке классической скульптуры. Самоуверенно висит на двери туалета.
Красный свитер и рыжие волосы остановились напротив белоснежной занавески. Светлая кожа и серые глаза Рона совершенно растворялись на фоне хрустящей белизны лазаретных занавесей.
Занавеска, красный свитер и рыжие волосы сказали:
- Я его видел.
- Не сомневаюсь. Ты, возможно, видел его 17 августа 1926 года, когда он переходил Мэдисон Авеню на красный свет…
- Нет, я видел его в пятницу дважды.
Гарри нахмурился, но ничего не сказал.
- Он уже почти здоров, если тебя интересует. - Рон требовательно похлопал Гарри по лодыжке и тот подобрал ноги, освобождая место на кровати.
- А Гермиона? - Гарри не интересовало, здоров ли Драко Малфой или вчера состоялись его торжественные похороны. Он не желал слышать об этом человеке.
- Математики живут в стратосфере, а здесь появляются потому, что решили навестить родственников, - пожал плечами Рон. - Ты ей не родственник, так что она до сих пор бороздит просторы космоса и нумерологии.
- Другими словами, она ничего не знает.
- Именно так.
- По школе не ходит никаких слухов?
- Нет. Я только сказал, что ты по пьяне свалился со ступеней Астрологической башни. Никто не удивился. Как срастается твой нос?
- А Малфой?
- Малфой держит язык за зубами. Правда, при звуках твоего имени у него начинается пляска святого Витта. Немудрено, у него не оказалось ни одного целого ребра. Кстати, он в соседней палате. Можете весело перестукиваться.
- А остальные? - на лице Гарри застыло какое-то неопределенное выражение. Идея «веселого перестукивания» с покалеченным Малфоем явно не вызывала у него энтузиазма.
- Нотт и Гойл до сих пор не могут разговаривать, а Миллисента просто боится.
- Чего боятся? Взыскания? Или… - Гарри почувствовал, что Рон пристально смотрит на него. - Меня?
Рон осклабился: «Будь я на их месте, давно свалил бы жить в Венесуэлу», - и потрепал Гарри по колену, укрытому простынями.
- Ужасно. - Гарри осторожно заглянул в лицо Рону, но было непонятно, какую цель несет в себе этот жест. Вряд ли Гарри чувствовал вину. Судя по его поведению, у него вообще отшибло память. Рон продолжал:
- В тебя вселился бес. Я никогда не видел, чтобы ты так дрался. Это было… ВАУ.
- «ВАУ», - уточнил Гарри.
- Ну, будто ты провел в пустыне десять лет, занимаясь исключительно практикой удара в печень.
- Рон, послушай меня внимательно.
Услышав, как Гарри зовет его по имени, Уизли почувствовал неладное. Он промолчал.
Гарри настаивал:
- И никому не говори, хорошо? Договорились?
- Ну, если это именно ты вчера выбирался отсюда по веревке из простыней, чтобы спалить Хогсмид и распять всех его жителей, то я вынужден буду сообщить властям, - наконец, признался Рон.
- Черт тебя побери! - Гарри неожиданно и больно ударил его кулаком в плечо.
- Да что такое?! Я слушаю.
- И никому не скажешь.
- Я покрываюсь паутиной, Поттер.
- Я ничего не помню.
- Я все еще покры… Стой. Погоди. Что ты сказал?
- Я ничего не помню.
- Ты вошел в транс, чуть не угробил троих человек, довел четвертую до заикания, а теперь заявляешь мне, что у тебя провалы в памяти?!
- Это прав…
- Так, - перебил Рон, поднимаясь с постели. - «Так», как говорит Гермиона, «Гарри Джеймс Поттер», ты держишь меня за кретина и я не желаю иметь с тобой ничего общего. Прощай. На Рождество пришлю открытку.
Рон развернулся, чтобы уйти, но Гарри взвился, как кобра в прыжке, и вцепился в пояс его пижамных штанов. По инерции сделав еще пару шагов, Рон был вынужден остановиться.
Гарри, ноги которого оставались на постели, руки держались за чужие штаны, а тело удерживалось на весу лишь волшебным образом, выкрикнул:
- Да ты и вправду кретин!!
- Никакой открытки.
Резинка пояса лопнула, и Гарри пришлось поддаться силе земного притяжения.
Некоторое время Рон молча смотрел вниз, на распростертого на полу Гарри, который все еще сжимал в руках его упавшие штаны.
- Ладно. Я кретин, - Рон вздохнул. - Я кретин, а ты старая больная индейка.
Гарри запрокинул голову, несмотря на то, что анатомическая конструкция его тела была категорически против этого.
- Слушай, я, может, и старая овца, но Малфой не орал, чтобы ко мне прикасались бережно. Рон, ты никогда не помышлял о макияже? Господи, ты был бы самым уродливым трансвеститом на свете.
Рон засмеялся настоящим открытым горловым смехом:
- Это ты помнишь.
- Да, - Гарри поднялся на ноги, - это я еще помню.
Рон подтянул чертовы дурацкие штаны и пробормотал что-то начет бесчисленных двусмысленных ситуаций, в которых он перебывал.
- Проблемы начались позже. - Голос Гарри становился все тише. Слова вились, как дым от костра, поднимались вверх, достигнув потолка, тут же опускались и расползались по полу. Пальцам становилось холодно.
- Проблемы начались позже. Когда я почувствовал, что Малфой сейчас сломает мне нос, я понял, что кто-то стоит у меня за спиной.
- Никого не было.
- Стоит у меня за спиной, - настаивал Гарри, не обратив никакого внимания на слова Рона, - кто-то посторонний, закрывает мои глаза. Его ладонь опустилась мне на лицо, когда кулак Малфоя чуть не загнал мне в мозг мои же ноздри.
Темнота сгущалась, давила в затылок и шевелила волосы сквозняком от плотно закрытой двери. Занавески не дрожали, но шелест ветра слышался так же отчетливо, как колокол на церковном соборе. Это был очень странный ветер. Он холодил кожу, но не трогал паутину в углах высокого потолка.
Рон сел на постель рядом с Гарри и подтянул колени к подбородку. Почувствовав локтем чужой локоть, он понял, что Гарри сидит рядом в точно такой же позе.
- Мне никогда в жизни не было… Нет, было. Наверное, было настолько же страшно. Когда за мной гнался Василиск или когда Петтигрю колол меня ножом, но тут был другой страх. - Гарри вытянул вперед руку. В тусклом свете, пробивающемся с улицы в щели занавесей, рука эта выглядела прозрачной и неживой. Он сжал кулак. - Но ТАК жутко мне не было никогда.
- Как присутствие Дементоров? - Рон смотрел на его крепко сжатые пальцы, застывшие, как пластик манекена.
- Нет. Дементоры внушают, что жизнь потеряла смысл. Я же был уверен, что падаю. И кто-то закрывает мне глаза, чтобы я не видел, как приближается земля. А потом я очнулся, уже здесь.
Рон молчал достаточно долго, чтобы можно было понять, что он больше ничего не скажет.

***

Он закрыл дверь, обошел Профессора Люпина кругом, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, и сказал низким угрожающим голосом:
- Убирайтесь отсюда.
- Ничего лучшего я и пожелать не мог.
- Убирайтесь сами, проклятый любопытный сукин сын.
Люпин вежливо поморщился, но, когда ответил, его голос говорил о том, что он не прочь съесть семьдесят восемь килограмм мяса. Прямо сейчас. В сыром виде. Предварительно растерзав его в рваное кровавое тряпье.
- Твой 104-летний попугай до сих пор ругает Гитлера.
- Да. Верно. Обожаю эту птичку, - только и сказали семьдесят восемь килограмм сырого мяса, ничуть не желая быть растерзанными. Снейп через силу усмехнулся, заставляя себя идти на компромисс.
Люпин пристально всматривался в рот Снейпа. Когда у человека такие тонкие губы, не всегда можно сказать наверняка, улыбается он или гримасничает.
- Несмотря на то, что я тебе отвратителен, я требую, чтобы ты выслушал меня.
- Прошу вас, Люпин. Вы мне не отвратительны. - Снейп всплеснул руками, словно человек, которого совершенно незаслуженно оскорбили. Люпин не попался на эту удочку.
- Вот как.
- Вы вообще не вызываете у меня никаких чувств. Мне не хотелось бы тратить на вас время.
- Северус…
- Люпин, Профессор Люпин, вы знаете, где дверь.
Поскольку Снейп проводил большую часть времени в своем кабинете в подземельях, то в отношении мебели и прочих предметов действовало неписаное правило: в его комнатах ничто не появлялось и ничего не оставалось из того, на что ему не нравилось смотреть.
И становилось очевидным, что на сей раз именно Профессор Люпин категорически не вписывается в интерьер.
- Я хотел поговорить о поведении Поттера.
- Странно, - Снейп позволил себе приблизиться на расстояние удара в зубы, - чертовски странно, но я не чувствую себя удивленным.
- Вот как, - повторил Люпин, вовсе не собиравшийся тратить силы на словесные перепалки.
- Может, обсудим погоду?
- Может и так. - Люпин огляделся, прошел мимо хозяина в гостиную и с достоинством опустился в кресло у камина. Снейп закрыл глаза и постоял так секунд десять. Под натянутой кожей лица желваки ходили ходуном.
- Северус, ты действительно человек, который из ребенка сразу стал старым.
Снейп позволил себе проигнорировать это бессмысленное, с его точки зрения, замечание.
- Он ударил тебя. Но ты спустил это на тормозах. - Люпин смотрел на слабый огонь в камине.
- Мы теряем время.
- Как знаешь. - Со вздохом поднявшись, Люпин медленно направился к двери. - Как знаешь, Северус.
Снейп сжал губы. Это чертово «Северус» голосом Люпина напоминало ему о детстве, которое его тяготило; о юности, которая прошла слишком быстро, оставив после себя пару смятых воспоминаний и невнятных убеждений. Это чертово «Северус» голосом Люпина делало его уязвимым.
- Что вы читаете студентам сейчас?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Ремус некоторое время соображал, о чем его спрашивают и что лучше всего будет ответить.
- «Мы теряем время», - сказал он наконец.
Снейп чуть откинул голову, на секунду поджав губы, как сварливая старуха.
- Черт с вами. Я хочу, чтобы вы знали, что я был против того, чтобы вас повторно приняли на работу. Я пытался отговорить Дамблдора от этого опрометчивого шага. Я единственный, кто высказал однозначное «нет», так что знайте, что уже сейчас Пивз рассказывает Филчу о том, как я избавляюсь от ваших останков.
- Это не упрощает наши отношения, - кивнул Люпин.
Снейп проследовал в лабораторию, жестом увлекая за собой Люпина.
- Вы можете сесть ту…
- Я постою, - прервал его Люпин. - И довольно. Перейдем на «ты». Твое неуважение очевидно. Незачем плеваться этим «вы» в моем присутствии. Ты похож на старую беззубую кобру, которую тошнит ядом.
Снейп оставил столь красочное сравнение без внимания. Хотя, в идее стошнить кислотой на Люпина было что-то непередаваемо прекрасное. Снейп запасливо мысленно обвел эту идею. Два раза.
- Люпин, вы мешаете циркуляции воздуха.
- «Ремус, ты стоишь напротив дырки в стене». Попробуй еще раз. Это просто. Проще, чем ты можешь представить.
- Люпин! - Снейп развернулся в его сторону всем телом и его лицо выражало крайнюю степень искреннего изумления. - Вы же не глупы. Хоть на минуту! Хоть на минуту, что позволило вам предположить, что я буду разговаривать с вами на равных?!
- Черт побери! - безграничное терпение Люпина лопнуло, как пузырь кипящего масла. Брызги грозили прожечь безукоризненную мантию Снейпа. - Черт побери!
- Спокойнее. - Нарочито властно приказал Снейп, делая, тем не менее, пару шагов в сторону от Люпина.
- Почему ты не назначил ему взыскание?
- А вам бы хоте…
- Опуская причины и следствия моих вопросов, - Люпин агрессивно взмахнул рукой, пресекая пустую болтовню. - Почему?
Снейп повернулся к нему спиной и что-то пробормотал, ставя реторту на огонь.
- Громче. Я не слышал, - попросил Люпин.
- Потому что, - жидкость в колбе пошла пузырями и Снейп выругался. - Потому что это не имело бы смысла.
Профессор ЗоТИ подошел как можно ближе, так как ему показалось, что он ослышался.
Встретившись взглядом с откровенным недоумением в глазах Люпина, Снейп пояснил:
- Почему нет смысла наказывать кошку, профессор Люпин?
- Почему?
- У котов короткая память и отсутствует логика. Они не видят связи между лужей собственной мочи у вас в ботинке и ударом, последовавшим за этим.
- О. - Люпин пожал плечами и посмотрел в сторону. - Гарри помочился тебе в ботинки. Парень чертовски плохо воспитан.
- Да чтоб вы все провалились!! - вскричал Снейп. Это было выше всяких сил. - Поттер ничего не помнил о том, что сделал. Наказание не имело бы смысла.
- Кроме этого… - подтолкнул его Люпин.
- А вот что «кроме этого», вас совершенно не касается. Кстати, буду вам очень признателен, если все сказанное останется между нами.
- Хорошо, Северус. - Рука Люпина осторожно опустилась на плечо Снейпа и чуть сжала его в подбадривающем жесте.
Снейп издал многозначительный звук, пожелал спокойной ночи и покинул комнату. Через несколько секунд Люпин услышал, как открылась и закрылась дверь его спальни.
Поскольку огонь под котлом был все еще разведен, жидкость в колбе не стала пузыриться меньше и входная дверь оставалась открытой, Профессор Люпин сразу же понял, насколько глубоко символичен этот самый «многозначительный звук».
Иными словами, Снейп с таким же успехом мог бы сказать: «Катитесь уже наконец к черту, назойливый ликантроп». Люпин только головой покачал. Все эти детские перебранки его нисколько не унижали.
Напротив. Странное дело, в последнее время он начинал испытывать от них своего рода удовольствие.
Северус сидел на кровати, сцепив руки на коленях. Внезапно он брезгливо передернул плечом, на которое ложились пальцы Люпина.
Раздался звук взорвавшейся реторты.

***

Черт побери, это тянуло на сто баллов по десятибалльной шкале паршивости.
- Уизли, - брезгливо заметил Малфой.
- Малфой, - не менее презрительно отозвался Уизли.
Ритуал состоялся, и двое интеллигентных молодых людей сочли возможным продолжить беседу.
- Что ты тут делаешь, кроличий сын?
- Хорек, за мной гонится полиция!
- Так. Шестерых я застрелю, затем начнем бросать камни. Как далеко они сейчас?
- Миссис Норрис таращится на нас из вон того угла и, судя по грохоту, Пивз приближается с тыла.
Произнеся фразу, столь годившуюся на эпитафию, Рон рванул по направлению к библиотеке. Малфой бросился следом.
Прикрыв за собой старые тяжелые двери читального зала, Рон перевел дух.
- Говори, - шепотом потребовал Малфой. - Говори или, клянусь, я сдам тебя Филчу.
- Тебе совершенно нечего терять? - шепотом же поинтересовался Рон.
- Уизли, по крайней мере, в мое взыскание не входит чистка заброшенного колодца в Сумеречном Лесу.
«Уизли-по-крайней-мере» сглотнул и мысленно взмолился о том, чтобы сейчас же, немедленно, обратиться в маленького тощего Хаффлпаффца, которого уж точно не пошлют на такое дурацкое мероприятие. Хотя бы из чувства искренней жалости.
«Я маленький, тощий, но чертовски красивый Хаффлпаффец, который спит в своей кровати», - говорил себе Рон. Впрочем, аутотренинг не принес никаких плодов.
Рон Уизли по-прежнему был высок, широк в плечах, рыж и веснушчат, да вдобавок ко всему стоял у дверей библиотеки, прячась от Аргуса Филча и его изъеденной блохами овчарки, которая много болела в детстве.
- Чего молчишь? - настаивал Драко.
- Я иду к Гарри, - Рон обнажил в улыбке чуть не весь верхний ряд зубов. Они блеснули, отражая свет незашторенных окон. Фраза имела бы достойный устрашающий эффект, если бы с Рона в этот момент не упали штаны.
С той памятной ночи, Рон так и не удосужился по-человечески починить лопнувший пояс. Говоря откровенно, он ждал мирного договора с Гермионой. Починка штанов - этим Гермиона смогла бы доказать свое искреннее раскаяние.
- Он идет к Гарри, - задумчиво пробормотал Драко, глядя на голые колени Рона, блестящие в лунном свете не хуже вышеупомянутых зубов. - Он, стало быть, идет к Гарри.
- Это подло, - укоризненно бросил штанам Рон. - Малфой, мы с ним…
- Знать не хочу, что вы с ним, - подняв брови, покачал головой Драко. - Знать не хочу, но подозревать буду до конца жизни.
- Как тебе будет угодно. - Рон поправил штаны. - Теперь наши дороги расходятся.
- Да ну?
- Мне - в лазарет, а ты отправляйся в ад.
- Я только что оттуда. Я видел твои ноги. Черт, я только что побывал в преисподней. - Драко сделал жест, что весьма талантливо имитировал человека, которого рвет от отвращения.
Рон решил, что он все-таки во всех смыслах выше сей недостойной трепотни и потому с достоинством покинул библиотеку. Только пятки засверкали.
Гарри проснулся от звука открывающейся двери и принялся шарить в темноте, ища свои очки.
- Или это Рон, или я за свое круцио ответа не несу.
- Или это Рон. - Уизли привычно хлопнул Гарри по ноге, и тот сел в кровати, освобождая место. - Забудь про очки. Ты не ослеп, это ночь на дворе.
- Ну тебя, - с досадой протянул Гарри.
- Борода Мерлина, когда тебя выпустят?
- По-моему, Снейп хочет продать меня для медицинских экспериментов.
- А. Ну, что ж. Устроим прощальную вечеринку? Твоя печень ему не достанется.
- Дурак!
- Или я тебе не друг?
- Я слышал, как Снейп требовал, чтобы меня… как это… «на некоторое время подвергли изоляции».
- Полагаю, - прикинул Рон, - на деле он сказал: «Чтоб он сдох, этот чертов Поттер! Мадам Помфри, неужели так сложно не кормить его хотя бы неделю?!».
- Я серьезно, - Гарри отвесил Рону оплеуху. - Я тут уже третий день. Мой нос сросся еще в первый вечер, а больше у меня ничего не было сломано. Синяки не в счет.
- Шрамы только красят мужчину. Синий Поттер - мужественнее не найти! Впрочем, - Рон утихомирил свое остроумие, - если ты не шутишь, то в этом есть что-то странное. Ты не пробовал говорить с Дамблдором?
- С Дамблдором! Ха!! Я не могу поговорить даже с Мадам Помфри. Когда она ко мне приближается, у нее словно отнимается язык.
- Ох, я бы сейчас сострил, но…
- Заткнись. Мне послышалось, кто-то за дверью. - Гарри понизил голос до едва различимого шепота.
Рон поднялся на ноги и вместо того, чтобы спрятаться, уверенно направился к выходу.
- Ты сду… - вскрикнул было Гарри, но тут же зажал себе рот ладонью. Первый слог слова «сдурел» разнесся по палате, как бой барабана.
Рон решительно распахнул одну из высоких створчатых дверей.
- Значит, выходные в Коннектикуте? - весьма грубо протянул он. - Надеюсь, ты сказал вестпортовской полиции, что ничего не знаешь о мистере Уизли?!
- Просто дай мне посмотреть на него, - спокойно отозвался Малфой, скрестив руки на груди. - Я не буду его бить. Разве что самую малость.
- Проваливай отсюда, - предложил Рон, не отступая в сторону ни на миллиметр.
- «Проваливай отсюда», - повторил Драко. По его тону можно было предположить, что это португальское слово, а языка он не знал.
Сделав несколько шагов вперед и прикрыв за собой дверь, Рон оказался нос к носу с Малфоем в темном коридоре, чертовски холодном темном коридоре.
- Я знаю, что сейчас будет, - Рон почесал подбородок. - Ты ворвешься внутрь, Гарри надерет тебе задницу, ты сольешь сопли в Снейпову жилетку, и мне накинут еще пару колодцев чистить.
- Если бы Профессор Снейп позволял мне сморкаться в его жилетку, вы бы здесь не учились, - абсолютно серьезно заметил Малфой. Уважение, с которым он произнес «Профессор Снейп», покоробило Рона. - Вы бы добывали уголь в Туркменистане.
- Хватит быть идиотом.
- В сторону. В сторону, рыжая скотина. - Драко явно устал от того, что приходилось тратить время на этого чертового Уизли.
- Мы еще не пришли к единому мнению об остроконечных арках мечети Тулуна.
- Ах, арки. Ну, конечно же, - сказал Драко голосом, который не предвещал ничего хорошего.
Удар пришелся в точности под ребра. Учитывая, что метил Драко вообще-то в челюсть, а Рон просто так удивительно «удачно» увернулся, Малфой мог гордиться собой.
Слизеринец скрылся в больничном покое.
Через некоторое время он вернулся и тупо посмотрел на бессознательного Рона, у которого удар под диафрагму совершенно выбил дух.
Малфой покачался на пятках, прошелся туда-сюда, снова заглянул в палату. Когда он в очередной раз вышел из нее, его взгляд не приобрел больше осмысленности.
Он присел на корточки и легонько похлопал Рона по морде.
- Эй, есть кто живой?
Рон судорожно вздохнул и тихо протяжно застонал, показывая тем самым, что если бы Малфой не колотил его по щекам, все было бы намного лучше.
- Уизли? Уизли, я здесь.
- Ты кто?
- О, Мерлин…
- Так вот ты какой… представитель отреставрированной монархии… Ну дай же мне тебя обнять, сестренка…
Поскольку Рон собрался претворить высказанное намерение в намерение осуществленное, Малфой весьма поспешно вскочил на ноги:
- Кровь Морганы, теперь ты скажешь, что не помнишь, как тебя зовут. И меня отчислят. Хотя должны были бы выдать правительственную награду. Отец убьет меня. Хотя, безусловно, будет мной гордиться.
- Почему же? - обиделся Рон. - Весьма прекрасно помню. Хеди Ламарр. Чертовски знаменитая черная вдова.
- Хватит! - взвился Драко. - Где этот чертов Поттер?! Я слышал, как вы разговаривали!
- Что значит - где?
Удивление Рона было настолько неподдельным, что Драко мгновенно успокоился.
- Где Поттер?
- Если твой апперкот не отшиб мне память, то он должен быть за этой дверью.
- Мне кажется, у него есть другая женщина, Хеди, - заметил Драко.
- Мне он всегда виделся весьма ограниченным человеком, - пожал плечами Рон, наконец поднимаясь на ноги. Его немного шатало. - Променять такую женщину, как Хеди Ла…
- Хеди Ламарр сейчас было бы сто пятьдесят лет.
- О. - Сказал Рон. - Я сейчас зайду в эту дверь, а когда выйду, ты почувствуешь себя дегенератом.
Рон взялся было за ручку двери, но тут же мгновенным, точным жестом развернулся и залепил Драко такой хук, что у того искры из глаз посыпались.
Через несколько минут Рон вышел в коридор и вид у него был совершенно обескураженный.
- Из этого помещения есть потайные выходы? - только и сказал он.
- На выяснение этого у нас уйдут годы, дебил. - Драко держался за подбородок и оттого его речь была несколько невнятной. Правильной артикуляции также очень мешал прокушенный язык. - Неужели я многого хочу?! Вот ты, несчастный слаборазвитый детеныш жирной крольчихи, ты скажи мне - разве я многого хочу?! Задушить его во сне - и я был бы счастлив! Так нет, эта дрянь умудряется раствориться в комнате без дверей и окон…
- Сукин сы… - Рон осекся и посмотрел на Малфоя.
Мысли Драко, видимо, шли теми же логическими цепями, потому что на «сукина сы» он не отреагировал, как положено.
- Окно. - Сказал Рон, тыча указательным пальцем в грудь Драко. Тот кивнул. - Окно.
Соблюдение конспирации их больше не беспокоило.
Рон метался от окна к окну по северной стороне больничной залы, надеясь спасти Гарри от чего бы то ни было.
Драко метался от окна к окну по южной стороне больничной залы, надеясь добить Поттера во что бы то ни стало.
И поскольку в хороших историях везет хорошим парням, - а Рон, безусловно, хороший парень, - Драко пришлось оставить свои поиски и броситься к Уизли, который распахнул оконную раму и вскочил на подоконник.
- Что? Что там?! - злился Малфой, пытаясь залезть следом за Роном.
Уизли не ответил, но в свете луны его и без того бесцветное лицо казалось мертвенно-бледным. Веснушки темнели как уродливые оспины. Драко задрал голову и замер на полуслове.
По стене замка, невероятно высоко, карабкалась фигура человека в больничной пижаме.
Карабкалась и задорно, бесшабашно пела, сплевывая отрывистые слова в небо.
- А ну, теперь посмотрим, кто кого!!
Еще метр в высоту.
- Луна нам в помощь на снегу оставит тени!
Нога соскальзывает, но тут же, по-обезьяньи ловко, упирается в стену.
- Лес нас укроет от трусливых глаз врагов, и нет флажков, что превращают нас в мишени!
Срывая ногти, руки ищут углубления, выемки, трещины в тесаных камнях стены.
- Нас били метко, красным одурманив мысли!!
Бессмысленная песня, отдаленные выкрики, сумасшедшая сила и ярость в голосе.
- В расход шли стаями - и стар, и млад, а вот теперь мы сами на охоту вышли, пустив все в ход: и острый клык, и силу лап!!
Рывок, еще рывок.
- Судьба нас выбрала для варварских потех!!
Если очередной порыв ветра сорвет эту пародию на человека, то Гарри придется падать около сотни метров. Черт побери, когда он успел забраться так высоко? Какого черта ему это надо?! Слова влекут далеким шорохом, их почти не различить.
- Терпели мы, но есть предел терпенью!
Он сошел с ума. Просто так, без причины. И сейчас эта белая точка превратится в глухой удар о землю и открытые пустые глаза.
- И да простит Господь нам этот грех: мы будем мстить и к черту все сомненья!
«Великий Мерлин», - сказал Рон.
«Дьявол», - сказал Малфой. И, сам того не замечая, железной хваткой сжал локоть Уизли.
Боль привела Рона в чувство. Он грубо оттолкнул Малфоя, отчего тот упал с подоконника и взвыл, обхватив руками голову. Кажется, ударился о кровать.
Рон высунулся из окна и, поставив ногу на перекладину рамы, легко подтянулся на руках. Вторая нога уже искала опору в наружной стене.
- Метла! Дурак, метла! - Поднимаясь с пола и обеими руками держась за голову, крикнул Драко. У него по лбу текло что-то темное.

***

Люпин развернулся на стуле лицом к Снейпу, который сидел, уткнувшись в книгу стихов типа по фамилии Ван Дорен, Марк ван Дорен. Из этого Профессор ЗоТИ заключил, что имеет право употребить поэтическое слово.
- Уныние, - сказал он.
Снейп не отреагировал.
- Уныние, - повторил Люпин, - если это слово передает мое настроение. Уныние.
Снейп вздохнул и пошевелился, переворачивая страницу. Наконец, он произнес:
- Я - интроверт. Вы даже не можете сказать, что я эгоцентричен. Вот почему моя слепая любовь к Гарри так глубоко затронула мою личность. Она создала внутренний конфликт и…
- Интересно. Ты находишь, что сейчас время шутить.
- Я нахожу вас в своей комнате. И это меня… отвлекает. - Последнее слово Снейп произнес очень тихо, но с таким чувством, что если бы на Люпина обрушился потолок, это было бы закономерно. - Вы мешаете мне сосредоточиться.
- Ты поговорил с Драко Малфоем?
- С Драко Малфоем. Да.
- Дамблдор против изоляции Гарри.
Снейп закрыл книгу и, медленно протянув руку, положил ее на край стола.
- Ну. - Сказал он. - Но это только пока.
- Продолжай.
Снейп снова вздохнул. Ему претило душеспасительное поведение Люпина. Сколько Снейп помнил этого человека, он всегда был добр к детям, уважителен к старикам и равнодушен к обидчикам. Спокойный, сильный и уверенный в себе. Чертова сволочь, которой больше некуда идти, кроме как в провонявшее зельями подземелье.
- Я не уверен, Вольдеморт ли виноват в происходящем или у Поттера свои собственные проблемы.
- И когда ты намерен выяснить это?
- И когда же я намерен выяснить это? - протянул Снейп отстраненным голосом, подняв брови и сцепив руки в замок.
Люпин долго смотрел на него в ответ.
- Я могу предложить тебе нечто такое, на что никто кроме меня не решится. Ни здесь, ни где-либо еще.
Тут Снейп сделал жест, который Люпин видел от него впервые.
Профессор Зельеделия сказал «Ох» и поджал губы. По сути, в этом не было ничего необычного. Но затем он совершенно вдруг откинул голову, тихо цокнул языком и чрезвычайно мягко добавил:
- Я видел Манхеттен и мне там не понравилось. Так что вашу виллу на Драйв можете оставить при себе.
Люпин хотел быстро что-то возразить, но Снейп все также мягко, почти нежно перебил его:
- И вашу дружбу тоже.
И самым удивительным в его словах, голосе, настроении было то, что он действительно был ласков. Именно сейчас, в этот определенный момент, единственный в своем роде. Ласков и искренен.
- Вам пора идти.
Люпин поднялся, но перед тем, как уйти, он подошел к Снейпу и встряхнул его за плечо.
- Мы все устали. Все устали за эти семь лет, - сказал он и этой фразой почудился Снейпу глубоким опустошенным стариком.
Снейп закрыл глаза, ощущая всем телом, как его собственная вымотанная старость вступает в свои права.
За эти чертовы семь лет все они пережили семьдесят.
Чтобы попасть в башню Гриффиндора, профессору Люпину потребовалось подняться на восемь лестничных пролетов. У профессора было достаточно времени для раздумий, но он потратил это время зря, не думая совершенно ни о чем. В его голове порошком в песочных часах текла пустота.
Семь лет борьбы за то, что осталось.
Внимательные лица детей, которые не хотят расставаться с детством даже во время войны.
Год назад профессора Люпина снова пригласили на должность профессора Защиты от Темных Искусств и никто не смел возражать. С такими соседями, как проклятые темные маги, совет попечителей был бы рад позвать вампира в лесники.
В школу возвращались те, кто давным-давно закончил ее. Такие, как Джордж и Фред Уизли. Им находилось здесь занятие. Сколько бы выпускников не приходило, им всем находились дела, и казалось, что дыру необходимых работ не заткнуть никаким количеством человеческой массы.
Хогсмид рос и ширился, уже даже отдаленно не напоминая деревню. Ежедневно, ежечасно приходили маги и колдуны, ведьмы и волшебницы, все те, кто считал, что их кирпич пригодится в стене против Упивающихся Смертью.
Удивительное слово «безопасность». Даже не имея под собой практически никакой почвы, оно манило и притягивало случайных и ожидаемых прохожих в окрестности Хогвартса.
- Здравствуйте.
- Профессор Люпин! Здравствуйте! - раздалось нестройным веселым хором.
Его любили больше, чем каникулы, и уважали сильнее, чем МакГонагалл.
В такие моменты, как сейчас, глядя в глаза окруживших его учеников, Люпин с особой ясностью понимал, почему ему нельзя, невозможно уставать. Никогда.
- Профессор, посмотрите, это Томас! - Невилл схватил с тумбочки Дина пергамент, опрокидывая все, что на этом пергаменте стояло.
Люпин взглянул на великолепный, фотографически точный рисунок тролля.
- Так, - коротко бросил Люпин и все в спальне замерли. Дин нахмурился, на его щеках проступили красные пятна. - Дин Томас. Можешь сдать это как домашнюю работу по троллям. Если нарисуешь мне оборотня, поставлю тебе «А» на ближайшей контрольной.
Раздался громкий смех, Дин всплеснул руками и весело оскалился.
- Если подпишешь и вставишь в рамку, на контрольную вообще можешь не приходить, - кричал Симус.
Люпин вздохнул.
За прошедшие два года эти подростки наяву сталкивались с тем, что большинству Авроров виделось лишь на иллюстрациях в пыльных учебниках Запретной Секции.
Этих подростков уже ничему не нужно было учить. Контрольная по Защите - Люпину становилось смешно при одной мысли об этом. Гриффиндор и Райвенкло, Слизерин и Хаффлпафф сдали весь его предмет на «отлично» летом прошлого года, когда Хогвартс был разрушен наполовину, а разбуженный полуночным нападением Хогсмид лежал в руинах.
Дамблдор выстоял, но это была Пиррова победа. Учеба, каникулы, Рождество - все это было сейчас ненастоящим. Имитацией. Попыткой вернуться к прошлой жизни, перечеркнув все, что было, перевернув страницу.
Классы опустели наполовину и все старательно делали вид, что не замечают этого.
И Дин Томас, и Симус, и Невилл, и все те, кто просыпался к урокам, готовил доклады и ждал Хэллоуина, в их жизнь влилась беспечность, нарочитое равнодушие к смерти, невыносимо трепетная любовь к близким.
Родители Гермионы были уверены, что летом их дочь ездила в гости к «чудесная семья, эти Уизли», а не убивала людей, пытающихся нарушить удобный и привычный Гермионе порядок вещей.
- Мне нужно поговорить с Гарри. - Люпин взмахнул рукой. - Наедине.
- Мы вместе пили! - горячо возразил Финниган.
- Что? - не понял Люпин.
- Мы вместе пили. Гарри один свалился. А пили мы вместе.
- А. - Люпин вспомнил, что Рон объяснил госпитализацию Гарри тем, что последний навернулся со ступеней Астрологической башни, будучи совершенно вдрибадан. - Нет. Идите. Это по другому поводу.
Несколько мгновений потоптавшись, Невилл, Дин и Симус покинули спальню и спустились в гостиную.
- Вы не можете лизнуть собственный локоть, - сказал Гарри. Он сидел на свой кровати, упершись ладонями в колени. Маска беззаботности слезла с его лица, как обгорелая кожа. - Это невозможно, исходя из анатомического устройства тела.
Люпин поймал себя на мысли, что машинально приподнял руку, чтобы проверить. Гарри заметил это:
- И вот что удивительно: семь человек из десяти, услышав эту информацию, тут же попытались сделать это. О чем вы хотите поговорить?
Выглядел Гарри не то чтобы жалко, но как-то очень апатично. Люпин сел с ним рядом и покачал головой:
- Я надеялся, что ты будешь рассказывать.
- Снейп все врет.
- Профессор Снейп, Гарри. О чем же он врет?
- Что он вам говорил? - Гарри быстро заглянул в лицо Люпину.
За дверью раздалось нарочито громогласное: «А мне нужно! Позарез!! Что мне, удавиться теперь? Под этим вот дверями?!» Как нетрудно догадаться, вслед за этими словами последовал Рон Уизли. Точнее, ничуть не последовал - он ворвался, сбив ковер и опрокинув стул. Распахнутая им дверь ударилась о стену и со скрипом поползла закрыться от греха подальше.
- О. - Брови Рона подпрыгнули вверх. - Профессор Люпин. А вы тут. Я-то думал, эти своло… они врут мне всё. Сумку хотел взять. Если вы позволите…
- Думал он, - усмехнулся Люпин, показывая тем самым, что импровизация Рона тянет на «тройку с минусом». - Заходи, садись. Мы как раз говорили о вранье. Так что ты-то нам и нужен.
Морда Рона покраснела один в один к его волосам.
- Мадам Помфри сказала, что ты катал Гарри на метле. И попросила назначить тебе взыскание.
Помидор по имени Рональд Уизли ответил:
- Э… Ну, что ж делать. Назначайте. Только я еще тот колодец не дочистил. Сказать по правде, я к нему вовсе не приближался.
- Думаю, да, - улыбнулся Люпин. - А теперь поставь себя на мое место. Мне рассказывают, что ты в два часа ночи выбрался в больничные покои, чтобы покатать Гарри на метле и попутно ударил Малфоя по голове так, что тот потерял сознание и его нашли на полу, в луже крови. Что прикажешь мне думать? Слушаю тебя.
- Ну, лужи там не было. А ударился он сам, - возмутился Рон.
- Картина дополнена. Теперь это выглядит так: бесстрашный Рон вывез Гарри покататься на метле в чудесную лунную ночь, а несчастный Драко Малфой, обнаружив это, не нашел ничего лучшего, как исступленно избить себя кроватью по голове.
Гарри с Роном переглянулись, но ничего не сказали.
- Нет, - Люпин пожал плечами, - если окажется, что Гарри на деле сногсшибательная девица, то такое вполне возможно. В любых других случаях - весьма подозрительно. Гарри, что скажешь?
Гарри молчал. Он не сделал ни единого движения, взгляд его застыл на задранном уголке ковра. Он сидел выпрямившись, руки вцепились в ткань штанов на коленях, а ковер явно был для него самым захватывающим предметом, на который он когда-либо в своей жизни смотрел. Судя по всему, если он и был девицей, то тщательно это скрывал и доказывать свою женственность вовсе не собирался.
- Я расскажу. - Негромко подал голос Рон, смотря в упор на Гарри. Тот скривил рот, но возражать не стал.
И Рон рассказал все о тех событиях, свидетелем и участником которых он стал. Разумеется, кое-что скрыл, кое-что приукрасил. Но в целом недалеко ушел от истины.
Люпин слушал очень внимательно, не перебивая, но подбадривая. Когда Рон закончил, Люпин снова спросил у Гарри:
- Что скажешь?
- Я ничего не помню.
- Когда ты очнулся?
- В воздухе. На метле, рядом с ним. - Гарри указал подбородком на Рона. - Я ударил его и очнулся.
- Он мне зуб выбил, - зачем-то сказал Рон. - Мы чуть не упали.
- Что это за песня? - Люпин потрепал Гарри по голове.
- Не знаю никаких песен. - Гарри неожиданно понял, что это прикосновение принесло ему невероятное, удивительное облегчение. Словно кто-то снял целлофан со рта, открывая доступ воздуху.
- «Мы будем мстить и к черту все сомненья»? - бесстрастно напомнил Люпин.
- Не знаю никаких песен!! - закричал Гарри, вскочил и оттолкнул Люпина. Черт, и это тоже говорило не в его пользу, понял он, и отвернулся к окну, чтобы скрыть раздражение на лице.
Тишина.
Слышно было, как тикают напольные часы в дальнем углу комнаты.
Рон сел рядом с Люпином и уставился в спину Гарри. Тот чувствовал взгляд и отчего-то это успокаивало его. В абсолютном молчании прошло несколько минут, прежде чем он наконец сказал:
- Иногда…
Люпин поднял голову:
- Иногда?
По-прежнему стоя лицом к окну, Гарри обнаружил, что это облегчает ему участь виноватого. Рот расслабился, голосовые связки подчинились и он уверенно, спокойно сказал:
- Иногда, последнее время. Я слышу и думаю вещи, которых я не понимаю. - Произнесенные вслух слова вовсе не казались смешными или глупыми, как это обычно бывает с мыслями, облаченными в звуки. Отлично. «Звучит правдоподобно», - подумал Гарри и вздохнул. Правдоподобно, как шизофрения.
- Продолжай, - настоял Люпин. - Например.
Гарри перевел дыхание и на сей раз молчал куда дольше. Когда ожидание стало казаться Рону невыносимым и он поднялся, чтобы встряхнуть Гарри за плечо, тот начал говорить.
Его голос монотонно вибрировал, интонации тупо то поднимались, то опускались, как будто Гарри вызубрил телефонный справочник, но не знает ни одного человека, перечисленного в нем:
- До начала времен мир был единым сгустком слова, не имевшем ни размера, ни возраста, - говорил Гарри. - Вес же его был бесконечно велик, потому что вес есть нечто, обратное времени: чем вес больше, тем медленнее течет время, а в первородном слове время стояло. Но свершилось чудо: взрыв, и время побежало вперед. И слово начало воплощаться в телах. Осколки же самого изначального сгустка теперь рассеяны средь звезд. Внутри этих сгустков времени нет вовсе, а пространство они пронизывают насквозь.
Гарри оглянулся через плечо. Рон подмигнул ему:
- И вот такую ахинею он несет во сне. Измучил нас - сил нет. Дин предлагал задушить его подушкой, но Невилл отговорил.
- Отговорил, - машинально повторил Люпин, погруженный в свои мысли. - Хорошо.
- Невилл сказал, что Томасу придется самому разбираться с Тем-Кто-Всех-Уже-Порядком-Достал. А у Дина большие планы насчет службы в разведке министерства, он не готов к всемирной славе. - Рон ткнул Гарри кулаком в спину. Гарри улыбнулся.
Люпин поднялся на ноги, автоматическим жестом расправил мантию и предупредил:
- Будь это кто другой, можно было бы считать это блажью. Случайностью. Но ты - Гарри. Гарри Поттер. «Дэйли Профет» все еще печатает любое сообщение о тебе на первых страницах. И ты должен быть готов к самым худшим последствиям.
- Проклятье, - выругался Гарри.
- Да, это возможно.
- Больница Святого Мунго?
- И это возможно, - сказал Люпин. - Я выслушал тебя, но никто из нас еще не готов дать тебе совета.
- «Никто из нас»? - удивился Рон.
- Весь преподавательский состав очень озабочен. - Просто и совершенно непонятно бросил Люпин. - Будь очень осторожен. Я бы хотел, чтобы ты не выходил лишний раз из этой комнаты, но… С таким же успехом я мог бы швырять в стену горох.
Профессор Люпин ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Рон и Гарри снова переглянулись. Внезапно Рон схватил Гарри за шиворот, обхватил локтем за шею и со словами «Дэйли Профет» все еще печатает любое сообщение о тебе на первых страницах!» сделал Гарри замечательную подсечку.
- Как же меня, сверхновую звезду волшебного мира, Героя Номер Один, унижает дружба с таким отребьем. Фу на вас, Ринальдо. - Лежа на полу, пожаловался Гарри. - Ниже падать некуда. Под нами только Слизерин.
- Ханжеская сволочь. Самовлюбленная скотина.
На это Гарри просто пожал плечами. Было пустой тратой времени опровергать обвинение, предъявленное ирландцем.

***

Он рассказывал в надежде, что его слушали.
Это было, правда, под вопросом, так как Вольдеморт держал глаза открытыми.
Снейп достаточно хорошо изучил Темного Лорда за годы совместной «работы». И если Вольдеморт не закрывает глаз, когда ему докладывают, это обычно означает, что часть его сознания находится в другом месте, и Снейп никогда не знал, как велика эта часть.
В данном случае он подозревал, что отсутствовало более половины мыслей, и он догадывался, чем они были заняты. Вольдеморт тонкими полосками срывал с Дамблдора защитную оболочку и посыпал соль на обнаженную плоть.
- Это не та ситуация, когда можно обойтись полумерами.
Снейп вздрогнул, когда сухой, невыносимо хриплый голос Темного Лорда прервал его размышления.
- Я хочу выслушать мнение. Твое личное мнение.
Снейп покачал головой и промолчал.
- Молчишь? Почему?
- Я молчу в тех случаях, когда мне нечего сказать, - брюзгливо отозвался Снейп.
- Ложь! - крикнул Вольдеморт. - Подойди. Сядь. Ближе.
Снейп, не торопясь, взял первый попавшийся стул и придвинул вплотную к креслу Темного Лорда.
- Говори.
Комната с высокими потолками, устланная ковром - потому что никто не потрудился его отсюда убрать - с задрапированными окнами. Камин, в котором всегда горит огонь, несмотря на то, что Лорд не чувствует холода или тепла.
Фигура не-человека, расслабленно опрокинутая в черное кресло. Длинные белые пальцы и вытянутое лицо с щелями ноздрей, с круглыми желтыми глазами, вспоротыми полосками узких змеиных зрачков.
Он протягивает руку и Снейп без слов вкладывает в нее свою ладонь.
Лорд знает, что его прикосновение способно заставить человека забыть свое имя и вспомнить то, чего, как ему казалось, он не знал.
Профессор Зельеделия огромным усилием воли в этот раз, как и в любой другой день встречи с Лордом, загнал все мысли по чердакам и подвалам сознания, оставив в парадной зале лишь то, что в любом случае должен был сказать:
- Человек, который отказывается платить налоги, из-за раздражения, которое ему это приносит, или из-за расходов, в которые его это вводит, подобен оскалившейся собаке и лишается привилегий цивилизованного общения. Налоги можно критиковать в безличной форме. Государство, как и индивидуум, тратит деньги по одной из трех причин: потому, что ему нужно. Потому, что ему этого хочется. И просто потому, что ему есть что тратить. Последнее - наиболее огорчительно. Очевидно, что значительная часть огромного весеннего потока миллиардов, устремляющегося в министерство финансов, будет потрачена по этой самой причине.
Лорд пристально глядел в лицо Снейпа:
- И что же ты хочешь мне сказать? Многословен. Но далеко не пустозвон, верно, Снейп? Каждое твое слово что-нибудь да значит. И если говоришь много, значит, мне есть что послушать и к чему прислушаться. - Отпустив руку Снейпа, он провел пальцами по его щеке, оставляя царапины от зазубренных когтей. - Фадж решил, что я взял передышку. Что в этот год можно не бояться. Меня. Меня!! И как земля носит такого глупца.
- Именно. - Кивнул Снейп, подавляя желание отстраниться от напильника, которым сейчас терли кожу на его лице.
- Хогвартс?
- Они еще не знают об этом. Магия - отличная вещь, но зелья и палочки продаются только за настоящее золото. Дамблдор надеется, что министерство продолжит субсидировать школу и Хогсмид, но министерство думает иначе.
- Жена Фаджа по-прежнему страдает бессонницей? - Если бы Лорд умел улыбаться, то сейчас для этого был бы самый подходящий момент.
- Да. - Снейп позволил себе растянуть губы в подобии ответной улыбки.
- А зелья, зелья по-прежнему продаешь ей ты?
- Да. Конечно.
- И она откровенна с тобой?
- Благодаря этому я знаю, куда вкладывать деньги.
- Хорошо. - Лорд издал сиплый лающий звук, который при натяжке мог сойти за смех.
- Разумеется. Если бы не я, вы бы до сих пор сидели в своем чертовом подвале.
Многие из Упивающихся не понимали, абсолютно не могли поверить в то, что Снейп позволяет себе быть настолько свободным перед Лордом. Профессор грубил, злился, язвил и брюзжал как обычно.
Он не боялся.
Возможно потому, что он чертовски устал ходить по острому забору, постоянно раздумывая, на которую же сторону прыгать. Или обессилено свалиться.
Страх недоступен чертовски утомленным людям. Они хотят только спокойствия. Потому грубят, злятся, язвят и брюзжат как обычно.
Рабы не понимали, что сейчас свободный человек интересен и нужен их Хозяину намного больше, чем пара-тройка батальонов верноподданных тупых, запуганных псов.
Темный Лорд никогда бы не признался, что в то время, как его тело медленно и верно приобретает все более человеческий облик, его чувства - человеческие эмоции - тоже постепенно пробуждаются.
Темный Лорд никогда бы не признался, что вместе с жаждой власти в его жизнь приходит одиночество.
- Вы обещали предоставить мне ингредиенты для запрещенных зелий.
- Я помню. – Вольдеморт взмахнул рукой. Снейп протянул ему сложенный вчетверо листок пергамента. Темный Лорд пробежал глазами список и количество.
- Ты уверен в своих вычислениях?
- Абсолютно.
- Сильно сплутовал?
- Как обычно. В рамках приличий.
- Выслать тебе почтой или явишься забрать лично? – пошутил Вольдеморт.
- Лично. Мой поезд уходит через полчаса. - Снейп поднялся.
Аппарировать в окрестностях было невозможно. И дело было не только в том, что апартаменты Вольдеморта оставались защищены от внешнего магического воздействия щитом, как селезенка черепахи - панцирем.
Попробуйте внезапно проявиться на Карнаби-Стрит и тем самым не привлечь к себе внимание.
- Ну, что ж поделать.
Темный Лорд больше не жил в старинных поместьях.
Тридцать второй этаж офисного здания, работающего круглосуточно - вот что он выбрал на сей раз. Он мог больше не опасаться внезапного нападения. Этим летом, в ответ на разрушительную атаку Упивающихся Смертью, Авроры сровняли его заброшенную усадьбу с землей.
Сейчас его защищали люди. Бесплатно и круглосуточно. Уборщики и клерки, секретари и сантехники, директора, монтеры и железобетон элитных кабинетов.
- Знаешь, - бросил Лорд.
Стоящий в дверях Снейп обернулся.
- Я много чего знаю.
- Знаешь, - задумчиво повторил Лорд, не обратив внимания, - почему ты самый верный шпион?
- Интересно.
- Потому что ты до сих пор не сделал выбора. Ты добросовестно работаешь на обе стороны. Пока это устраивает и меня, и, видимо, Дамблдора. Но скоро. Очень скоро я потребую, чтобы ты определился...
Темный Лорд говорил еще что-то, говорил яростно и много, но Снейп поспешно оставил за спиной его огромные комнаты, уходя по коридорам, спускаясь в лифтах.
Звук его шагов тонул в ворсах бесчисленных ковров.

***

- …с кондачка не подгребешь. На борзой козе не подплывешь. На лысой метле не подлетишь. Без бархатных штанов к ней вообще можно не соваться.
- Рон, слышь, чего скажу… - Гарри приблизил губы к уху Рона. - А ну заткнись.
- Ну, нету у меня бархатных штанов, хоть режьте, - вздохнул Рон.
- Что скажешь, Гермиона? - качнул головой Гарри.
- Гермиона занята, - огрызнулась она, так яростно переворачивая страницу, что та оторвалась.
- Она очень занята. - Рон пожал плечами. - Она всегда занята. Я ее менеджер. Говорите мне.
- Гермиона, - позвал Гарри. - Вот, возьми.
Гермиона и все, кто присутствовал в Гриффиндорской гостиной, уставились на Гарри, который расслабленным жестом схватил со стола толстенный Справочник Заклинаний Теодора Хорстмана и не без усилий протянул его Гермионе.
В гостиной наступила тишина. Весь Дом был в курсе холодной войны между Соединенными Штатами Гарри-Рон и Советским Союзом Гермионы.
Естественно, что Гермиона не только не стала брать книгу, но и рывком отодвинулась вместе с креслом куда подальше.
- Бери немедленно, - Гарри уронил книгу на колени Гермионе. - Рон, иди сюда.
Рон не без опаски приблизился, и Гарри бухнулся перед Гермионой на колени.
- Я накануне разговаривал с моим добрым другом Рональдом, - Гарри цапнул Рона за мантию и с таким усилием дернул ее вниз, что Рон не просто упал на колени, а буквально распростерся ниц перед Гермионой.
- О. - Сказала Гермиона, на всякий случай подобрав под себя ноги. В таком настроении Рон вполне мог попытаться стошнить ей на ботинки. Он, может и Рональд, и друг Гарри, но судя по лицу, вовсе никуда не добрый.
- И он не видел причины, - продолжил Гарри, складывая руки в молитвенном жесте. Рон принял на лицо самый страдальческий вид, на который была способна его удивительная резиновая физиономия. - И он не видел причины, по которой я не могу купить тебе восемь или десять порций выпивки, в знак нашего примирения.
- При условии, что на закуску он получит отбивную толщиной в два дюйма, - быстро добавил Рон.
Гостиная наполнилась одобрительными криками. В воздух взлетели несколько учебников.
- О. - Снова сказала Гермиона, опуская ноги на пол.
Она была прекрасна, когда на ее лице отражалась терпеливость к несправедливости, которую к ней проявляли. Настолько прекрасна, что Рону захотелось разрезать ее на кусочки и поджарить на гриле. Медленно, очень медленно поворачивая вертел.
- А книга зачем? - начала было Гермиона, но тут же спохватилась: - Ну да. Конечно.
- Только два раза и не очень больно. - Когда Гарри добавлял в свой голос просящие нотки, его можно было использовать, как паяльную лампу. Гермиона растаяла.
Подняв книгу с колен, она размахнулась и в знак более не сдерживаемых эмоций зазвездила Гарри и Рону по лбу. Два раза и ни разом больше.
- Чудесно, - Рон откинулся на спину, закрывая лицо ладонями. - В знак примирения она выбила мне глаз.
- Завтра идем в «Три метлы»! За мой счет!! - крикнул Гарри. Гостиная сотряслась таким радостным воем, что улетевшая с Гриффиндорской башни крыша - это был бы достойный итог вечера.
За уроки больше никто не садился. Суббота, как ей и полагается, началась вечером в пятницу.

***

Себе лгать - самое чреватое из человеческих занятий. Твердо уверенная в этом, Гермиона не могла не признать, что ей очень не хватало и твердокаменных кексов, и скулежа Клыка, и нехитрого уюта хижины Хагрида, и даже этих двух лоботрясов.
«Лоботрясы», Хагрид и даже Клык очень тупо смотрели в пергамент, на котором Гермиона в очередной раз посеяла что-то вечное. Видя смущение собеседников, она прокашлялась и процитировала наизусть:
- U = (1/V2 «Пи» D){1 - (K/2)(X/D - X «хм, пожалуй, что в квадрате»/3D «хм, пожалуй, что в третьей степени»)}e - X «хм, опять в квадрате»/2D «хм-м, снова в квадрате».
- Ага, - не очень-то осмысленно сказал Хагрид. - Ну, вы тут поболтайте, а у меня бык на заднем дворе… Тушенку покрутить надо… Кхм, ну, вы болтайте.
- Хагрид, по-моему, очень ясно высказался, - поддержал Гарри.
- Профессор Хагрид, - поправил Рон, тут же получив добродушную улыбку последнего. - Яснее ясного.
Гермиона нагнулась и подхватила пергамент с его колен. Помахала мятой шпаргалкой в воздухе:
- Это, - сказала она, улыбаясь и светясь неподдельным желанием помочь, - второе приближение к нормальному закону ошибки, иногда называемому общим законом ошибки. Давайте применим его к простейшей…
- А что такое «X»? - перебил Гарри.
- В данном случае означает отклонение от значения…
- «D» что такое? - спросил Рон.
- О, это стандартное отклонение. Предвидя подобные вопросы, спешу заметить, что «K» означает…
- С меня хватит, - отрезал Хагрид.
- Гермиона, мы знаем и преклоняемся пред силой твоего великого ума, - пробормотал Рон с явным намеком.
- Ну, раз так, - пожала плечами Гермиона, - то переходим к итогам. Следуя этому уравнению, спешу обрадовать вас. С помощью математики я выяснила вероятность того, что это проклятье. Что это именно проклятье наложено на Гарри, а не его крыша поехала самостоятельно, господа.
- И что? Какова вероятность? - Гарри нетерпеливо притоптывал ногой.
- Ровно пятьдесят на пятьдесят, - невозмутимо отозвалась Гермиона, быстрым жестом взлохмачивая волосы на затылке.
В ответ Гарри молча закрыл лицо ладонью, громадным усилием воли заставляя себя не застонать.
- Эх, старик. - Рон похлопал его по плечу. - Пятьдесят на пятьдесят, что ты просто сбрендил. Регулярных посещений не обещаю, но раз в недельку буду забегать в… как там этот пансионат для психов называется?
- Лечебница Деборы Коппел. - Гермиона сочувственно причмокнула. - Четверг и вторник - дни посещений.
- Откуда знаешь? - удивился Рон. Гарри поднял голову и вытаращился на нее.
- Хм. - Гермиона посмотрела в потолок.
- О-о-о. - Гарри вскочил, хлопнув себя ладонями по бедрам. - Она выясняла. Я так и знал. Боже, сохрани меня от друзей, а с врагами я сам разберусь!
Хагрид внезапно подал голос:
- Гермиона дело говорит. Всякое возможно. Поостерегся бы.
- Я не псих! Я не болен!! - Гарри почувствовал, что изумлен и обижен подобным обращением.
- Конечно, нет, - Рон положил руки на плечи Гарри и проникновенно заглянул в глаза. - Знавал я одного типа, который утверждал, что он котел, но при этом совершенно не болен. Абсолютно здоровый котел.
- А ну вас всех к черту. До свидания, Хагрид. - С этими словами Гарри махнул рукой и вышел из хижины.
- Доброй ночи, - крикнул вслед Профессор Хагрид. И добавил, обращаясь уже к Рону с Гермионой: - Надо бы Дамблдора.
- Да, - сказал Рон, и в его голосе было столько неприкрытой грусти, что Гермиона сочувственно пожала его руку.
- Да. Надо поговорить с Дамблдором, - сказала она.
- Идите сейчас. - Хагрид поднялся и потрепал Клыка за ухом.
Пока они шли к замку, Гермиона то и дело заглядывала Рону в лицо. Тот был слишком погружен в свои мысли, чтобы обращать на это внимание.
Но у ворот Хогвартса Гермиона внезапно потянула его за рукав:
- Постой-ка. Я не знаю, как у вас там принято. Я, слава Мерлину, не мальчик.
Рон оторопел:
- Гермиона?
- Ты должен посочувствовать ему. Посочувствуй ему.
Поскольку у Рона по-прежнему был вид человека, с которым заговорило дерево, Гермиона поспешила объяснить:
- Я вижу, насколько тебе грустно. Покажи это ему.
- Это еще зачем? - Рон таращился на говорящее дерево и пытался определить, с чего вдруг на нем заколосились помидоры.
- Рон! - с досадой прикрикнула Гермиона. - Ты его лучший друг! Он ждет от тебя поддержки.
- И что мне теперь? Мои сопли лучше ему не сделают.
- Слушай, ты! Твои идиотские насмешки точно ему не помогают! «Здоровый котел», «Здоровый котел»!! Сам ты придурок.
- Я ему лучший друг, это ты права, - непривычно серьезно перебил ее Рон. - Я лучше знаю, что ему нужно. До тех пор, пока я не принимаю его болячки всерьез, он может себе позволить не обращать внимания на кровь из носа.
- Но… Ты принимаешь его всерьез, - возразила Гермиона.
- О. Разумеется. Я ведь по уши влюблен в него, - просто ответил Рон и посторонился, пропуская ее вперед.
- Дурак!!

***

Услышав первые ворчливые слова, слетевшие с уст Снейпа, все поняли, что он пришел попытать счастья там, где не раз пробовал сделать это и раньше, но никогда не добивался успеха. Он явился, чтобы, так сказать, снять крышку с Дамблдора и заглянуть внутрь. Это означало, что он был опустошенным. Все пришло в полнейшую прострацию и он стал беспомощным.
- Завтра утром, - сказал Дамблдор вошедшему. - Вы, Профессор Снейп.
- Совершенно верно. Я профессор Снейп. - Профессор Зельеделия прикинул, не поздно ли сделать вид, что он случайно ошибся дверью. Но по всему выходило, что это будет выглядеть вызывающе.
- Как вы себя чувствуете?
- Отлично, - буркнул Снейп, даже не делая попыток сесть.
- Уверены?
- Клянусь хитоном. Век Эллады не видать.
Люпин уперся локтем в подлокотник кресла и положил подбородок на тыльную сторону ладони. И еще он вздохнул. Когда Снейп делает попытки пошутить, это может означать только одно.
- Северус, неудачно поохотился этой ночью?
Снейп в ответ лишь вымученно улыбнулся. Отношения между ним и Ремусом уже вошли в фазу «приемлемо для общества», но (по мнению Снейпа) это вовсе не значило, что Люпин мог позволить себе подобные замечания. Люпин, очевидно, думал иначе.
- Совершенно верно, Люпин. Душа жаждет крови. Возможно, даже вашей.
Профессор Люпин тихо рассмеялся.
- Как я уже говорил, - Дамблдор вновь привлек к себе внимание присутствующих, - завтра утром Северус отвезет мистера Поттера в Лечебницу Святого Мунго. На консультацию.
Снейп пожалел, что все-таки не сел.
- Не поймите превратно, но это вполне может сделать Профессор Люпин.
- Ремус завтра отправляется в Министерство. - Видя, что Снейп все еще пытается возразить, Дамблдор твердо добавил. - По моему личному поручению.
- Хорошо. - Кивнул Снейп. - Пусть так. Я пришел поговорить по другому поводу.
Дамблдор покачал головой:
- Не сейчас. Сейчас вы можете идти. И вы тоже, Ремус.
Дамблдор крайне редко бывал занят до такой степени, чтобы не выслушать Снейпа, но сейчас, похоже, был именно такой случай.
Люпин шел следом за Снейпом и, проходя мимо учительской, громко и неожиданно предложил:
- Чаю?
Профессор Зельеделия сделал еще несколько шагов, но внезапно остановился и сказал, не оборачиваясь:
- Кофе.
- Кофе. - Согласился Люпин, открывая дверь и отходя в сторону, пропуская Снейпа вперед.

***

Зол? Нет.
В ярости? Нет, не то.
Он был в бешенстве.
Он себя не помнил от гнева.
Друзья, черт побери. Вывалили все Дамблдору. Нервы не выдержали, побежали плакаться директору. Черт бы их побрал.
Примерно в таком русле текли сегодня нехитрые мысли героя войны Гарри Поттера.
Рон получил от него в зубы и это казалось недостаточным.
У Гарри в жизни не поднялась бы рука на девчонку, но этим утром ему захотелось сказать Гермионе что-нибудь настолько обидное, что и вообразить невозможно.
Рон с разбитой губой и взъерошенная Гермиона стояли у ворот Хогвартса и махали ему вслед.
Шепелявя, Рон выкрикнул:
- Развлекайся! - и улыбнулся, обнажая вымазанные кровью зубы.
Снейп, идущий рядом, вполне подходил под настроение Гарри. Профессор Зельеделия был суровее, чем память об Аполлоне Прингле.
- Вы знаете, где находится Больница Святого Мунго. - Констатировал Снейп, когда они вдвоем вышли за пределы Хогвартса. Гарри показалось, что Профессор насмехается над ним.
- Да.
- Да, сэр. - Грубо поправил Снейп.
- Да, сэр. Я знаю.
- И аппарировать умеете.
- Да… сэр. Сдал экзамен на «отлично».
Что-то в его тоне насторожило Снейпа. Профессор остановился и посмотрел на Гарри:
- Возьмите меня за руку.
- Я умею аппарировать, - резко отозвался Гарри, избегая смотреть учителю в глаза. - Сэр.
- Не сомневаюсь. - Подозрения Снейпа о том, что Гарри использует эту возможность, чтобы сбежать, крепли. - Это очень безответственно.
- Безответственно уметь аппарировать? Сэр.
- Куда вы собрались бежать? К Дурсли? Будете ходить в школу для трудных подростков?
Гарри молчал, глядя в землю.
- Ваши эмоции заменяют вам разум. - Спокойно заметил Снейп. - Вы потеряны для мира магглов. У вас нет образования, семьи, вы уже не сможете там жить. Вы знаете это. Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть.
Вновь не получив ответа, Снейп посмотрел в сторону и протянул руку. Гарри, тоже не глядя, медленно взялся за нее.
Пока они не оказались в главном холле Лечебницы, ни один из них не изъявил желания заговорить.
«Слава Мерлину», - думал Снейп.
«Чертов Снейп», - думал Гарри.
Около получаса им пришлось ждать своей очереди.
- Как часто случались приступы? - без приветствия спросил врач, склонившийся над столом. Он что-то строчил без передышки. Пергамент под его рукой покрывался паукообразными значками.
Снейп посмотрел на Гарри. Тот молчал, делая вид, что не слышал вопроса.
- Дамблдор рассказал мне немного. - Врач отвлекся от писанины и, близоруко щурясь, посмотрел на Гарри. - Этого недостаточно, чтобы я поставил диагноз, молодой человек.
На груди врача болталась карточка с надписью «Эммет Фергюссон». Гарри подумал, что карточку давно пора было сменить. Вид у нее был неприлично обтрепанный.
- Мистер Поттер. - Позвал Снейп. - Я не могу тратить на вас целый день.
«И катились бы к черту», - подумал Гарри, но вслух сказал:
- Шестнадцать раз, мистер Фергюссон.
- Вы уверены? - Снейп удивился. Дамблдор сказал, что Рон упоминал лишь о четырех.
- Обычно это происходит по ночам. Я просыпаюсь и обнаруживаю, что нахожусь черти где и непонятно, как я мог туда попасть.
- Ночью? - переспросил Снейп. - И Аргус ни разу не ловил вас?
- Нет.
- Когда это началось? - спросил врач, снимая очки.
- Затрудняюсь ответить.
- В чем это выражается?
- Провалы в памяти, - коротко ответил Гарри.
- Так. Вы помните хоть что-нибудь?
- Нет.
- Вы можете это чем-нибудь объяснить?
- Нет.
- Предпосылки были?
- Нет.
- Болезненные ощущения?
- Нет.
- Ваше мнение?
- Нет. Нет у меня мнения. Если вы считаете, что мои ответы слишком коротки, и я даю их слишком быстро, так это потому, что я задавал себе эти и многие другие вопросы сотни раз. Я могу ответить на них даже во сне.
Врач кивнул.
- Следуйте за мной, - сказал он.

***

Судя по всему, следовало горячо поблагодарить мистера Фергюссона за то, что Поттер был пристегнут к кушетке по рукам и ногам.
- Чертов слизень! Немытый недоносок! Грязный урод! Носатая сволочь!!
Снейп мрачно смотрел на Гарри, и силился вспомнить, что именно ему это все напоминает.
- Сопливус! Сопливус!! Вытри нос!! Сальные волосы!! Недоумок! Зубрила!!
Прикрыв глаза рукой, Снейп повернулся к сестре милосердия.
- У меня болит голова, - пожаловался он.
- И давно это у вас? - ласково спросила она.
- У меня болит голова, - Снейп ткнул большим пальцем себе за спину, - вот от этого.
- Сейчас придет мистер Фергюссон. - Сестра попыталась стереть пот со лба Гарри, но тот начал яростно извиваться и закричал еще громче:
- Стерва!! Отпусти меня! Отвяжи меня немедленно! Я убью этого ублюдка! Я оставлю его без зубов! Давно пора укоротить ему нос. Я сказал, убери руки, сука!!
- Это ужасно, - покачала головой сестра.
- Действительно, хорошего мало, - согласился мистер Фергюссон, уверенной походкой направляясь к Гарри и отвешивая ему пару звонких пощечин. Гарри прекратил метаться и затих.
- Вы спровоцировали приступ, я вижу. - Снейп огляделся в поисках стула.
- Мы были вынуждены пойти на это, - кивнул врач.
- И что вы мне скажете?
- The Bipertitus Syndrome. - Врач снял очки и протер их носовым платком. Ему нравилось быть лаконичным, но еще больше ему нравилось, что эта лаконичность импонировала профессору Хогвартского Университета. Приятно выглядеть компетентным и суровым перед такой легендарной личностью, как знаменитый Северус Снейп.
- Что это еще за дрянь? - раздался хриплый стон с кушетки. Снейп констатировал, что истошные вопли сорвали голос Поттера.
- Проклятье.
- Да. Чертовщина какая-то.
- Нет. Я говорю «проклятье», констатируя ваш недуг. - Врач обернулся к Гарри. - Сильное. Достаточно легко распознать. Странно, что вас, молодой человек, не привели сюда раньше.
- «Bipertitus Syndrome»? - Снейп сложил руки на груди. - Никогда не слышал о таком.
- За всю историю существования лечебницы, у нас было всего трое подобных пациентов. Это непростительное проклятье. Слишком сильное, чтобы быть наложенным обычным магом.
- И что же дальше? - спокойно спросил Гарри. Подумаешь, проклятье. Слава Мерлину, что не шиза.
- Нам нужно поговорить. - Врач поманил Снейпа за собой в коридор, но Гарри приподнялся на локтях и сипло выкрикнул:
- Здесь! Говорите здесь!
Снейп посмотрел на врача и кивнул.
- Мы не снимаем таких проклятий, - мягко сказал врач. - Мы пытаемся, но пока эти попытки не увенчались успехом.
- Господи, да что ж это за проказа? У меня раздвоение личности?! Давайте, говорите. Я послушаю. Терпения хватит. Как скоро я стану Наполеоном?
- Нет, - покачал головой врач. - Нет. Ваша личность не раздваивается. Она подавляется извне другой личностью. Возможно, вы не видите разницы, но она огромна.
- Вы сказали, у вас было трое подобных пациентов, - напомнил Снейп. - Можно взглянуть?
- Да, - поддержал Гарри. - Можно взглянуть? И отвяжите меня. Пожалуйста.
- Один из них пребывал здесь еще во времена Артура, - сказал мистер Фергюссон, расстегивая ремни, которыми Гарри был привязан к кушетке. - Второй был проклят Торквемадой. Третий… Ну, пожалуй, да. Мы взглянем на него.
Врач вел их стерильными прямыми коридорами в прилегающее к больнице здание. Гарри раньше и не подозревал о его существовании. Задрав голову, он успел разглядеть табличку над входом: «Лон-Коэн».
Он спросил у врача, чье это имя.
- Это не имя, - сказал мистер Фергюссон.
- У магглов это называется «хоспис», - негромко добавил Снейп.
С необычайной ясностью Гарри всем телом ощутил холод. Пронзительный, болезненный, полный отчаяния.
Человек, которого они увидели за стеклянными дверями палаты, не казался сумасшедшим. Это подбодрило Гарри, но не более того. Внутренности по-прежнему были до отказа набиты колотым льдом.
Человек в палате что-то писал, дружелюбно разговаривая с сестрой милосердия, которая меняла ему постельное белье.
- Он не набрасывается на людей, - заметил Снейп. Гарри почувствовал неожиданную благодарность учителю за эти слова.
- Нет, - согласился врач, но более ничего не сказал.
Человек за стеклом не без гордости протянул исписанный листок сестре, и та приняла его с преувеличенным изумлением. Восхищение женщины в желтом халате было столь же не искренно. Она аккуратно сложила листок вчетверо и спрятала в карман.
Когда она покинула палату и направилась было прочь, мистер Фергюссон окликнул ее:
- Подойдите сюда, пожалуйста.
Она подчинилась, на ходу вынимая сложенный листок из кармана и протягивая его врачу.
- Как он сегодня? - дежурно спросил мистер Фергюссон.
- Как всегда. - Судя по всему, такой ответ был более чем привычным.
- Вот, взгляните. - Врач протянул бумагу в сторону Снейпа, но Гарри быстро перехватил листок.
- Что это? - Он начал читать. - «Здесь пропасть мрачный зев разверзнет, здесь хлад вселенский оковал и твердь земли, и неба бездну, здесь льды и вечность правят бал. Здесь горы-узники вздыхают под властной тяжестью оков тысячелетних ледников. И вновь, как прежде, продолжают свой тяжкий беспробудный сон вовне пространства и времен. Пребудет мир заснувших гор загадкой вечною Творца…»
Гарри перебил сам себя и воскликнул:
- Стихи! Это что же, он вполне нормален? Какого чер… Почему его держат здесь? Он не опасен, не умирает, он не…
Врач поднял руку ладонью вперед, заставляя Гарри замолчать.
- Вот, - сказал он, беря из поддона на тумбочке несколько смятых листов. - Вот это он писал вчера. Это - месяц назад. А это на прошлое Рождество.
- Что за… - Гарри яростно перебирал листы. - 27 октября: «Здесь пропасть мрачный зев разверзнет»… 25 августа: «Здесь пропасть мрачный зев разверзнет»… 25 декабря: «Здесь пропасть мрачный зев разверзнет»… Что за…
Снейп скривился. Врач сказал:
- Каждый день он проживает одинаково, ничего не помня о предыдущем. Проклятье прогрессирует. Скоро он станет забывать прошедший час. Затем минуту. Постепенно его сознание погрузится во мрак. Но это будет происходить в течение долгого времени. Возможно, он покинет этот мир глубоким стариком. Покинет - с облегчением, но ничего не помня. Его мучает постоянное дежа вю.
- Но это же… растение. - Гарри сказал так тихо, что сам себя не услышал.
- Мне очень жаль. Мы сделаем все возм…
- Идем отсюда. - Не осознавая, Гарри взял Снейпа за руку и сделал несколько шагов в сторону, утягивая его за собой. - Быстрее… Идем отсюда. Сэр.

***

Они сидели на своем излюбленном месте.
Там, где обычно заканчивались все их ночные прогулки - на покатой крыше астрономической башни.
- Много нельзя. - Рон передал Гарри бутылку с настоящим виски. - Спускаться потом.
- Мне можно, - ответил Гарри, отхлебывая из горлышка. - Мне семнадцать лет. Мне все можно.
Сам воздух источал осень.
Здесь, на высоте птичьего полета становилось по-настоящему холодно, и ветер был тягуч, предвещая проливной дождь.
Рон посмотрел на свои ботинки и вытянул ноги:
- Обычно, когда вы начинаете крутить, сэр Поттер, я имею, по крайней мере, общую идею, в каком направлении вы двигаетесь. Но на этот раз вам придется рассказать все, как есть. Буду рад выслушать вас, сэр.
- Пфу, - пробормотал Гарри.
- Отлично, начинайте с этого.
- Низкосортное отребье, - Гарри повел плечом. - «Дэйли Профет» обещает мне тысячу галлеонов за откровенное интервью. А ты?
- Кто позарится на самого уродливого трансвестита? - Рон широко, очень добро улыбнулся. Незажившая губа треснула, выдавливая кровь.
Они тихо рассмеялись.
Слыша отголоски собственного смеха, поднимающиеся над башней, Гарри с особой остротой ощутил весь творящийся вокруг него фарс.
Все было ненастоящим - война в разгаре, наступление осени, бутылка виски и собственная жизнь.
Все было из картона, и теперь разбухало во влажном воздухе, отслаивалось чешуей, висло безобразными лохмотьями, открывая неприглядную изнанку.
Язык не поворачивался. Рука не поднималась рушить наспех склеенный, яркий и душистый кукольный дом.
Не в первый раз Гарри ощутил себя участником, единственным героем уродливого шоу, где все ненастоящее и аляповато размалеванное. И только за зеркалами кто-то постоянно следит, кто-то настоящий, отвратительный, но живой.
Язык не поворачивался.
И Гарри сказал:
- Да это всё Малфой. Наложил дурацкое проклятье. Со временем пройдет. Меня даже не стали госпитализировать.
- Малфой? Этот криворукий?!
- И ему выдался удачный день.
- Во дает. - Рон откинулся на спину. - Зауважал.
Гарри протянул ему бутылку и, получив отрицательный ответ, приложился сам. Туман поднимался все выше, сгущаясь и растворяя звуки.
- Ты уж прости.
Рон открыл глаза, чтобы увидеть, как Гарри потянулся стереть кровь с его подбородка. Презрительно скривившись, Рон ударил Гарри по руке и утерся рукавом свитера:
- Было бы за что.
Гарри снова окунулся в ту щемящую, почти невыносимую нежность, которая обдавала его кипятком, когда он думал о Роне, его семье, Гермионе и других, столь же дорогих и достойных людях.
Мы выиграем эту войну, думал он.
Мы ее, черт побери, выиграем.
Запахло горелыми листьями и гнилой травой.

***

- Я сомневаюсь, что Дамблдор попытается уволить меня: это вызовет смятение. Я впаду в отчаяние. Я стану кричать, ломать дверные косяки и может быть бегать по классам и прятаться между столов. Не обращай на меня внимания и продолжай работать. Я не буду набрасываться на тебя из-за спины.
Снейп выглядел как человек, не только не поверивший ни единому слову, но вообще пропустивший их мимо ушей.
- Если вас не уволит Дамблдор, я сам вас… что-нибудь с вами… Черт, - рассеянно чертыхнулся Снейп, отмеряя по капле зловонную черную жидкость в котел. - Сделайте милость, не говорите под руку.
- Как тебе будет угодно, - ответил Люпин, хлопнув Снейпа по плечу. От резкого движения еще одна черная капля сорвалась с мерной ложки, и котел тут же полыхнул дымовой завесой.
- Проклятые небеса, куда бы вас сплавить!! - в сердцах выкрикнул Снейп. - Как вы меня утомляете!
Вместо ответа Люпин схватил Снейпа за локоть и потащил вон из комнаты, заполненной угарным дымом. В дверях, Снейп без особой надежды попробовал швырнуть в комнату рассеивающее заклинание, но черные хлопья лишь пуще прежнего заполнили комнату, коридор и вырвались в подземелье.
- Что это было? - Люпин позволил себе усмехнуться.
- Это военная разработка. - Сухо заметил Профессор Зельеделия.
- Отлично, это работает. Кофе?
- Черт бы вас побрал, - привычно согласился Снейп.
В учительской было очень людно. МакГонагалл обсуждала с близнецами Уизли закупку мышей для уроков трансфигурации. Джордж с пеной у рта настаивал на замене грызунов молодыми нильскими аллигаторами. Фред в уме подсчитывал разницу цен и затраченных усилий. Подсчитав, с энтузиазмом кивал.
Мадам Спраут и мэм Хуч горячо и увлеченно спорили о запрете квиддичных матчей в целях безопасности. В течение войны не время для подобных массовых сборищ, говорила Спраут, на что Хуч только фыркала, как легавая собака.
Маркус Флинт и Профессор Синистра ругались намного тише, но с непередаваемым чувством. «Я не буду работать с Вудом!» - словно заведенный, повторял Флинт. Как человек, сдавший зачеты по нумерологии на «отлично»; как человек, получивший право писать диссертацию по этому предмету; как талантливый и увлеченный математик с отличным правым хуком… Вообще, как состоявшаяся личность, прошедшая выпускные экзамены и вернувшаяся в школу волонтером доброй воли, Маркус Флинт считал себя более чем вправе грубить учителю.
«Но Моэри…» - отчаянно возражала Профессор Нумерологии. «Не знаю, чего там Моэри вам наболтал, но с Вудом я работать не буду! Пусть патрулирует со своими ребятами западные стены, а на восточных, если увижу - башку снесу».
«Отличная команда! - не желала сдаваться Профессор Синистра. - Талантливые люди! Моэри божился, что вы дополняете друг друга, а нам как раз нужн…»
Тут уж Маркус не выдержал и повысил голос:
- Да чтоб он трижды сдох, этот Вуд!! Идите-ка, Ньялли послушайте!! На перемене в коридоре рассказывала истории про проныру Уизли и Малфоя! Отлично рассказывала, но что-то я не заметил, чтоб этот урод с Малфоем якшался!
Что тут началось.
Фрэд и Джордж набросились на Флинта («Ты кого назвал уродом, козел?! Ты кого назвал козлом, урод?!»), Хуч выкрикивала: «что за выражения в присутствии учителей!!», Флинт яростно защищался громовым голосом, у Профессора Синистры весьма нехорошо блестели глаза, она бормотала: «Уизли и Малфой». МакГонагалл пыталась заставить всех заткнуться и вспомнить о порядке.
Профессор Снейп чихнул.
И вся эта вакханалия рухнула в тишину.
Профессор Снейп мрачно огляделся.
Крики, ругань и споры как ножом отрезало.
Кулак Джорджа застыл на скуле Маркуса, руки самого Флинта замерли, сжимая шею Фреда. Мадам Спраут забылась, опускаясь в кресло и теперь стояла над ним на полусогнутых ногах, глядя на Снейпа. Мэм Хуч запамятовала закрыть рот, ее пальцы продолжали тянуть Маркуса Флинта за шиворот.
МакГонагалл откашлялась и с достоинством произнесла:
- Добрый вечер, Северус. И вы, Ремус.
Люпин моргнул, молча взял с полки жестяную банку с кофе и вышел. Снейп еще раз мрачно оглянулся напоследок и, коротко кивнув Минерве, вышел следом.
Хлопнула дверь учительской.
В гробовой тишине раздался хриплый, свистящий вздох Фреда. Маркус поспешно разжал пальцы.

***

- В юности я не назвал бы тебя привлекательным человеком.
Люпин стоял над миниатюрной дурацкой плиткой и варил кофе.
- Люпин, попросите эльфов сделать это, - сказал Снейп таким тоном, будто фраза Ремуса предназначалась платяному шкафу. - У меня нет доверия к вашей стряпне.
- Ты был мелочен, не любил себя и ненавидел окружающих.
- Люпин, у вас вода кипит.
- В общении ты был пренеприятный тип. Зануда без чувства юмора. В глубине души ты был уверен, что достойнее всех нас вместе взятых. Но при этом от тебя дурно пахло, на подбородке вечно были прыщи.
- Люпин, у вас молоко убежало.
Профессор ЗоТИ проигнорировал и этот весьма прозрачный намек.
- Я всегда думал, что с возрастом люди меняются. А ты по-прежнему не моешь волосы и самоутверждаешься как подросток.
- Люпин, заткнитесь.
- Ну, давайте. - Люпин приглашающе взмахнул свободной рукой.
- Вы самый жалкий психоаналитик, который мне встречался.
- Странное дело, теперь я понял, почему ты вызывал у меня брезгливость.
Снейп молчал, и в этом молчании не было ничего дружелюбного. Люпин оглянулся на него через плечо:
- Ты был единственным взрослым среди детей. Мы не могли и не хотели тебя принять.
На лице Снейпа застыло неопределенное выражение.
- Маленькие старики, девочки-синие-чулки, зубрилы. Люди, которые не ищут общения и презирают с удовольствием, разрушительно и ранимо. Тебе следовало дорасти до своего возраста, я уверен. Ты никогда не был юным, Северус.
- Я морально раздавлен, Люпин. - В голосе Снейпа сквозило непривычное искреннее веселье. Все сказанное Люпином не произвело на него никакого впечатления. С таким же успехом можно было говорить о вчерашней погоде.
- Но сейчас, - Люпин снял кофеварку с плиты и разлил по чашкам кофе, проливая на столешницу густые терпкие капли. - Но сейчас ты остался единственным, что объединяет меня и мое прошлое. В свое время ты доставил мне много неприятностей.
- У меня нет ни малейшего желания доставлять вам удовольствие или неприятности. - Сказал Снейп, берясь за чашку. - И, поскольку ни то, ни другое не является целью моей работы, вы можете не беспокоиться. Вы понимаете меня, не так ли?
- А ты меня?
- Люпин, - Снейп покачал головой. - Вы излишне драматизируете.
- Странно. Обычно я не склонен…
- Ерунда! Ты можешь сделать сентиментальной даже таблицу умножения.
Ремус заметил, что Снейп впервые обратился к нему на «ты».
- Кофе? - спросил он, подбородком указывая на чашку Снейпа.
- Отвратителен.
- Я старался.
- Я так и думал.
- Заткнись.
- Заткнись сам.
Двое взрослых людей с удовольствием пили кофе, играли в «мое последнее слово» и вспоминали себя детьми. Прорвавшись сквозь барьер лет, чувства перестали быть двусмысленными, слова - таить подоплеку.
Они старались не общаться во время ученичества, и теперь это казалось странным и противоестественным - сидеть друг напротив друга, беззлобно браниться и делать вид, что мир уже рухнул, а потому все можно.
Как часто им обоим не хватало именно хорошей честной перепалки без последствий. Снейп устал от учеников, которые его боятся, от преподавателей, что искренне уважают, но делают это абсолютно без симпатии.
Так они говорят про Чингисхана: «О, он был великим! Но личного знакомства я с ним не водил и чертовски рад этому обстоятельству».
Нет, с Люпином следовало быть честным. Или почти честным. Следовало повышать голос, орать непотребную нецензурщину и не без удовольствия выслушивать ответы человека, который не боится вас обидеть - он к этому стремится.
А на следующее утро невозмутимо, как ни в чем ни бывало, встречаться за завтраком и дружелюбно:
- Какое зрелище, Люпин. Неужели снова полнолуние? Ай, да от вас несет псиной.
- Я слышал, вы загрызли козу этой ночью, профессор Летучая Мышь?
Так медленно и промозгло тащился октябрь.
Дамблдор следил за Гарри, но приступы того больше не тревожили. Спраут утверждала, что помогает лечебная настойка, выписанная из Больницы Святого Мунго, но МакГонагалл лишь пожимала плечами.
Она, Дамблдор и Снейп - единственные знали, что эта передышка лишь обозначение излишней занятости того, кто наложил проклятье. Ему некогда было следить за жертвой, искусственно приближая и без того неизбежный плачевный финал.
И этот перерыв в приступах тревожил, ибо напоминал лишь одно - затишье перед бурей.
Никто не сомневался в личности инициатора проклятья.
- Вольдеморт никогда не сдастся. - Дамблдор поднимает взгляд от министерского письма. - Если отрубить ему голову, она будет катиться с погоста, выкрикивая запрещенные заклятья.
А Снейп и Люпин все чаще проводили вечера вместе, уничтожая кофе и самоуважение друг друга.
И каждый напрочь отказывался признавать, что это становится важным и нужным. Необходимым.
Снейп постепенно и трудно переходил на «ты», и отвечать отказом на предложения о дружбе становилось традицией. Доброй прижившейся традицией, подкрепленной черным кофе.
Люпин говорил об отвлеченных вещах и трудностях устройства на работу, если ты оборотень. Снейп с удовольствием поддерживал разговоры о патологических увлечениях, и красноречиво ругал Фаджа в отдельности и Министерство в целом.
Этот вечер начался, не обещая стать исключением, но:
- Терпели мы, но есть предел терпенью…
- Что?! - Вскричал Снейп. - Это еще что такое?!
- В чем дело? - удивился Люпин, поднимая голову на Снейпа.
- Просто прекратите, - успокоился Профессор Зельеделия, утыкаясь в газету.
Через некоторое время тишина, нарушаемая лишь звяканьем чашек о блюдца и шорохом листов «Дэйли Профет» дополнилась невнятным мурлыканием Люпина. Снейп настороженно прислушивался. Да, так оно и есть!
- И да простит Господь нам этот грех: мы будем мстить и к черту все сомненья… - расслышал Снейп в немелодичном бормотании Люпина.
- Посмотрите на него. - Снейп швырнул газету на стол и поднялся со стула. Люпин следил за ним, нахмурившись.
- Объяснись, - потребовал Ремус.
- Я могу сидеть тут и делать вид, что получаю удовольствие от чтения этой идиотской газеты и твоего общества, но стихоплетство Блэка я выносить не намерен.
Люпин оторопел.
- Блэка?..
- Твоя сентиментальность воистину никаких границ не имеет. - По всему выходило, что Снейп серьезно обижен.
Но Люпин повел себя совершенно, с точки зрения Профессора Зельеделия, нелогично. Он вскочил, вцепился Снейпу в плечи и несколько раз основательно его встряхнул.
- Блэк! - воскликнул он.
- Я принесу успокоительное, - пробормотал Снейп себе под нос, подходя к двери. - И снотворное. И вообще, я ухожу.
Люпин молниеносно перехватил руку Снейпа на дверной ручке и с чувством произнес:
- Послушай же! - вероятно, Ремус был чем-то очень возбужден и встревожен. Тревога странным образом передалась Снейпу и он оставил свои попытки покинуть комнату.
- Говори. Я слушаю.
- До начала времен мир был одним комком слова, у которого не было ни размера, ни возраста. А его вес был бесконечно велик, потому что вес - величина обратная времени, и в первом слове время стояло…
- …но свершился взрыв, и оттого время побежало вперед, - закончил за Ремуса Снейп. - Излюбленный постулат Блэка в отношении параллельных пространств. Не выдерживает никакой критики.
- Но ты помнишь.
- Попробуй-ка, забудь такую ахинею.
- Ты рассказывал кому-нибудь?
- Что ж я, совсем дурак, прилюдно доказывать тезисы Сириуса?!
- А вот это: «В расход шли стаями - и стар, и млад, а вот теперь мы сами на охоту вышли, пустив все в…»
- Люпин, - Снейп попытался высвободился из мертвой хватки Ремуса, - избавь меня от незрелых поэтических опусов анимага-неудачника.
- Я совершенно забыл… Обо всем этом писали в газетах, когда Сириус бежал из Азкабана. Эти стихи он постоянно твердил, эти теории он постоянно доказывал на стенах своей камеры, чтобы не сойти с ума. Об этом писали даже в «Дэйли Профет»! Ты помнишь?
- Трогательно. - Снейп сухо обкромсал это слово губами.
- С чего бы это Гарри возвращаться к старым газетным вырезкам?
- За… - начал было Снейп, но осекся. - О-о. Это еще что значит?
Люпин объяснил, что слышал и «ахинею» и «незрелые опусы» из уст самого Гарри, но:
- Я не придавал этому значе…
- Не замечал очевидного! - вспылил Снейп.
- Ты виноват в этом. Ты и только ты. - Спокойно осадил его Люпин.
- Это в каком смысле?! - оторопел Профессор Зельеделия
- Держишь меня за идиота. Это проклятье, которым «болен» Гарри. Ты так упорно делал вид, что это, скажем, колумбийский насморк, что нет причин тревожиться. Только и слышно, как вы шепчетесь с МакГонагалл: «Гарри, проклятье, проклятье, Гарри, Вольдеморт, нам всем крышка». Черт бы вас побрал. Теперь я все понял.
- Мне нужно поговорить с Дамблдором. Немедленно. - Снейп снова повернулся к двери.
- Что все это значит? - тихо спросил Люпин.
Снейп долго молчал, прежде чем сказать:
- Когда происходит убийство, всегда можно найти несколько мотивов. Проблема заключается в том, что трудно сказать, какой из них двигал человеком. В Бруклине один парень зарезал дантиста, нанеся ему одиннадцать ударов ножом в сердце, потому что тот вырвал у него здоровый зуб. По крайней мере, с этим у нас проблем нет. Мотив мы знаем. - Произнеся это, Снейп умолк и хмуро, исподлобья, взглянул на Ремуса.
Люпин подошел вплотную и положил руку ему на шею. Прикосновение было тяжелым и теплым. Казалось бы, самое время заметить: «какой неуместный жест, Профессор Люпин, ваша вилла на Манхеттене и тра-та-та…»
Снейп стоял не двигаясь, не предлагая оставить руку на месте, но и не делая никаких движений, которые можно было бы истолковать так, что он ощущает неудобство от прикосновения. Лицо Ремуса было так близко, что Снейп видел, какие черные у него зрачки.

***

- МакНейр, будь так добр, проведи над мистером Уизли инженерную операцию и убери его отсюда. - Малфой звякнул металлическим пером о край чернильницы.
- Малфой, - Рон прижал правую руку к груди и сочувственно приподнял брови, - ты не умственно отсталый, но качество твоего соображения явно ниже допустимого уровня.
- Вот как. - Только и сказал Малфой. Раскаты его голоса были тихими, шедшими из глубины горла, и глаза сверлили Уизли так, словно не только желали, но и вполне могли проделать в нем пару-тройку дырок.
МакНейр и Кребб, не говоря ни слова, обступили Рона и, грубо подхватив под руки, потащили в сторону.
- Я считаю, что Малфою не следует быть столь грубым с однокурсником. Это плохая тактика и проявление дурных манер, - громко заявил Рон волокущему его Креббу.
Малфой не стал обременяться изложением своих взглядов, но в выражении его лица мелькнуло что-то странное.
- А ну стой! - спустя мгновение выкрикнул он. Взмахнув пером, добавил: - Дай рыжему в ухо и отпусти.
Одновременно замахнувшись, МакНейр и Кребб нацелились кулаками в морду Рона. Тот увернулся так легко, словно ему это ничего не стоило.
Не обратив внимания на хруст и грохот рухнувших тел, Рон подошел и шлепнул ладонями о стол, за которым сидел Малфой.
Шлепнул и сказал:
- Пошли-ка поговорим.
- О чудо! - вскричал Малфой, поднимаясь на ноги. - Оно еще и разговаривает.
- Я вообще талантливый.
- Фантастика.
- Остроумно.
- Я люблю смотреть, как свет проходит сквозь твои волосы, - очень тихо сказал Малфой, наклоняясь к самому лицу Рона.
Рон открыл было рот, но тут же захлопнул его. По библиотеке разнесся звук клацнувших челюстей. На его лице было выражение человека, который что-то проглотил и теперь пытался понять, что именно.
Малфой молча обошел письменный стол и направился к выходу, подхватив свою книгу, перо и пергамент. Рону ничего не оставалось, как пойти следом.
- Сюда, - бросил Драко, заворачивая в пыльную арку. Усевшись на подоконник, он выжидающе взглянул на Рона. Взгляд нельзя было назвать враждебным. Скорее, в нем было что-то от оценивания предмета за витриной магазина.
- Да ты спятил, Малфой, - заметил Рон без сожаления.
- Да ну. - Голос Драко был жесткий, медленно произносящий слова и холодный, как труп недельной давности. - Мы об этом будем говорить. Отлично.
Дождь хлестал в высокие стрельчатые окна. Малфой спиной чувствовал, как дрожит стекло под порывами ветра.
- Сними свое дурацкое проклятье, - без обиняков негромко потребовал Рон. Он перевел взгляд куда-то поверх плеча Малфоя, словно вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Несколько желтых листьев налипли на мокрое стекло и ветер теребил их.
В случаях, когда Драко не понимал о чем идет речь, но нюхом чуял, что дело пахнет интересно, проявлялись его лучшие качества.
Он был избалованным и капризным человеком, но это ничуть не умаляло силу его проницательности и невероятную хитрость. Ни один мускул его лица не дрогнул, удивление осталось лишь в глубине души. Сознание все еще недоумевало, а рот уже произносил:
- Ты считаешь, я должен?
- Я счи… - На языке Рона вертелось очередное неплохое туше, но тут его обуяла досада и он резко перебил сам себя: - Да.
Группа первокурсников с криками пронеслась мимо арки, и Рон умолк.
- Чушь, - брезгливо выплюнул Драко.
- Хватит. - Рону требовались усилия, чтобы не повышать голос. - Это уже не смешно. Это никогда не было смешно.
Снова кто-то пронесся мимо с воплями. Рон чертыхнулся и приблизил губы к уху Малфоя:
- Снимай это свое чертово проклятье с Гарри или я выкину тебя из этого сраного окна.
- Мы говорили про твои волосы. - Малфой быстрым и сильным движением обхватил Рона за шею и яростно, очень зло зашептал:
- Я расправлюсь с тобой. Как мой отец с твоим. Артур Уизли ушел из Министерства не по идеологическим соображениям, что бы он там ни говорил. Мой отец выжил его. Отдел по связям с магглами окончательно прикроют в следующем месяце.
Рон, начавший было вырываться, замер, вслушиваясь в каждое слово. Малфой перенес вес тела на руки, заставляя Рона склониться еще ближе.
Нос Уизли упирался Малфою в шею, и Драко чувствовал каждый вдох и выдох, наполненные ответной злобой.
Их щеки терлись друг о друга, они шипели друг другу в уши самые грязные ругательства.
Со стороны они походили на людей, которые никак не могут решить - поцеловать другого или вырвать ему трахею.
- Проклятье наложил Вольдеморт, тупой ублюдок. - Малфой шептал так, словно его тошнило словами.
- Брехня.
- Непростительное проклятье. Я слышал, как Дамблдор говорил МакГонагалл, что послезавтра мистер Поттер поселится в Лон-Коэн. - Малфой шипел первое, что приходило ему в голову.
- Брехня.
- Туда ему и дорога. Герой войны, который ссыт под себя и истекает слюной на одеяло. - Малфой был в восторге.
- Брехня!!
- Попрощайся с мистером Поттером, - процедил Драко и тихо рассмеялся.
- ЛОЖЬ.
- Выбирай правильных друзей. - Драко внезапно чуть отстранился, но ровно настолько, чтобы смотреть Рону в глаза. Его зрачки расширились. - Аплодисменты, Рональд Уизли. Даю тебе шанс. И тебя никогда не выгонят из министерства, как твоего отца.
- Семь лет ты презирал меня, - Рон растянул свой белозубый рот в улыбке. Проклятая губа снова треснула. - Что-то изменилось настолько, что ты начал меня ненавидеть.
Драко молчал очень долго, и Рону показалось, что беседа окончена. Но внезапно Малфой прищурился и медленно слизнул с губы Рона выступившую кровь.
- Eh, bien. (Так вот.)
- Не думаю, что тебя впечатлило мое остроумие и сногсшибательная внешность. - Рон внезапно прекратил всякое сопротивление.
- Черт!! - яростно выругался Драко, совершенно неожиданно откидываясь на подоконник под тяжестью чужого тела.
- Лизать тебе задницу, подносить учебники, смеяться над твоими сраными шутками… За что ты так ненавидишь меня? - Лицо Рона внезапно просветлело. - Или не меня?
- Ты смотри, - успокоившись, рассмеялся Драко. - Даже я бы не догадался.
- Ты хотел славы, потому что она принадлежит Поттеру и ты никогда не станешь настолько же знаменит. - Рон провел пальцами по бледному лбу Малфоя. - Ты хотел восхищения, потому что Поттер вызывает его во всем, за что берется всерьез. Ты хотел удачи, потому что она родилась вместе с Поттером. Ты хотел Гермиону, потому что она заботится о Поттере. Ты хочешь Рональда Уизли, потому что он лучший друг мистера Поттера.
- Во даешь, - с восхищением протянул Малфой. - И этот человек утверждал, что я спятил. Да ты сам с ума навернулся.
- О, нет. Просто je suis folle d’amour. - Рон картинно закатил глаза. По чести говоря, фраза «я схожу с ума от любви» была единственной французской фразой, бережно хранимой на свалке, что творилась в голове Рона. От сознания, что столь бесполезный предмет удалось превратить в бесподобную издевку, настроение у Рона несколько поднялось.
- Я потрясен.
- Я тебя еще и не так потрясу. За ноги, вниз головой, с восьмого этажа.
- Очень жаль, что у нас не было возможности развернутого общения, Уизли.
- Ну, я-то не много потерял. - Рон отступил на шаг.
- Пожалуй, ты мне нравишься. - Драко произнес это голосом, который больше подошел бы для реплики: «Ладно, беру этого щенка, остальных утопите».
- Это еще почему? - Улыбаясь, просто спросил Рон, надеясь смутить прямым и бесхитростным взглядом в лицо.
- А на кой черт всему обязательна причина?! - крикнул Малфой так, что Рон вздрогнул. - Дубина.
- Чудеса.
- Чудеса, - Малфой пожал плечами. - Открой-ка рот.
- Еще че…
Рон целовал девчонок. И далеко не раз. Да, есть чудачки, которым нравятся долговязые и рыжие.
Рон целовал, да. Но никто и никогда не целовал его первым.
- Черт с тобой. Друзьями не будем. - Серьезно отрезал Малфой и провел языком под подбородком Рона, сильно и жестко гладя его спину через ткань рубашки и плотную вязку свитера. - Есть идея лучше.

***

Он слышал, как свистит рассекаемый воздух.
Кто-то нежно закрывал его глаза широкой мягкой ладонью. Он вдыхал запах вспотевшей кожи.
Земля приближалась, он чувствовал это по тому, как все реже билось сердце.
Встречные потоки воздуха рвали сухожилия, беспощадно плющили и дробили кости.
Но он не чувствовал боли - кто-то за спиной ласково прижимался всем телом.
- Очнись, придурок, - шептали вслед дождевые капли.
Он падал так быстро, что обгонял их. На лицо легла вторая ладонь, поглаживала щеку, обещала, что все будет хорошо. Только хорошо.
- Дурак, глаза открой. - Дождь оставался далеко вверху.
Чужие прикосновения не вызывали желания, не возбуждали. От них веяло чем-то отеческим, несмотря на откровенную, неприкрытую чувственность.
- Сейчас в зубы дам, дегенерат. - С оглушительной внезапностью вместо ласки лицо пронзила горячая боль.
Гарри понял, что лежит плашмя на полу, в то время, как его руки (совершенно без его ведома) сжимаются на горле Рона, и морда друга уже порядком позеленела.
- Рон! - воскликнул Гарри, вытаращившись на него.
- Хеди Ламарр. Сто пятьдесят лет. Смертельно возбуждающая женщина, - пробормотал Рон сквозь кашель, держась за горло.
- Хед… Тьфу, Рон… Где мы?.. - Гарри попытался подняться, но после первой же попытки снова растянулся на полу. Его мотало, как флюгер во время шторма.
- У тебя такой вид, как будто тебя кто-то съел. И не факт, что вытошнил. - Рону не без труда далась такая длинная фраза. Он хрипел и отплевывался.
Гарри потер щеку, к которой приложился Рон. Тот заметил этот жест и пояснил:
- Я ударил тебя кулаком, потому что пощечины не помогали.
- Я ходил во сне. - Тихо сказал Гарри и в его голосе просквозила такая тоска, что Рон не удержался и положил руку ему на плечо:
- Малфой все мне рассказал.
- Нет, вообще-то я совсем недавно стал сношаться с флоббер-червями, - покачал головой Гарри, делая неопределенный взмах рукой. - У Малфоя наверняка предвзятое отношение к нестандартным сексуальным играм. Посмотри на него. Только посмотри на него.
- Ага. - Рон сжал плечо Гарри и встряхнул. Попытка обратить все в шутку выглядела откровенно жалкой.
- По нему сразу видно, что был зачат в миссионерской позе.
Гарри не выдержал и, закусив губу, опустил голову на грудь.
Рон притянул его к себе и бормотал, похлопывая по спине: «Ну, все. Все нормально. Ну, все. Все нормально».
Несколько раз содрогнувшись всем телом, Гарри расслабился.
- Ну, все. Хеди любит тебя, Гарри. Все нормально. - Рон чуть отстранился и заглянул в чужие, налитые кровью глаза. - Что-то ты совсем раскис, парень.
- Хеди, распишись на моей заднице. - Судя по голосу, Гарри сумел успокоиться и взять себя в руки.
Прикосновения Рона заставили его вспомнить то чувство, которое окутало его, когда Профессор Люпин потрепал его по голове. На сей раз он снова ощутил, как под пальцами Рона, под его ладонью отстает и отмирает корка, которая налипла на него вместе с опаздывающим дождем.
Сползает целлофановый мешок с головы и пьянит кислород, перемешанный с пылью и запахами холодной осени.
Разница была лишь в том, что прикосновения Рона были намного интимнее в самом чистом смысле этого слова.
- Снимай штаны, недоумок. Хеди поцелует тебя в задницу. - Рон шлепнул Гарри ниже пояса и помог подняться на ноги.
Оглядевшись, Гарри понял, что в своей проклятой нарколепсии забрел в один из таинственных, никуда не ведущих коридоров.
- Хеди, я не знаю, где мы.
- Мы в жопе.
- Это точные координаты.
- Идти можешь?
- Чуть попозже. Дай передохнуть.
- Поговорим? - спросил Рон и стало ясно, что он будет настаивать до последнего.
- Поговорим. - Устало отмахнулся Гарри. - Начни ты.
- Сношался с флоббер-червями? - Рон расстелил на грязном полу свою мантию.
- Начни с чего-нибудь нейтрального. - Поморщился Гарри, неуклюже усаживаясь, пытаясь не испачкать ботинками мантию, хотя это и было абсолютно бессмысленно.
- Малфой изобрел новый способ заставить тебя покончить собой. Доведя твоего лучшего друга до помешательства. Я сексуален, как считаешь?
- Он не унаследовал ни острого носа мамочки, ни погонные метры папочкиных бровей, но ум, изворотливость и поганая гнилая натура все-таки достались ему от обоих. В двойном размере, - вздохнул Гарри, подпирая кулаком распухшую пострадавшую щеку.
- Но, помимо того, он рассказал мне о проклятье.
Гарри посмотрел на Рона и вдруг, грубо и остро чувствуя себя виноватым, сквозь зубы выдавил:
- Я собирался рассказать тебе. Это правда. Я собирался.
- Проехали, - скривился Рон. - Я узнал еще кое-что. Тебя собираются упрятать в Лон-Коэн.
Даже в полумраке стало видно, как сильно побледнел Гарри.
- Ерунда. - Воздух забивался в голосовые связки и выходил сухими рваными щепами.
- Поговори с Дамблдором. Заставь его признаться.
- Малфой врет.
- Пусть так. Поговори с Дамблдором. Я проснулся, когда ты стонал во сне, как будто тебе приходится дышать водой. Потом ты встал и оделся, с закрытыми глазами, с закрытыми глазами. Встал и оделся. И пошел.
Гарри качнул головой, ничего не говоря. Рон продолжил:
- Я взял свою мантию и пошел следом. Ты был одет - полный парад. И шел, даром что вслепую, как будто точно знал, куда тебе надо. - Рон явно на что-то намекал.
В груди Гарри что-то бухнуло и оборвалось. Он спросил, уже понимая суть намека:
- Куда ведет этот коридор?
- Никуда. - Рон отвернулся, но тут же снова посмотрел в глаза Гарри, выжидающе и ясно. - Там арочный пролет, он выходит на балкон. По-видимому, ты туда и шел.
- Ну, выходит, я лунатик, который хочет научиться летать.
- Он убьет тебя.
Неприкрытая тревога в голосе Рона вывела Гарри из себя. Он по-девчоночьи, раздраженно взвизгнул:
- Пусть пробует.
- Он убьет тебя. - Во всей позе Рона застыло нечто, что можно было принять за большой плакат с надписью «Ударным трудом превратим ваше лицо в самонаклеивающийся бюстгальтер».
- Зубы обломает. - Гарри поднял руку и неуверенно, воровато прикоснулся к плечу Рона. - Обломает зубы.
- Вот это наш Гарри, - голосом МакГонагалл воскликнул Рон.
- Я поговорю с Дамблдором. Утром.
- Вот это наш Гарри!
- Я из Вольдеморта сделаю кошачий лоток.
- Вот!! Это наш Гарри!!
- Заткнись.
- А вот это не наш Гарри. Минус тысяча баллов с Гриффиндора, засранец.
Они встали и поплелись к лестнице. Рон мелкими движениями, осознавая бесполезность сего действа, отряхивал мантию.
Вопреки опасениям Гарри, бультерьер Филча, видать, взял сегодня отгул.
Минуя очередной лестничный пролет, в темноте натыкаясь на ступени, Гарри со всего размаху врезался лбом в спину Рона. Тот замер, настороженно прислушиваясь.
Гарри вздохнул и прикрыл глаза, весь оборачиваясь в слух.
Откуда-то - казалось, снизу - поднимался отзвук голосов. Голосов встревоженных и злых, отчаянно бранящихся.
- Снейп, грустно прошептал Рон. - Я этот голос узнаю даже в толпе ревущих фанатов «Янки» или «Джаянтс».
- Что ты знаешь об американском бейсболе, квиддичный вратарь, - совершенно неуместно, на взгляд Рона, усмехнулся Гарри.
- Кто с ним ругается?
- Какая разница, кровь Морганы. Они не должны нас заметить.
- Верно, - согласился Рон.
Гарри взмолился, чтобы эти двое спорили где угодно, но не…
- Наш этаж… ЧЕРТ. - Худшие опасения подтверждались.
Рон добавил к этому более сильное выражение и сел на корточки, намереваясь занять выжидающую позицию. Неожиданно Гарри, не глядя, коснулся его волос и пробормотал:
- Профессор Люпин, Хеди.
Рон задрал голову, но, поскольку чудесный вопросительный взгляд пропал втуне из-за полумрака, он ничего не добился.
- Лизетта Ланцио, многодетная иммигрантка из Дании, какого черта ты делаешь? - стараясь, чтобы сарказм ощущался даже в виде запаха, прошептал Рон.
- Из Италии… - машинально поправил Гарри, делая пару шагов по направлению к спорящим учителям.
Рон поднялся и, опасаясь снова подавать голос, последовал за Гарри. По чести говоря, у него тряслись поджилки от страха. Голос Снейпа раздавался все отчетливее, и Гарри продолжал двигаться вперед, прячась за колоннами и портьерами.
Он остановился лишь когда приглушенные эскапады Люпина больше не требовали расшифровки. Немудрено, Гарри выбрал стратегически удобную точку для наблюдения за людьми. Но находилась эта самая точка на чертовски небезопасном расстоянии жалких пятнадцати шагов.
Рон обнаружил, что уже минуту как не дышит. Он тихо и протяжно выпустил воздух их легких.
- …откуда ты можешь знать, что Дамблдор справится и с этим? - Снейп повысил голос и Люпин (не может быть!) взял его руку в свои и похлопал пальцами по тыльной стороне его ладони. Этого хватило, чтобы Снейп умолк. Выражение его лица скрадывали длинные неопрятные тени сальных волос.
- Справится, - скорее успокаивающе, чем уверенно, ответил Люпин.
- Лон-Коэн станет для мистера Поттера лучшим вариантом. Пока он здесь, никто не может чувствовать себя в безопасности.
- Он сам - единственный лишенный этой твоей безопасности.
- Дурак ты, Люпин, - с горечью отрезал Снейп.
- Его нельзя отправлять в этот гнилой хоспис. Там он окончательно падет духом. Мальчик…
- Это не мальчик! - возразил Снейп. - Это бомба замедленного действия.
- Последнее время Дамблдор слушает только тебя. Только тебя. Это большая ответственн…
- На черта мне эта ответственность!! - взорвался Снейп, чуть ли себя не помня.
Странное дело, Люпин вовсе не отшатнулся, не выругался, наоборот, он еще крепче сжал руку Снейпа и подался вперед. Гарри и Рон обязательно обратили бы внимание на столь необычное, просто-таки необъяснимое поведение преподавателей, если бы им было до того.
Но сейчас - обвались на них потолок, они и не заметили бы.
- Это ущербная тактика. Это… так нельзя, - покачав головой, тихо сказал Люпин.
- Ущерб будет, когда Вольдеморт забросит ростовщичество и возьмется за мистера Поттера всерьез. И если от меня зависит, поедет мистер Поттер в лечебницу или нет - так я говорю…
- Нет, - жёстко перебил Люпин.
- Поедет!! - рявкнул Снейп действительно громко. Эхо разбросало его слова по сумрачному коридору.
Гарри, не скрываясь, развернулся и побежал. Рон бросился за ним.
Остаток ночи они провели на Астрономической Башне.
Пижама Рона насквозь пропиталась влажностью тлеющего октября, и Гарри обнимал его почти всю ночь.
Герой Войны чувствовал себя смертельно усталым и измотанным. Эмоционально выпотрошенным. Он приближался к черте, за которой начинается мертвое пустое «все равно».
Герой Войны, нерастраченный потенциал, бесчисленные возможности, семнадцать лет за спиной. Всего семнадцать лет.
Небо становилось черным, как деготь. Белая дыра луны, вязкий хлюпающий звук и кто-то постоянно держит руку у лица, готовый прикрыть глаза, заслонить будущее и перечеркнуть прошлое. Ласково скрыть, как стремительно и неотвратимо приближается земля.
- Это несправедливо. Несправедливо. Это, мать вашу, совершенно, абсолютно, полностью несправедливо… - твердил Гарри, то понижая голос до невнятного шепота, то начиная кричать.
- Разве я плохой человек?! Разве я заслужил все это дерьмо?! Все это чертово дерьмо?! Разве я плохой человек?
Рон молчал. Не потому что он был плохим другом. Наоборот, он был слишком хорошим другом. И молчал, хотя ему хотелось говорить и говорить много. Чудовищно много.
Боль, которую он чувствовал, ему было не на кого переложить. Он останется жив, каждый его день будет новым, сверкающим, наполненным, открытием. Это не он, это Гарри будет заперт в четырех стенах прошедшего времени, в палате кремового цвета.
Рон не имеет права быть слабым, принимая на плечи часть груза необъятной горечи и ярости, тоски и беспомощности близкого, слишком близкого человека.
Сидя на промерзшей черепице, подобрав под себя ноги, спиной чувствуя жар чужого тела, он понимал, что близок к ненависти.
К ненависти и панике. Он ненавидел Гарри за то, что он настолько хороший, настолько простой и сложный, настолько привычный и удивляющий лучший друг. Лучший друг.
Ни сантиметра лишнего пространства, духота его дыхания, горячая кожа его рук.
- Нет.
Потерять разум, достоинство, память, желания и мир. Черт его знает, смерть не может быть хуже.
- Нет, - громче сказал Рон.
- Я не могу… я не могу… янемогу…
- Нет, - развернувшись, крикнул Рон ему в лицо. Гарри вздрогнул и очнулся.
- Рон? - шепотом позвал он. Усталый шорох его голоса, прячущийся среди окружающих звуков. Как человек, которого кинули в толпу, а линчевание только началось и продлится вечно.
- Нет. - Рон развернулся всем телом, высвободился из нечеловечески сильных, отчаянных объятий. Взял лицо Гарри в свои руки и снова повторил, выдохнул:
- Нет. Смотри туда. - Он рывком указал рукой на занимающийся жидкий рассвет. - У нас тоже есть надежда.
Гарри продолжал молчать, но взгляд его стал более осмысленным. Болезненно-коричневые набухшие веки медленно и тяжело опустились, прикрывая блеск глаз. Он так и не заплакал, хотя, видит бог, ему хотелось. Хотелось, как никогда в жизни.
Но, как любой отчаявшийся человек, он видел бессмысленность этого. Как и всего прочего.
- Повыли на Луну, и будет. Дело, конечно, дрянь, но мы же с тобой и не из такого дерьма выплывали, - быстро, речитативом, не давая возможности перебить, говорил Рон, продолжая гладить Гарри по лицу. - Давай, парень, пустили сопли, и хватит на этом. Я с тобой. Гермиона… Да чтобы эта голова и ничего не придумала!
- Мой бог, - сказал Гарри голосом, лишенным всякой эмоциональной окраски, как если бы он был слишком заторможен, чтобы чувствовать происходящее. - Я слышал этого врача. Знаешь, что он говорил?
- Да пошел он в жопу! - вскричал Рон и Гарри вздрогнул, оглянулся.
- Я не хочу в лечебницу. Ты видел, на что это похоже?! Я не хочу там умирать.
Гарри внезапно подумал, что больше никогда не сможет произнести слово «сдохнуть». Теперь и всегда будет только «умирать». Слишком серьезное, слишком громоздкое, очень личное.
- И не будешь, - отрезал Рон. - Не будешь. Прошло время ныть, Лизетта. Настало время думать.
- Да уж, Хеди, - вздохнул Гарри. - Сам себя не узнаю.
Рон больно ущипнул Гарри за щеки и для пущей уверенности залепил пощечину.
- Ну, боец? - спросил Рон без улыбки.
- Боец. - Так же серьезно подтвердил Гарри.
Неторопливо, не делая тайны из своих намерений, недвусмысленно и просто Гарри подался вперед.
Это мог быть поцелуй брата или в честь встречи после долгой разлуки. Это было прикосновение лучшего - а потому сейчас и навсегда единственного - друга. В нем не было ничего возбуждающего, ни капли эротики, ничего, что напоминало бы о желании.
Но он был наполнен такой сокрушающей нежностью, преданностью и верностью, что Рону показалось, будто его захлестнуло цунами.
- Слышишь? - Гарри отстранился и совершенно естественно, хоть и без веселья, улыбнулся.
- Звонок к завтраку. Надо спуститься и найти Гермиону. Я схожу и переоденусь. Иди, жди меня около портрета.
- После вас, голодранец. - Гарри размахнулся и ударил Рона по щеке. Звонкий отголосок пощечины взвился над башней.
- Мстительный. Сентиментальный. Засранец.
Этим утром их слегка трясло, от одежды несло сыростью.
Гарри показалось, что сегодня завтракающих в два раза больше, чем обычно. Ему казалось, что обеденная зала разбухла и растянулась людьми, как воздушный шар, в который налили воды. Дамблдор смотрит на него, или ему кажется?
Чертов Снейп не сводит с него взгляда, или ему кажется?
Все перешептываются у него за спиной и тычут в него пальцами, или ему кажется?
Гермиона с шумом втянула воздух - неопрятный запах осени раздражал ее. Она чуть отодвинулась, когда Рон сел на скамью рядом с ней. Гарри остался стоять.
Многие действительно исподтишка оборачивались на него - он выглядел очень утомленным, грязным и взъерошенным.
Рон посмотрел в сторону Слизеринского стола и натолкнулся на тяжелый, угрюмый взгляд Малфоя. Зажав одной рукой нос, другой рукой Драко выразительно взмахнул перед лицом, отгоняя воображаемое зловоние. Сидевшие с ним рядом Слизеринцы проследили его взгляд и засмеялись. Многие повторили его жест.
Рон широко улыбнулся и подмигнул Драко. Малфой приподнял брови в ответ. Он был удивлен.
- Если вы не сделали домашнее задание по Заклинаниям, то это исключительно ваши пробле... - начала было Гермиона, сосредоточив свое внимание на овсяной каше.
- Через десять минут ждем тебя у озера, - сказал Рон.
Что-то в его голосе заставило Гермиону промолчать в ответ. Она подняла голову и взглянула на Гарри.
- Через десять минут ждем тебя у озера, - повторил Гарри.
Гермиона неторопливо поднялась и спокойно посмотрела ему в глаза.
- Я скажу Флитвику, что у меня заболела голова.

***

- Подожди! Северус!
Снейп машинально оглянулся через плечо. На его лице не отразилось ровным счетом ничего, когда он, проигнорировав просьбу, лишь ускорил шаг.
Но Люпин без особых усилий догнал его и схватил за плечо.
- Дамблдор попросил меня узнать, почему...
- Меня не было на совещании, - закончил за Люпина Снейп. Он спокойно смотрел Ремусу в лицо.
- И почему?
- Скажешь ему, что ты так этого и не узнал.
- Куда ты идешь?
- Люпин, какого черта? - Снейп не возмущался, ничуть. Тон его вопроса был тревожный.
- Любопытство.
- Избавь меня от дурных черт своего характера.
- Северус, Дамблдор снял все занятия по Зельеделию на несколько дней вперед.
Снейп развернулся, скидывая руку Люпина с плеча и медленно побрел по ночному коридору. Эхо его шагов отдавалось глухо и грузно; не поднимаясь от пола, тащилось следом за профессором.
- Да. Устал, как собака.
Люпин молчал. Снейп покосился на него и пояснил:
- Надоели все. Можно сказать, достали. Сбережений у меня хватит, куплю себе приятный домишко в Швейцарии, пару лыж, пяльцы.
- Пяльцы, - совершенно тупо повторил Люпин.
- Займусь вышиванием, - продолжил Снейп невозмутимо, со сладкой мечтательностью в голосе. - Зимой буду наблюдать за снегопадом из окна. Стекло будет покрыто нежными узорами изморози, а мой дом - окружен заснеженными горами и свирепыми холодами. Тепло от камина... Нет. К черту. К черту все на свете камины. Буду сидеть отшельником, заведу себе кота.
- Северус! - воскликнул наконец Люпин.
Снейп понимал, что при всех своих талантах он все же никак не Альбус Дамблдор и не умеет читать мысли по выражению лица, но своим глазам он доверял и готов был поспорить, что в течение его короткой речи Люпин трижды хотел назвать его лжецом. И трижды менял свое мнение, ухватившись за более приемлемую идею.
- Ты сошел с ума.
- Но перед тем, как завести кота и лыжи... Кстати! - Снейп внезапно очень горячо перебил сам себя. - Кстати! Люпин, кот обязательно будет рыжий. Я назову его Мистер Рональд Уизли. И побрею налысо. Находишь, это ребячество? А лыжи? Мистер Поттер. Лыжи "Мистер Потер". Буду ездить на них... Нет, поломаю их и буду топить ими камин... Впрочем, нет. У меня же не будет ками...
- Заткнись!! - рявкнул Люпин, прерывая совершенно неожиданный поток Снейпова словоблудия. - "Но перед тем, как завести кота и лыжи"?
- Перед этим я постараюсь снять проклятие с мистера Поттера.
- Неожиданный альтруизм.
- А, - Снейп махнул рукой. - Слышал.
- Дамблдор рассказал нам о сути проклятья. Минерва вспомнила Орчарда Фрейзера.
- А, этот…
- Маг, которого Торквемада проклял подобным образом. Бедолага Фрейзер мучительно умирал в течение десяти лет. Лепра.
- Это и есть проказа, - вздохнул Снейп. - Проказа ума.
- Вольдеморт воспользовался острым чувством утраты, которое испытывал Гарри по отношению к Сириусу. И соорудил проклятье на основе вымышленной им личности Блэка.
- Это не настоящий Блэк? Нет, я не приверженец оккультизма, но возмож...
- Нет, - покачал головой Люпин. - Это фантом. Вольдеморт знал о Сириусе лишь то, что вычитал из газет.
- Чудовище.
- Да, Вольдеморт...
- Я говорю о Сириусе. Если Вольдеморт склеил Блэка из вырезок "Дэйли Профет", то он соорудил чудовище.
Люпин и Снейп разговаривали на ходу, не сбавляя шага и не заботясь о том, что их кто-нибудь услышит.
- Гарри до сих пор скучает по Сириусу. И поэтому его сознание не сопротивляется вторжению. Он не сможет переступить через себя.
- Иными словами, мистер Поттер сам себе злейший враг. - Снейп зевнул, прикрывая рот кулаком.
- Что ты собираешься делать?
- Напомни мне сделать тебе копию отчета, который я буду предъявлять Аргусу.
Люпин снова остановился, резко дернув Снепа за локоть.
- Раскрывай карты, - усмехнулся Снейп, глядя куда-то за ухо Люпину. Создавалось впечатление, что заглянуть в глаза он отчего-то боится, но при этом ему все-таки необходимо следить за лицом Ремуса.
Люпин почувствовал острую неприязнь от такого взгляда.
- Дамблдор посоветовал мне остановить тебя. Он знает, что ты собираешься делать?
- Да. Я сказал ему, что мы не можем терять время. Поттера следует на некоторое время поселить в Лон-Коэн, там он будет в безопасности. Хотя бы на пару недель. Я уверен, что я справлюсь.
Люпин слушал, пытаясь заглянуть Снейпу в глаза.
- В ответ мне оторвали голову. - Снейп потер лоб. - Дамблдор не верит мне.
- Он заботится о тебе.
- Неправда, - жестко отрезал Снейп. - Это его шанс публично унизить меня. Поставить меня на место. Отправить меня на несколько дней перебирать бумаги в министерстве, как будто я выработался, словно я ни на что больше не годен!!
- Да ты точно с ума сошел, - оторопел Люпин. Снейп тут же остыл и пожалел о своих словах. Ремус не был благодарным слушателем, когда речь заходила о жалобах на других людей и на Дамблдора - в особенности.
- Подобные обвинения беспочвенны, - голосом Люпина можно было забивать сваи в гранит. - Дамблдор сказал: "Ни один врач не возьмет на себя ответственность за здоровье того, кого он любит - или кого ненавидит".
- Я не ненавижу мистера Поттера. Он мне просто несимпатичен...
- Я не собираюсь разбираться в природе твоих отношений с сыном Джеймса. Никто не собирается.
Снейп наконец встретился взглядом с глазами Люпина. Тут же опустил голову.
- До сих пор Гарри и Дамблдор справлялись со всем этим. - Люпин взмахнул рукой, словно под "этим" он имел в виду все, что их окружало.
- Твоя вера очень трогательна, но не более того. Откуда ты можешь знать, что Дамблдор справится и с этим? - Снейп повысил голос, не поднимая головы. Слова бились об пол, словно их швыряла сильная раздраженная пружина, скрученная в горле Северуса Снейпа.
Люпин взял его руку в свои и похлопал пальцами по тыльной стороне его ладони. Этого хватило, чтобы Снейп умолк. Выражение его лица скрадывали длинные неопрятные тени сальных волос.
- Справится, - скорее успокаивающе, чем уверенно, ответил Люпин.
- Лон-Коэн станет для мистера Поттера лучшим вариантом. Пока он здесь, никто не может чувствовать себя в безопасности.
- Он сам - единственный лишенный этой твоей безопасности.
- Дурак ты, Люпин, - с горечью отрезал Снейп.
- Его нельзя отправлять в этот гнилой хоспис. Там он окончательно падет духом. Мальчик…
- Это не мальчик! - возразил Снейп. - Это бомба замедленного действия.
- Последнее время Дамблдор слушает только тебя. Только тебя. Это большая ответственн…
- На черта мне эта ответственность!! - взорвался Снейп, чуть себя не помня.
Люпин еще крепче сжал руку Снейпа и подался вперед.
- Это ущербная тактика. Это… так нельзя, - покачав головой, тихо сказал Люпин.
- Ущерб будет, когда Вольдеморт забросит ростовщичество и возьмется за мистера Поттера всерьез. И если от меня зависит, поедет мистер Поттер в лечебницу или нет - так я говорю…
- Нет, - жёстко перебил Люпин.
- Поедет!! - рявкнул Снейп действительно громко. Эхо разбросало его слова по сумрачному коридору.
Люпин оглянулся, ему послышались чьи-то шаги. Следующие слова Снейпа заставили его забыть об этом.
- Темный Лорд, если он достаточно оправился от поражения этим летом, может использовать проклятье так, как это сделал Торквемада. Как известно, воспользоваться проклятьем подобным образом можно лишь один раз за жизнь человеческого тела.
- Я не понимаю.
- Темный Лорд в силах менять свои физические тела, и в своем новом обличье он еще не использовал непростительной силы "Bipertitus Syndrome".
- Не использовал?! Гарри умирает!! - воскликнул Люпин.
- Можешь представить, что нас ждет, - Снейп оставил окрик Люпина без внимания. - Можешь представить, что нас ждет, когда Темный Лорд решит сделать с мистером Поттером то же, что Торквемада с Орчардом Фрейзером?
- Что за…
- Так вот, если Минерва не рассказала об этом: Орчардом Фрейзером овладел фантом его любовницы, которая погибла, утонув при половодье. Орчард начал видеть странные сны, которые приводили его к берегу реки, погубившей его женщину. Проснувшись, он на самом деле обнаруживал себя там. Сначала он стоял на берегу, затем начал заходить по щиколотку, по пояс; после шести лет вода уже доходила ему до груди. Через десять лет он утопился, как его любовница. Но между своими ночными прогулками Орчард Фрейзер сделался невольным приспешником Торквемады в его страшных делах. Маг Орчард Фрейзер убивал. Он уничтожил свыше восьмидесяти мужчин, ста двадцати женщин и тридцати детей. Он убивал, просыпался в воде и ничего не знал о крови, которую смывала с его рук река.
- Вольдеморт может заставить Гарри убивать?
- Мистера Поттера необходимо изолировать. Мой окончательный совет. Мое требование. Передай это Альбусу, если он не хочет умереть от руки человека, с которым у него связано столько надежд.
Снейп сухо закашлялся и пошел своей дорогой, оставив Люпина в полном смятении.

***

Этаж, на котором расположились апартаменты Темного Лорда напоминал дворец, где ковры покупают акрами. Снейп машинально вытер ноги перед тем, как войти.
Впустившая его женщина вполне могла бы быть чемпионом по борьбе.
- Здравствуйте, миссис Гойл, - отрывисто бросил Снейп, ничуть не желая ей здоровья. Женщина коротко поклонилась в ответ.
В огромном мрачном кабинете Темного Лорда его встретили Малфой, Эйвери, Нотт, МакНейр, Гойл и Роза Бендини, любовница МакНейра.
- Приветствую, Северус, - глухо отозвался Вольдеморт из своего глубокого массивного кресла. - Мы решаем вопрос о посвящении Розы.
- Я могу подождать, - безо всяких эмоции предложил Снейп. Когда он оказывался здесь, невероятная усталость и духота давили на него с такой силой, словно он был кирпичом в фундаменте Бруклинского моста.
- Нет, нет! - с неожиданной живостью пресек Вльдеморт, делая короткие призывающие взмахи рукой. - Иди сюда. Гойл, принеси ему кресло. Поставь рядом с моим. Ближе. Садись, Северус.
Люциус кивком головы приветствовал его. Остальные проигнорировали появление Снейпа. Гойл с явной недоброжелательностью глянул в его сторону, перетаскивая кресло. Он не смел ослушаться хозяина, но, будь его воля, Снейпу вместо кресла досталась бы дыба.
Пока Снейп шел через комнату к Вольдеморту, Люциуса поразила мысль, что есть люди, способные выглядеть привлекательно, несмотря на явное недосыпание и крайнее утомление.
Бендини сидела на диване, обшитом зеленой джутовой тканью, обложенная десятком подушечек. Снейп перевел взгляд в окно. Смотреть на женщину ему было неинтересно, несмотря на то, что это был единственный новый предмет в комнате за очень долгое время.
Час или около того, Вольдеморт бомбардировал Розу вопросами в своем стиле, почерпнутом из курса заочного обучения грамматики.
Снейп поймал себя на том, что последний раз он зевнул, даже не прикрыв рта.
Эта женщина оказалась достаточно хитра. Удивительное сочетание придурковатой внешности и резкой, проницательной речи произвели на Темного Лорда должное впечатление.
Метку поставят завтра.
У Бендини есть время передумать, сказал Темный Лорд МакНейру, когда Роза вышла.
Если Бендини передумает, сказал темный Лорд, убей ее и приведи другую женщину. Нужна красивая неглупая женщина вместо Беллы, да упокоится ее душа в преисподней.
- Ну, и каковы новости с передовой? - Говоря это, Вольдеморт положил свою высохшую ладонь на подлокотник соседнего кресла, поверх руки Снейпа.
Этот жест не укрылся ни от кого.
Снейпу показалось, что его только что вываляли в грязи и бросили на снег. Отличная мишень.
- Послушаем предателя! - воскликнул Нотт и усмехнулся.
Вольдеморт бесстрастно обратился с Люциусу:
- Если мистер Нотт снова вмешается, удали его, мне все равно, куда и каким образом.
- Да, сэр.
- Без церемоний.
- Да, сэр.
- Что ты скажешь об этой женщине?
- Она не передумает, - кивнул Снейп и с огромным трудом подавил очередной зевок.
- Роза! - неожиданно громко для столь слабого иссушенного тела, выкрикнул Вольдеморт. - Чаю! И кофе для Профессора.
За дверью что-то ухнуло и зашуршало.
- Это отвлечет ее. МакНейр, предупреди мисс Бендини, что я не люблю, когда подслушивают. Меня.
МакНейр побледнел.
- Ну, так что же нам поведает Сол из Тарса? - снова обратился к Снейпу Вольдеморт.
- Это еще кто такой? - громко и грубо отхаркнул Гойл.
- Сол из Тарса, мистер Гойл, - Вольдеморт вперился в него своими блестящими змеиными глазами, - более известен как Апостол Павел.
"Он намекает на то, что Дамблдор вполне может стать спасителем волшебного мира, - невесело подумал Снейп. - И я вполне могу обрести покой на небесах. Хотя бы и сегодня".
Столь прозрачный намек стал понятен только Снейпу и Люциусу. Малфой пристально вглядывался в подбородок Северуса и в его глазах стыл вопрос: "На сей раз попался?"
- Поттера, скорее всего, отправят в Лон-Коэн. Хогвартс обескуражен решением Министерства урезать дотации Хогсмиду и школе непосредственно. Совет попечителей распущен, через три недели школой будет руководить временный управляющий комитет, состоящий из Нотта, МакНейра, Гойла, Эйвери и (по личной просьбе мистера Снейпа, адресованной жене Корнелиуса Фаджа) Люциус Малфой.
Лицо Нотта вытянулось, МакНейр нахмурился, Гойл с отвисшей челюстью уставился на Снейпа и, очевидно, устыдился того, что неровно поставил кресло, Эйвери холодно и неприятно улыбнулся.
Малфой подумал, не спит ли Снейп с женой Фаджа.
- Поэтому именно вы. Именно сейчас. Именно здесь, - констатировал Вольдеморт, убирая наконец пальцы с руки Снепа. Северусу показалось, что кто-то чуть ослабил душивший его ошейник.
- Вступив в управление школой, вы объявите ее моей собственностью, а Снейпа - ее директором.
Снейп отреагировал молниеносно. Он улыбнулся - широко и с одобрением. Остальным понадобилось в среднем по три секунды для того, чтобы хотя бы начать думать, что изобразить на своих физиономиях. Покосившись на Профессора Зельеделия, Вольдеморт с удовлетворением кивнул.
Люциус, удобно расположившись в кресле из красной кожи, произвел движение челюстью так, что незажженная сигара приняла почти вертикальное положение в левом углу его рта. Только таким образом ему удалось удержаться от реплики.
- Я еще не выжил из ума. - Вольдеморт издал лающий рваный звук, который, очевидно, был смехом. - Эта провокация будет подкреплена. Вторая волна нападений, которые сметут Хогвартс, начнется в тот момент, когда Профессор Снейп примет на себя новую должность. Его силами и силами Временного Управляющего Комитета - то есть вами - будет ликвидирована большая часть внутреннего сопротивления. У вас будет действительно интересный Хэллоуин, господа.
- Но Дамблдор... - начал было Эйвери.
- Да! - рокот Вольдеморта прозвучал так, словно шел с глубины в одну милю. - Я позаботился об этом. А Профессор Снейп позаботится о том, чтобы Поттера ни в коем случае не сумели спрятать в Лон-Коэн. Ты слушаешь меня, Северус?
- Слушаю.
- И слушай внимательно. Убеждай всех, что смог перебороть мое проклятье. Что я рассказал тебе секрет его снятия. Что мистер Поттер выздоравливает! О, да, что надежа Дамблдора и герой войны, маленький чертов выродок будет жить и спасать снова и снова. Устрой ему радостную встречу с Дамблдором. Встречу, которую Дамблдор не переживет. Пока один из вас хранит у себя веру в человека, мистер Поттер обречен. - Вольдеморт посмотрел на Люциуса. Тот перевел взгляд на Снейпа.
- Да. Положитесь на меня, - кивнул Снейп.
- Значит, свой выбор ты все-таки сделал? - Кажется, всем в комнате стало ясно, какую подоплеку таит в себе этот вопрос. Люциус сузил глаза.
- Да, - соврал Снейп. - Сделал.
- Тогда иди. Я жду тебя здесь через неделю.
- Да, - снова подтвердил Снейп. Он встал с ощущением, что его ноги одеревенели и не слушаются вовсе. Чудовищным усилием воли ему удалось прогнать это наваждение. Медленно, с прямой спиной и поднятым подбородком, он стоял несколько секунд, оглядывая собравшихся, останавливаясь взглядом на каждом лице.
Люциус Малфой снова оказался единственным, кто не отвел глаз и не взглянул в ответ с ненавистью. Он спокойно и высокомерно выдержал эту процедуру и даже сказал что-то вроде: "До встречи, Северус". На что не получил ответа - Снейп уже смотрел в лицо Эйвери, а тот демонстративно разглядывал свои ногти.
Когда раздался звук захлопнувшейся двери, Вольдеморт с непонятным чувством произнес:
- Очень опасный человек.
- Если вы хотите сказать, что он очень умен, то я согласен, - кивнул Люциус.
- Я говорю о цели, на службу которой он поставил свой ум. - Темный Лорд пожал плечами. - Это какая-то кошмарная бисквитная мука.

***

В кабинете Альбуса было светло даже в этот темный пасмурный вечер.
В четырех стенах, словно курящийся дым благовоний, вился дух уюта и неоправданной защищенности. Со стен хмуро взирали директора на портретах, во всех взглядах сквозило откровенное желание немедленно предложить протекцию или обструкцию, анафему или индульгенцию и все это за относительно умеренную плату.
Фоукс спал, сунув голову под крыло. Оперение феникса тускло мерцало, бросая солнечных зайцев на бесчисленные книжные полки.
- …Лорд ждет меня завтра вечером. Что прикажете ему говорить? – Снейп обреченно и с досадой махнул рукой. – Сократа тоже в свое время из Афин погнали, а ведь и проблема, и персона имели совершенно иные масштабы, нежели маленький я со своей мелкой проблемкой пропавшего Гарри Поттера. Пропавшего без следа.
Дамблдор не возражал против сарказма Профессора Зельеделия.
Северус Снейп после припадков язвительности становился приятно здравомыслящим реалистом, предлагающим приятные реальные здравые идеи во имя спасения ситуации.
- Вы понимаете, если я скажу Темному Лорду «Упс», он вряд ли воспримет это с юмором. – Снейп бросил махать руками и устало взялся за чашку кофе. Внезапно он подумал о том, что ему сейчас просто необходимо оказаться рядом с Люпином. Чертов ликантроп ухитрился накрепко связать свой образ с чашкой кофе. С любой чашкой кофе.
- Я понимаю. – Дамблдор отметил, что движения Снейпа слегка заторможены и лишены привычной точности.
- Посоветуйте же мне что-нибудь. Делать нечего. Врать Темному Лорду смысла не имеет. Особенно, насчет мистера Поттера. Мальчишка – ключевое звено его плана. До нападения осталось две недели.
- И что мы имеем? – вздохнул Дамблдор, глядя внимательно и спокойно поверх очков.
- Счет о понесенных расходах.
- Беспрецедентный случай.
Снейп надолго умолк. Он пил кофе большими глотками, не отнимая чашку от губ.
- Где же он может быть? – слова Дамблдора вряд ли были вопросом. Он словно размышлял вслух.
- Грейнджер и Уизли знают, я уверен. – Снейп рассматривал дно кофейной чашки.
- Я не хочу этого делать. Я действительно не хочу, но я не вижу иного выхода. - Дамблдор посмотрел на Снейпа, но на деле его взгляд был направлен очень, очень далеко. - Я дам разрешение Аврорам использовать "Веритасерум" на Роне Уизли и Гермионе Грейнджер.
Снейп лишь снова, в сотый раз за вечер, покачал головой:
- Профессор Дамблдор, сэр, вы охотитесь за убийцей, а не за лжесвидетелями. Что вам посоветовать? Вы знаете об этом гораздо больше, чем я. В подобных случаях существуют тысячи способов расследования, в которых я ничего не понимаю. А вы, без сомнения, изучили их досконально. Не буду приводить вам весь список. Если вы захотите со мной переговорить, я у себя - как всегда.
Альбус прекрасно понял намек Профессора Зельеделия. Пока никто чужой не знает о местонахождении Поттера, последний может рассчитывать на относительную безопасность.
Но это значит, что все остальные почти с полной уверенностью могут считать себя обреченными. И Снейп самоустранился от решения этической дилеммы. Это Дамблдор давно и искусно крутил моралью в своих целях, потому Северус спешил уйти, оставив директора наедине с вопросами оценки человеческой жизни.
Сам Дамблдор, естественно, думал нечто иное. Но что - об этом сказать трудно.
Профессор, следуя своим словам, торопливо покинул комнату, не прикрыв за собой дверь.
Он спустился по лестнице и оказался на этаже, где располагалась гостиная Дома Гриффиндора. Покачавшись на пятках, заложив руки за спину, он некоторое время пребывал в раздумьях. Наконец, он развернулся и решил сделать некоторое отклонение от первоначально избранного маршрута.
- …только курицу не надо, он сказал, что она ему надоела. Воды возьми побольше, но не сока – именно воды. Чтобы можно было кипятить чай, и кстати – самого чая тоже побольше. И книгу какую-нибудь из биб… - Гермиона окаменела, осознав, что отчаянные подмигивания Фреда адресовались именно ей. И этот жест близнеца никак не был связан с заигрыванием. Гермиона сглотнула, боясь оглянуться.
- Ну, что же вы? – Снейп приподнял брови. – Продолжайте.
Профессор Зельеделия, Исчадие Ада и Слизеринский Упырь, стоял за ее спиной, незаметный и невероятно опасный, как всегда.
- И обязательно большой клубничный торт! – воскликнул Джордж.
- Вы, трое. – Снейп оглядел Фреда, Джорджа и Гермиону тяжелым взглядом из-под набрякших от усталости век. – Кому вы собрались воровать книги из библиотеки?
Гермиона посмотрела на Профессора, лихорадочно соображая, как много он успел услышать до того, как Фред заметил его.
- Это для мистера Поттера, не так ли? – елейно спросил Снейп, наклоняясь к самому лицу Гермионы.
- Это не так, сэр, - заявила она громким голосом, слишком громким.
- Вода, чай, книги, Фред и Джордж, - тут Снейп протянул руку, схватил Фреда за плечо и как следует встряхнул. – О чем же мне думать? Предложите мне достойный вариант, я его рассмотрю.
Фред, который больше не являлся учеником Снейпа, а вовсе был записан волонтером в помощь Профессору МакГонагалл – потому опасался взысканий исключительно от нее – промолчал и с вызовом уставился в стену.
Джордж поднырнул под руку Снейпа, и оказавшись нос к носу с Профессором, вежливо отвел пальцы Исчадия Ада от плеча своего брата.
- Алисия Спиннет. – Надеясь, что Снейп слишком занят запахом чеснока изо рта собеседника, Джордж выразительно пнул Фреда по голени.
- Где логика в вашем заявлении? – Снейп отступил на шаг и подумал, что теперь-то он точно знает, кто сожрал все запасы чеснока в Хогвартских закромах.
- Алисия Спиннет возвращается в школу, - пояснил Джордж.
- Аккурат в свой День Рождения, - пояснил Фред.
- Вот как, - заметил Снейп.
- Оливер… - Фред сделал шаг вперед.
- …и Анджелина предложили… - Джордж сделал шаг вперед.
- И что же они такое предложили? – с величайшим интересом спросил Снейп, делая шаг назад.
- …отпраздновать это событие… - Джордж сделал два шага вперед.
- …великолепным чаепитием и… - Фред сделал два шага вперед.
- И чтением? – ласково подсказал Снейп, делая два шага назад.
- …и грандиозным чтением вслух Теодора Хоффмана!! – Джордж сделал три шага вперед. И дыхнул.
- Это поднимет боевой дух!! И общий уровень образования!! – Фред сделал три шага вперед и всплеснул руками.
- Двадцать баллов с Гриффиндора!! – страшно заорал Снейп, делая дюжину шагов вперед, сбивая Джорджа с ног и снова встряхивая Фреда. – Как вы смеете мне врать?!
- Смеем. – Фред бросил красноречивый взгляд в сторону песочных часов с рубинами, подвешенных напротив входа в гостиную Гриффиндора. В часах не дрогнул ни один камень. Фред и Джордж не являлись учащимися, потому могли себе позволить расхаживать голышом по парадной зале, распевать похабные песни и Снейп не смел бы снять с них и полбалла.
- Ладно. – Снейп проследил за взглядом Фреда. – Можете мне врать.
Джордж поднялся на ноги и отряхнулся. Снейп перевел глаза на его улыбающийся чесночный рот и внезапно рявкнул так, что зазвенели стекла в высоких стрельчатых окнах:
- Но не настолько же бесстыдно!! Двадцать баллов с Гриффиндора!! И один балл за вонь изо рта!!
Часы вздрогнули и отцедили камни в количестве тридцати штук. Гермиона ахнула.
- Как же так можно?!
Снейп ухмыльнулся:
- Теперь поговорим с вами.
- Они сказали правду! – отчаянно призывая на помощь всю свою сдержанность, воскликнула Гермиона. – мы не собираемся устраивать ничего противозаконного, сэр.
- Ложь, мисс Грейнджер.
- Нет, - повысив голос, горячо возразила «мисс Грейнджер». - На самом деле они не лгут.
- Вы неверно употребили местоимение, - перебил ее Снейп. - Мое замечание относилось и к вам.
- Вы хуже Амбридж, это точно, - громко и внятно огрызнулся Джордж.
- Хуже Сами-Знаете-Кого, - поддержал Фред.
Часы приготовились снова отсчитывать в минус, но Снейп пропустил слова близнецов мимо ушей.
- Миссис Грейнджер, вы считаетесь умной девушкой и, несомненно, это вас испортило, - покачал головой Снейп.
Щеки Гермионы вспыхнули и она опустила голову, стараясь скрыть румянец.
Джордж и Фред удивительно похоже нахмурились. Защити свою женщину, неважно, чья она.
- Я не… - хрипло начала Гермиона, закашлялась и твердо продолжила. – Я не считаю себя испорченной. Сэр.
- Вы все-таки недостаточно умны для сложившейся ситуации. Ваши глупые грандиозные планы по спасению мистера Поттера не принесут ничего хорошего. И я не хотел бы, чтобы вы в этом убедились лично.
- Я ничего не знаю о Гарри, точно так же, как и все, - глядя в пол, настаивала Гермиона. – Сэр. Мы планировали встречу в честь Дня Рождения Алисии, когда вы подслу… услышали… Вы неправильно поняли нас, сэр.
- Поймите, миссис Грейнджер, вы совершаете большую ошибку. Неужели вы считаете, что у вас больше опыта, чем у вашего декана или директора? Да как вы смеете брать на себя ответственность в таких вопросах?! – Снейп снова попытался воздействовать на нее логикой. Она проигнорировала эту попытку.
- Я ничего не смею, - упорно твердила Гермиона. – Я ничего не решаю. Я ничего не знаю. Сэр. Сэр. Сэр.
- Оставьте ее в покое!! – выкрикнул Джордж.
- Прекратите немедленно!! – Фред схватил Гермиону за руку и сделал движение, намереваясь увести ее отсюда. – С вашего позволения… Нам нужно встретить Алисию.
- А эта ваша история, она вам нравится, а? – крикнул Снейп вслед Фреду и Гермионе.
- Конечно, нравится, ведь это правда, - обернулась Гермиона и стало заметно, как покраснели ее глаза. Она явно вытерла их рукавом.
Тут Снейпу захотелось испробовать на ней какие-нибудь изощренные пытки в хорошо оборудованном подземелье. Джордж заметил, как руки Профессора сжались в кулаки.
- Спокойнее, сэр, - сказал Джордж и тут же ему показалось, что на него обрушились все альпийские снега. Северус смотрел на него с такой яростью и неприкрытой злобой, что Джордж похолодел до корней волос.
Профессор Зельеделия молча глядел на Джорджа и с ненавистью думал о том, что от этого недоумка, от Грейнджер, от остальных сообщников всего этого недоразумения зависит не много не мало – жизнь самого Северуса Снейпа.
- Я назначаю вам взыскание.
- Вам следует обсудить это с Профессором МакГонагалл. В противном случае – извините. – Джордж прикинул, что прохудившийся пол сейчас был бы великой благодатью.
Джордж Уизли мечтал провалиться сквозь землю.

***

Люпин без слов поставил перед Снейпом чашку с дымящимся черным кофе.
- Крепкий? – Снейп спросил голосом человека, заказывающего себе гроб у сантехника.
- Мертвого слона поднимет, - пожал плечами Люпин и сел напротив Профессора Зельеделия. Положил руки на стол, сцепил пальцы.
- Сколько времени? – негромко спросил Снейп, покосившись на чашку.
- Полчаса до полуночи.
- Все это бесполезно. Это дети… невероятно, безнадежно тупы. – Снейп закрыл лицо руками, но это был жест не отчаяния, а окончательной, абсолютной тоски и апатии. Завтра вечером он, скорее всего, умрет и смерть эта будет бессмысленна и глупа, как вышеупомянутые дети.
- Ты удивил меня, - сказал Люпин, не отводя взгляда от Снейпа. - Ты редко бывал откровенно жестоким, оставляя это Аргусу, но если бы не я, ты бы сейчас отвечал на вопросы следователей из Министерства. По поводу убийства Джорджа Уизли. Я так понимаю, ты нашел свой Рубикон.
Снейп не собирался поддерживать разговор. Он замер, не отнимая рук от лица. Кофе стыл.
- Ты добился какого-нибудь прогресса? – осторожно спросил Люпин, поднимаясь.
- Нет.
- За неделю ничуть не продвинулся? – Ремус зашел Снейпу за спину.
- Я продвинулся ко дню своей отставки. В остальных смыслах - нет.
Холодные ладони Люпина обняли шею Снейпа, большие пальцы легли за уши. Если бы Снейп пил-таки кофе, он поперхнулся бы и умер от неожиданности.
- Я предложил МакГонагалл собрать всех Гриффиндорцев в гостиной и серьезно поговорить с ними. Уверен, сейчас она занимается этим, - невозмутимо предположил Люпин, мягко массируя затылок Снейпа. Расстегнув и оттянув воротник его робы, он спустился чуть ниже. Руки Ремуса грелись о чужую кожу и становились все теплее.
- По моему мнению… - Голос Снейпа сорвался и ему пришлось откашляться, совсем как Гермионе накануне. – По моему мнению это будет настолько же полезно, как кидание камнями в Луну.
В любой другой раз Снейп послал бы Люпина к едрене-фене со всей его необъяснимой дружеской заботой.
Но раз уж завтра помирать, так накануне следует заказать себе приличные поминки. С музыкой.
Снейп расслабился, сложил руки на коленях и вздохнул.
После этого Люпин позволил себе быть куда свободнее. Он с усилием массировал его плечи, спину и шею.
- И все же, помыл бы ты голову, - посетовал он.
Снейп тихо рассмеялся себе под нос.

***

Дин Томас оглянулся.
Нет, не верно. Он лихорадочно вертелся вокруг своей оси, как спятившая карусель. Не в первый раз доводилось ему отсиживаться в потайном лазе из Хогвартса, но впервые это приносило ему столько нервотрепки.
Где-то сорвался камень и брякнулся об пол. Дин вздрогнул и выхватил волшебную палочку.
- А известно ли достойному мистеру Томасу… - пробормотал невесть откуда взявшийся Джордж Уизли.
- …что у достойного мистера Джорджа Уизли очень большая семья? – закончил за брата Фред.
- И она будет мстить за смерть своего отпрыска до последней капли крови… - с нажимом отметил Джордж.
- …безжалостно и бесчеловечно. – Фред переминался с ноги на ногу. По недвусмысленному шуршанию бумаги понималось, что его руки оттягивают большие и чертовски тяжелые пакеты. И эта ноша вовсе не прибавляет рыжему хулиганью вежливости.
- Палочку спрячь, дубина, - гавкнуло рыжее хулиганье.
Дин внятно выругался. Джордж удивительным образом нашел в темноте его ухо и скомкал в кулаке.
- Среди нас леди, - сказал он.
- Прошу прощения, миссис Джордж… - Дин пихнул Джорджа локтем под ребра. Завязалась легкая потасовка.
- Он говорит обо мне, Дин, - холодно заметил голос Гермионы.
- Прошу прощения, - строго повторил Дин. – Люмос.
- Идемте. Надо бы вернуться до полуночи, - сказала Гермиона, направляясь вперед. – Дин, помоги леди.
- А, – сказал Дин.
- Возьми у нее сумку… - подсказал Джордж.
- …дубина, - оскалился Фред.
Дин расторопно вырвал из рук Гермионы сумку.
- Дамский угодник, - хихикнул Джордж.
- Каков милашка, - засмеялся Фред.
Дин что-то пробормотал в ответ, помня о своем достоинстве и о том, что ругаться при дамах – признак не только плохого воспитания, но и упадочной личности. Потому он лишь вздыхал и делал вид, что близнецы посмеиваются в силу своей природной придури, а уж никак не над ним, достойным мистером Дином Томасом, студентом Дома Гриффиндора, отличным парнем семнадцати лет от роду.
- Где Симус?
- Следит у выхода, Гермиона, - ответил Дин. – Вместе с Невиллом.
- С Лонгботтомом?! – Джордж обхватил брата за шею и воскликнул: - Немедленно возвращаемся!!
- Это бедствие!! – поддержал Фред. – Борода Мерлина, если Невилл стоит на шухере…
- …то нас наверняка встречает лучший отряд Авроров…
- …с барабанной дробью…
- …и красной дорожкой…
- Заткнитесь, кровь Морганы!! – не выдержал Дин.
- Мы здесь, чтобы помочь Гарри, - обронила Гермиона голосом Маргарет Тетчер.
- А мы здесь – пришли пообжиматься… - Джордж прильнул к брату всем телом и дохнул ему в ухо.
Дин скривился и взвыл громче, чем оно того стоило: «Какая мерзость!!»
- …в романтичном сыром и мрачном… - Фред игриво повел плечом.
- …подземелье, чтоб не было свидетелей нашему адюльтеру…
- …и осуждающих взглядов, разрушающих романтичную сырую атмосферу. Джордж, возьми один пакет, руки отваливаются. Похоже, мы решили откормить Гарри на убой…
- …тогда чур мне ребрышки. Фред, зачем ты взял шпинат?
- Чтобы мистер Поттер не забывал о мистере Слизеринском Упыре. Это в его честь.
Воспоминания о стычке со Снейпом были еще слишком свежи в памяти, и неудачная шутка Фреда нагнала на всех угрюмости. Дальнейший путь продолжился в молчании.
- Вот эти злые тевтоны. – Симус Финниган вскочил с валуна, на котором сидел до этого момента и, сказать по чести, больше считал звезды, нежели следил за обстановкой. Невилл, колупающийся среди снулого осеннего папоротника, поднял голову и воскликнул: «О!».
- Сейчас одному ляху поганому флюгенхенде оторву, если он мне не поможет. – Из лаза показалась всклокоченная голова не то Фреда, не то Джорджа. Их и при дневном-то свете различать нет никакой возможности.
- А вместо херца вставим аузен борт-мотор, - добавил второй Фредо-Джордж, появившийся следом.
Симус и Невилл бросились помогать вытаскивать пакеты со снедью, какой-то невероятной кухонной утварью и копией национальной Британской энциклопедии.
Дин, помогавший Гермионе вылезти на поверхность, обернулся в сторону Невилла, скорчил рожу и сказал «У-э-э-э».
- Что такое? – удивился Лонгботтом.
- Эти двое целовались. Только что, - сухо пояснил Дин, подбородком указывая на близнецов. – С языками.
Симус ахнул и выронил из рук все, что в них было. Раздался битый звук треснувших тарелок. Невилл подскочил на месте с отвисшей челюстью и только что не перекрестился.
- Ты за это заплатишь, - мрачно пообещал Фред.
- За «языки» - с процентами, - откашлялся Джордж.
- Господа. – Гермиона щелкнула пальцами. – Хватит болтать.
Своему приказу последовала только сама Гермиона.
Дин живописно и в позах описывал постельную сцену, травмировавшую его психику и на корню срубившую весь его жизненный оптимизм. Джордж с Фредом очень нехорошо щурились, прикидывая, какими граблями будет удобнее всего выковырять остаточный пень оптимизма Дина Томаса. Невилл ахал и твердил про сострадание к убогим, а Симус так и вовсе полез в подземный ход, словно мог заразиться от Уизли поносом, насморком или «этой мерзостью».
Гермиона яростно шикнула, прикладывая палец ко рту.
- Господа!! – позвала она. – Заткнитесь. Немедленно. Я что-то слышу.
Чувство, с которым было произнесено воззвание, и впрямь заставило заткнуться всех, кроме Симуса, который все бубнил что-то про «извращенцев».
Джордж, занесший ногу, чтобы пнуть Дина под колено, замер.
- Это оттуда. – Он опустил ногу и бросился к кустам ежевики, окружавшим просеку. Фред кинулся за ним. Через мгновение они удивительно бесшумно растворились среди веток.
- Нечистая сила, - в восхищении произнес Симус, уже забыв про всяких «извращенцев». Близнецы Уизли снова были водружены на снесенный было постамент Симусова преклонения.
- Невероятно, - покачала головой Гермиона.
Движения близнецов угадывались по легкому шороху опавших листьев, но ни один сухой куст не хрустнул под осторожной инспекцией. Тени метались как угорелые, Джордж и Фред напоминали двух ловких рыжих лис.
- Я давно говорил, что вся эта семейка – нелюди. Клянусь, я видел у Рона лисий хвост, – замогильным голосом пробормотал Дин, складывая руки на груди. – Невозможно рыжие.
- Я и не догадывался, что ты так пристально следишь за моим братом, – прошептал Фред, склонившись над ухом Томаса. От неожиданности Дин очень громко выругался и даже не счел нужным извиняться за это перед Гермионой.
- Какого черта ты здесь оказался?! Я же говорил, они оборотни, - жаловался Дин, Симус качал головой. - Тявкают в полнолуние на звезды.
- Я ямайский леший. – Фред отвесил Дину подзатыльник.
Джордж в это время разговаривал с Гермионой, как с единственным человеком, для которого все происходящее никоим образом не легкомысленная игра.
- Я думаю, не стоит беспокоиться. Если бы там кто-то был, мы бы нашли его.
- Там кто-то был. Я уверена.
- Бурундук или, может быть, белка – но не человек.
- Идем. Я устала повторять: идем быстрее.
- Настоящий джентльмен удовлетворяет каждый невысказанный каприз дамы. – Джордж явно цитировал. – Шевелитесь, господа.
Тихонько переругиваясь, делясь незначительными пинками, подколами и зуботычинами, небольшая процессия двинулась следом за Гермионой.
Пройдя сквозь густой подлесок, они оказались среди влажного воздуха и холода, пробирающего до костей. Пар изо рта сливался с туманом, клочьями струился и рвался о черные блестящие стволы. Пахло мхом, гнилью и повсюду чудились звуки, происхождения которым не находилось. Но шли гуртом и никому не было страшно.
Неожиданно Гермиона остановилась:
- Ждите меня здесь. Дальше пойду только я. Ждите, чтобы мне не пришлось возвращаться одной.
- Обязательно, - горячо пообещал Симус. В его тоне совершенно определенно сквозило больше, чем дружеское участие.
- Вингардиум Левиоса. – Джордж взмахнул волшебной палочкой и караван сумок и пакетов поднялся в воздух.
- Акцио, Гермиона! – Фред поймал Гермиону на руки и засмеялся. – Черт, не то.
Когда из виду исчезли и Гермиона, и болтающийся за ней в воздухе хвост из разнокалиберных предметов, Дин спросил:
- Почему она ушла? Без нас? – Вопрос был очевиден, так как Дин впервые присоединился к ночной миссии Армии Спасения Гарри.
- Чтобы мы не знали, где отсиживается мистер Поттер, - ответил Фред.
Дин подумал было, что Фред снова шутит, но Симус с Невиллом согласно молчали, а голос Джорджа, который вызвался пояснить, был тих и серьезен:
- Чтобы мы не были соучастниками…
- …если дело примет серьезный оборот и…
- …нас захотят допросить Авроры и старый добрый «Веритасерум»…
- …так что мы неподсудны и безответственны. Магией не пользовались на территории школы. Тащили все своими собственными натруженными руками. Не придерешься. Разве что вышли прогуляться ночью…
- …и, что важнее – не можем никому ничего разболтать…
- …даже если захотим, - закончил Фред.
Дину порой казалось, что близнецы Уизли на самом деле не просто братья. Наверняка, их мать родила одного ребенка, но так и не смогла сделать выбор в пользу какого-нибудь единственного имени. И решила, что легче будет волшебным образом превратить одного ребенка в двух, нежели выбирать между: «Так назовем его «Фред» или все-таки «Джордж»?
- О шалаше нашего героя знают только Гермиона. И Рон, – сказал Невилл, опускаясь на корточки и вглядываясь в ломкую прозрачную траву.
- Рон? Лисий хвост и тут примазался, - вздохнул Дин лукаво.
- А, да! – спохватился Фред. – Так ты говоришь, ты достаточно близко…
- …видел задницу нашего брата… - с убийственной серьезностью поддержал Джордж.
- …чтобы засвидетельствовать наличие хвоста, - заключил Фред.
- И в каких же вы отношениях? – с энтузиазмом вклинился Симус.
- Ах, умоляю. – Дин махнул рукой и щедро зевнул. – Никаких любовных писем.

***

Гермиона прошла несколько метров вперед, затем внезапно повернула обратно и сделала круг мимо болтающих Уизли, Финнигана, Томаса и Лонгботтома. Еще немного бесцельно поплутав по лесу, надеясь сбить преследователей (если таковые окажутся) со следа, она вышла на совсем недавно проложенную тропу.
Тропинка поднималась на крутой холм и исчезала среди каменистых насыпей на вершине.
Следовало очень хорошо поискать, прежде чем обнаруживался замаскированный вход в пещеру.
Что-то стремительно шваркнуло по земле, Гермиона вздрогнула и обернулась.
- Чертовы белки, - сказала она и полезла в нору.
Пройдя по вырытому коридору, Гермиона оказалась в неожиданно огромной, чистой и светлой нише, со столами и стульями, тремя большими кроватями и свечами в канделябрах.
Это помещение больше походило на царские покои какого-нибудь князька пятнадцатого века, нежели на убежище проклятого подростка.
В прямом смысле проклятый, подросток сидел, упершись локтями в колени и опустив голову на крепко сжатые кулаки.
- Сегодня понедельник, - вместо приветствия сказала Гермиона.
- Удивительно, - равнодушно отозвался Гарри.
- Ты помнишь последний понедельник?
- Никогда не забуду. А четверг я запомню еще лучше.
- Чем занимаешься?
- Вспоминаю понедельник и четверг.
Не говоря больше ни слова, Гермиона направила прицеп из летающих сумок на ближайший стол и принялась их сортировать, стараясь не обращать внимания на гнетущее молчание.
Это удавалось ей с трудом. Странное дело, чувство вины все больше тяготило ее, но она никогда не была человеком, которому общение давалось бы легко. Нужные слова, как правило, приходили значительно опосля, когда в них отпадала всякая необходимость.
Это именно она предложила спрятать Гарри здесь, чтобы никто не смог насильно доставить его в лечебницу.
И сейчас она молчала, сочувствуя всем сердцем, но слов не находя.
И чувствовалось, что Гарри не рад ни сочувствию, ни тишине, ни Гермионе.
- Какого черта, где ты была? - потребовал ворвавшийся в залу Рон. Наверное, еще никогда Гермиона не была так рада его видеть. Осунувшийся Гарри нашел новый объект для третирования, тишина скукожилась по углам, будто ее и не было. Громогласный рыжий «Лисий Хвост» толкнул Гарри в бок, потрепал по голове и с кислой миной оглядел багаж мисс Грейнджер.
- Какого черта, где ты была?
Гермиона не обиделась, потому что он вовсе не ругал ее. Он считал, что для девчонки ночной переход по лесу является сродни подвигу, и беспокоился о ней.
- А ты где был?
- Я ушел тебя встречать, но нашел только Джорджа с Фредом, которые в кустах обсуждали, как будут подкидывать мне любовные письма от имени Томаса.
Гермиона выразительно кивнула в сторону Гарри, но Рон только смял морду и ничего не сказал.
Гарри заметил это:
- Что за мебель, Гермиона? – он действительно старался не выглядеть раздраженным.
- Это еда, книги и тарелки. Битые тарелки. – Гермиона нахмурилась. Гарри, может, и старался быть полюбезнее, но у него ничего не выходило. – Развлечешься склейкой. Мне пора идти. Счастливо оставаться.
- Скатертью дорожка, - тявкнул Гарри.
Резко развернувшись, Гермиона метнулась к выходу. Лицо у Рона вытянулось и он бросился следом.
- Прекратите оба! – рявкнул он. Гермиона застыла, Гарри мрачно и тупо смотрел в сторону.
- Мистер Поттер! – настаивал Рон. – Лизетта, в зубы дам.
Гарри сжал губы в нить, чтобы не улыбнуться.
«Гермиона, прости» - «Ладно, чего там».
Холодок в отношениях приятно подтопился, все вместе сели за плотный ночной перекус.
Гермиона рассказала о стычке со Снейпом, но сейчас и здесь это казалось изжившим себя воспоминанием и никто не придал этому значения. Впрочем, традиционное полчаса на обсуждение темы «Каков козел этот Снейп, язви его в душу» было выделено.
- Если собрать все любопытство, которое проявляли ко мне студенты, преподаватели и даже призраки, то его, без сомнения, хватило бы, чтобы заполнить десятитонный грузовик, – резюмировала Гермиона. – Повезло Рону, что он выглядит настолько тупым, будто не в силах даже понять вопрос: «Где Гарри?», а не то что на него ответить.
- «Где, черт побери, ваш чертов Гарри, черт бы его побрал, отвечайте, черт вас побери!!» - скалился Рон, тряся над столом скрюченными пальцами. – «Тысяча баллов с Гриффиндора!! Отправляйтесь в пыточную!!»
Когда Гермиона ушла, Рон приблизился к столу и стал с нарочитой небрежностью разбирать пакеты.
- Я могу переночевать с тобой, - предложил он.
- Нет, Хеди, - покачал головой Гарри. – Я ушел в скит, никаких женщин.
- Поговорим?
- Я не могу попросить вас убраться, - с нажимом сказал Гарри. - Но это частный дом, куда вы не были приглашены, и моими доводами могут служить только удобство и удовольствие хозяина.
Рон посмотрел на него волком, но не сказал ни слова, бросил пакеты и отправился к дивану в другом конце комнаты.
Спустя несколько минут он начал разбирать одну из кроватей, перетряхивая покрывало, вздымая тучи пыли.
Он оставался на ночь и ясно давал понять, что никакие разрешения всяких умников ему вовсе и не нужны.
- Я не против сложности, это даже хорошо. Но если вы вышли охотиться на медведя, глупо сосредоточивать усилия на поисках лосиных следов, - сказал Гарри, наблюдая за действиями Рона.
- Зануда.
- Неделю назад это казалось отличной идеей, - вздохнул Гарри. – Сидеть тут и вздрагивать от каждого шороха.
- В Лон-Коэн, тебе, конечно, понравилось бы больше, - сухо бросил Рон.
- Слушай…
- Давай покрасим стены в желтый цвет. Поставим стеклянных дверей. Я могу нарядиться санитаркой. Сменим обстановку. – Рон не оборачивался, но по тому, как он терзал ветхую подушку, было видно, что он начинает злиться.
- Мне все надоело. Я устал, - с невероятной яростью выдавил Гарри. Последние слова сопровождались ударами пальца по столу с частотой приблизительно три удара в слово.
Рон молча сел на кровать и схватил первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась книга.
- Я иду в свой клуб. – Гарри поднялся и направился к выходу. – Мистер Рональд.
Рон кивнул и открыл книгу.
- Вы даже не спросите, в какой, - резко сказал Гарри, - хотя, черт возьми, знаете, что у меня нет никакого клуба. Я сыт по горло тем, что сижу здесь день и ночь в ожидании момента, когда в вашей голове появится идея.
Рон читал.
- Это тот пик, к которому я шел в течение недели, - сказал Гарри. - Точнее, вы вели меня к нему. Конечно, я знаю про ваше алиби, но меня уже тошнит от всего этого. Нам совсем нечем похвастаться.
Гарри говорил сухо, хорошо поставленным голосом. Рон молчал, уткнувшись в книгу.
- Если этот случай слишком сложен для вас, почему бы не заняться чем-нибудь другим? Как насчет банды, которая вчера украла целый грузовик сыра на Одиннадцатой Авеню? Или пятиклассника, который угодил чернильницей в глаз Профессору Флитвику? Или, - если все, кроме убийств, ниже вашего достоинства, - чем плох случай с гадалкой по политическим и экономическим вопросам (кажется, ее звали Трелани), застреленной в спину вчера вечером? Вероятно, вы распутали бы эту историю за полчаса. Наверняка ее грохнул Хагрид. За то, что она предсказала ему долгую и счастливую семейную жизнь с гиппогрифом.
Рон перевернул страницу.
Гарри потоптался на месте, тяжело вздохнул, поплелся к кровати и сел рядом с Роном.
- У меня было всего три приступа за эту неделю. Может, все ошиблись и никакое это нафиг не «непросительное» проклятье? Я иду на поправку. Что скажешь?
Рон медленно закрыл книгу и нагнулся опустить ее на пол.
- Может, хватит со всем этим? – продолжал Гарри. – Сижу, как загнанная крыса. Как Петтигрю. Рон, слышь! Называй меня Петтигрю.
- Дурак.
У входа послышался внятный шорох.
- Если это снова она, - в панике скомандовал Гарри, - не пускай ее. Я чувствую себя козлом.
Рон напрягся, чтобы встать, но шорох прекратился.
- Белка, - зевнул он. – Кстати, о Гермионе. Перерыла всю библиотеку, получила от застреленного Профессора Трелани разрешение на посещение Запретной Секции. Делает все возможное.
- Спасибо большое. Но теперь я точно вижу, что все это напрасный труд. – Гарри больше ничего не сказал, и Рон со всей очевидностью понял, что завтра утром мистер Поттер аппарирует в больницу Святого Мунго, измученный неизвестностью, ожиданием и тщетными попытками приблизиться к выходу из тоннеля «Безысходность».
Рон внезапно тихо засмеялся. Гарри покосился на него.
- Вспомнил Турнир Трех Волшебников, - пояснил Рон, не переставая улыбаться.
- Да, есть что вспомнить.
- Тот фокус с русалками.
- Что ты имеешь в виду?
- Я – «твое самое ценное», без чего тебе «будет очень плохо». – Рон перестал улыбаться и подмигнул. Гарри вытаращился на него:
- Слушай…
- Я думал, что под воду утащат Чанг, в которую ты был влюблен. Или Гермиону, без которой ты завалил бы все экзамены. Или Миссис Норрис, которую ты собирался сделать вратарем в команде.
Гарри засмеялся в голос.
- А утащили рыжую Хеди, старую веснушчатую метлу ста пятидесяти лет.
От смеха у Гарри свело скулы.
- После такого только женятся, мистер Поттер. – Рон скрестил руки на груди. – И побыстрее. А то я гляжу, ты помирать собрался. А меня чрезвычайно интересует твой счет в банке.
Гарри вздохнул и улегся поудобнее, без стыда и стеснения обнимая, притягивая, запуская пальцы в чужие, неприлично рыжие волосы.
Он ненавидел Рона за то, что тот заставлял его так любить жизнь. Жизнь, которой он никак не мог сказать «До свидания».

***

Никогда раньше никто не видел директора таким дотошным, желающим знать каждую деталь и каждое слово.
- Анджелина Джонсон… Кэти Белл… и Оливер Вуд. Отсутствуют только они. – Гермиона смотрела с вызовом.
- Разумеется. Вся квиддичная команда, - мстительно заметил Снейп. – Чудесно.
В кабинете Дамблдора, в четвертом часу ночи, вытянувшись, как солдаты на плацу, стояли: хмурый Джордан, злая Грейнджер, сонный Лонгботтом, испуганный Финниган, флегматичный Томас, непробиваемые близнецы Уизли, нахальный Рон, и необъяснимо спокойный мистер Гарри Поттер.
- Они не отсутствуют. – Ли Джордан был вежлив, но тверд. - Я могу говорить от их имени.
- Я бы предпочел, чтобы вы говорили от своего. – Дамблдор посмотрел на него поверх очков, и Ли прикусил себе язык. Дамблдор добавил:
- Вы здесь для того, чтобы слушать, а не говорить.
Воцарилась тишина.
- Все, кто считает себя непричастными, могут идти, - неожиданно сказал Дамблдор.
Джордан и Симус машинально двинулись было к двери, но увидев, что остальные стоят как вкопанные, мгновенно вернулись на свои места.
В гнетущей тишине прошло еще минуты три. Никто не опускал головы, все смотрели уверенно и твердо.
- Сегодня вы вынесли для себя важный и неоднозначный урок, – громко сказал Дамблдор. – Запомните эти минуты и обращайтесь к ним каждый раз, когда у вас будут возникать пустые и мелочные сомнения. Вы были не правы, поступая подобным образом. Но, не переступив через себя, вы достойны восхищения. Подумайте над этим. Мы еще поговорим позже, будьте готовы.
Взмахом руки Дамблдор дал понять, что аудиенция окончена.
Невилл удивленно топтался на месте:
- А наказание?
Дамблдор не выдержал:
- Ну, если вам требуется…
- Нет, сэр! Мы уже уходим, сэр!! – Гермиона схватила Невилла за отворот пижамы и потащила за собой. – Спасибо, сэр.
- Мистер Поттер и мистер Уизли, останьтесь, - прикрикнул Снейп. Директор кивнул.
Один за другим исчезающие в дверях, приятели подбадривали: «Держитесь, мужики», «да пребудет с вами сила, Люки», «ждем внизу, откупориваем бутылки».
- Поговорим с вами. – Дамблдор сцепил руки на животе.
- Итак. – Снейп сел в кресло и взял блокнот. – Как давно вы присоединились к Упивающимся Смертью?
Если бы у Рона было раздвоение личности и одна его часть - убийца - неожиданно начала действовать, то Снейп наверняка был бы сражен наповал. Но Рон не вытащил револьвер. Он лишь как ураган подлетел к Снейпу, не успел тот и глазом моргнуть.
- Это ложь! – Рон схватил блокнот и швырнул его через комнату.
Снейп стоял рядом с ураганом и чувствовал себя очень глупо. Дамблдор спокойно произнес:
- Подними блокнот, и мы закончим.
- Он истерик. Если он проделает это еще раз, я отведу его в ванную.
- Как вы смеете обвинять нас в подобном?! – на Рона, явно, что-то нашло. Он кричал, не в силах взять себя в руки. Его сорвало совершенно неожиданно.
- Вы даже представить не можете, как усложнили всем нам жизнь в эту неделю, - вздохнул Дамблдор и посмотрел на Гарри. – Профессор Северус имел в виду исключительно это.
- Поднимите блокнот, - приказал Снейп Рону. Внезапно в его глазах что-то мелькнуло, словно он вспомнил обещание. – И назначаю вам взыскание. Неделю будете чистить котлы после занятий. И займитесь, наконец, этим колодцем в Запретном Лесу.
- Что?! – вспылил Рон. Блокнот снова взмыл в воздух. Снейп подумал, что, говоря «или накажите его слишком сильно», Малфой имел в виду нечто действительно ужасное.
- И почистите камин в гостиной Слизерина. Как следует почистите. Своими собственными руками, никакой магии.
Рон ахнул.
Не обращая внимания на перепалку Рона и Снейпа, Дамблдор тихо разговаривал с Гарри.
Гарри очень настойчиво требовал, Альбус отказывался.
- Разрешите. - Гарри был настолько возбужден, что, когда облокотился на стол директора и наклонился к нему, чтобы сделать несколько замечаний о вероломстве и несправедливости, и его очки сползли на самый кончик носа, он даже не поправил их. – Разрешите мне хотя бы это. Я имею на это право.
Перепалка на заднем плане набирала силу. Снейп ударил Рона по щеке злосчастным блокнотом. Рон не нашел ничего лучшего, чем повысить голос до невероятных высот. Взаимные обвинения лились Амазонкой. Взыскания уже не укладывались в пожизненный срок, и Снейп назначал их в счет будущей реинкарнации Рона. Честно говоря, Снейп все-таки страстно желал, чтобы Рональд-чертов-Уизли в следующей жизни оказался котом, которого Профессор с удовольствием побреет налысо. И когти подстрижет. Циркулярной пилой.
- Хорошо, - сдался Дамблдор. – Хорошо.
Гарри выпрямился. Его галстук цветов Гриффиндора сбился, а волосы растрепались. Рука потянулась к очкам, которые едва висели на кончике носа, но вместо того, чтобы поправить их, он их снял.
- Хорошо, - повторил он слова директора.
- Но не сейчас и не здесь. Хорошо подумай, прежде чем…
- Я уже подумал! Знаете, сколько я над этим думал?! Всю прошлую неделю. – Гарри спохватился и извинился за то, что перебил.
Вместо ответа, в одной руке директора появился пергамент неприглядного мышиного цвета. В другую ладонь медленно и торжественно опустилось перо такого же серого оттенка.
- Возьми и… - грустно начал было директор, но тут ему на стол шлепнулся ботинок, которым Рон запустил в Снейпа. Эти двое орали друг на друга, презрев все нормы приличия. Снейп прыгал на одной ноге, снимая свою обувь, Рон отчаянно расшнуровывал шнурок на оставшемся ботинке.
Гарри и директор в остолбенении наблюдали эту сцену.
- Упырь! Сэр!
- Недоносок!!
- Инквизитор! Сэр!!
- Недоумок!!
- Вивисектор!!
- Тупица!! И говори «сэр»!!
- Скотина!! СЭР!!
- Возьми. – Директор осторожно протянул пергамент и перо Гарри. Тот как можно бережнее спрятал их во внутренний карман мантии.
- Рон! – воскликнул он после этого. – Немедленно прекрати.
Никакого эффекта.
Дамблдор вздохнул и написал на куске оберточной бумаги:
«Профессор Люпин, будьте так любезны. Вы не спите, я вижу. Поднимитесь ко мне в кабинет. Заранее премного благодарен». И подпись «Альбус».
Бумага сложилась в самолетик и отправилась на поиски профессора Люпина, которому предстояло разбираться с беспорядком в кабинете директора.
Может, Снейп и пытался скрыть свои чаепития с Люпином, но слух о них полз по всей школе. И в профессорской среде Люпин официально считался укротителем тигров.

***

Скорее всего, ему хотелось пить.
Сквозь сон он вскинул руку и размашисто повел ей в сторону тумбочки. Стакана не было.
Малфой разлепил глаза.
Он спустил ноги с кровати и протер лицо ладонями. Со сна руки казались сухими и распухшими. В окна хлестал дождь, дребезжали стекла. Издалека грузно прокатились раскаты грома.
Малфой встал и сделал пару шагов, тут же угодив пяткой во что-то мокрое. Он поджал пальцы ног и посмотрел на ковер. Блеснуло стекло и Драко понял, что сшиб стакан, когда спросонья шарил по тумбочке.
Он медленно нагнулся и поднял.
С ненавистью швырнул стакан в стену, но звук битого стекла перекрыло вспышкой молнии, выпростанной из черного неба. Грохот грома подмял под себя Хогвартс, ночь, людей и тучи.
Он вышел в гостиную и огляделся.
Свечи были зажжены. Драко опустился на диван и лениво перевел взгляд на ближайший канделябр.
Свечи были зажжены, и это значило, что еще кто-то мучается бессонницей.
Свечи были зажжены, и можно было бы сыграть в карты с тем, из-за кого они зажглись.
Малфой огляделся. Странное дело, но он никого так и не увидел. Свечи вспыхивали сами собой и только в том случае, если кто-то спускался в гостиную. Точно так же они гасли, если оставались в одиночестве.
Драко больше не хотелось пить. Он встал и прошелся туда-сюда вдоль стен, обходя столы и стулья, аккуратно и педантично исследуя каждую портьеру.
Черт побери, никого.
В крайнем недоумении, Драко снова сел на диван, но на сей раз его поза не хранила и следа расслабленности.
Война, идет война. Зажженные глубокой ночью свечи могут служить более чем дурным знаком.
- …колодец в Запретном Лесу.
Драко медленно поднялся. Он был уверен, что ему не послышалось.
- …два колодца.
Драко закрыл глаза, весь превращаясь в слух.
Страх? Нет уж. Последний раз Драко боялся, когда на шестнадцатилетние ему ставили Темную Метку. И вот тогда-то вместе с паленой кожей исчезло и чувство страха, оставив после себя болезненное, неуемное, уничтожающее любопытство, возникающее каждый раз, когда взывало прооперированное самосохранение.
И Драко ни о чем не сожалел.
- …ну, пять колодцев. Пять. В Запретном Лесу.
Драко открыл глаза и уверенно направился к камину.
Зайдя в огромный каминный зев, он бесстрашно запустил руку наверх, в трубу. Нащупав чью-то лодыжку, с силой дернул вниз. Кто с грохотом вывалился из трубы.
- От слонов Ганнибала было меньше шума, - тихо сказал Малфой, направляясь к одному из столов, на котором стоял хрустальный кувшин, наполовину заполненный водой.
- Семь колодцев, - отплевываясь и откашливаясь, ответил вымазанный сажей и копотью Рон Уизли. – Я бы почистил ровно семь колодцев в Запретном Лесу. Вместо этого поганого камина.
- Поклянись честью. – Малфой стоял к Рону спиной, словно тот представлял не больше угрозы, чем дохлый таракан.
Малфой стоял к Рону спиной и спокойно пил воду прямо из кувшина.
- А, Мерлин. – Рон махнул рукой, в которой была зажата замусоленная тряпка. – Зачем эта старомодная напыщенная клятва? Ладно. Клянусь честью.
- Поглядите на него. – Малфой покосился на него через плечо. – Он-таки может клясться тем, чего у него никогда и не было. Какой-то фиговый Гриффиндорец.
Рон оттянул грязными пальцами уголки глаз и просюсюкал:
- Китайская подделка.
Малфой зевнул, силясь скрыть улыбку. Чертов Уизли, может заставить улыбнуться даже злейшего врага. Рон опустился на колени и стал собирать свой хитрый трубочистов скарб.
- Профессор Снейп? – внезапно спросил Малфой. – Профессор Снейп был в ярости, я вижу.
- Очень изобретательный сукин сын.
- Ему будет интересно узнать об этом.
- Вроде, - хмыкнул Рон и его движения стали резкими и быстрыми. Ему не терпелось покончить и с этим щепетильным разговором, и со своим присутствием в змеином логове.
- Что он сказал? «Почистите камин» было бы слишком просто для него.
- Вообще-то он просил передать, что вы простофиля, мистер Малфой. Но, поскольку я думаю, что было бы тактичнее не упоминать об этом, я молчу.
- Ты плохо почистил, я уверен, - спокойно сказал Малфой, скрещивая руки на груди.
- В другой раз.
- «В другой раз» я соберу всех Слизеринцев и мы устроим праздничный ужин, пока ты будешь ковыряться в дерьме.
- Я стану великим мучеником. С меня сделают триптих для парадной залы. Знаешь, я теперь герой похлеще Гарри. Утром меня будут встречать цветами и хвалебными песнями. А если случайно я сегодня геройски погибну, бравые сыны Гриффиндора раздербанят на поганую мишуру весь ваш поганый Слизерин, поганый мистер Малфой.
- Интересно. Проголодался?
- Пять сортов сыра, жареные каштаны и миндальные пирожные. – Рон достал носовой платок из кармана школьных брюк и попытался протереть лицо. – И немедленно.
- Брехун. – Малфой скривился. – Язык без костей.
- Всегда пожалуйста.
Внезапно над Роном, который старательно и безрезультатно тер лицо платком, образовалось грозовое облако, которое громыхнуло и разразилось ливнем. Выразительно крутя меж пальцев волшебную палочку, Драко гаденько лыбился.
Рон от неожиданности всплеснул руками, поскользнулся и грохнулся на пол, опрокидывая подсвечники.
Малфой что-то весело кричал, Рон яростно вопил в ответ, но раскаты грома и сухой треск молний, как внутри помещения, так и снаружи, заглушали всякие прочие звуки. Рон первым отчаялся донести свои чувства словами. Закатав рукава рубашки, он поднялся на ноги и бросился на Драко. Малфой поспешно взмахнул палочкой.
Какая знатная это была драка. Самая короткая схватка в истории Слизеринской гостиной. Самая короткая и бесчестная – а потому достойная восхищения самого Салазара.
Рон, которого заклятьем отшвырнуло на злосчастный камин, со стоном попытался подняться, держась за рассеченный лоб. Он взмахнул рукой, словно пытаясь за что-то ухватиться, но опять повалился на спину.
Несколько кирпичей в каминной кладке раскрошились от удара страшной силы, но Драко не заметил этого.
- Вставай, Уизли. Хорош придуриваться.
Малфой еще раз взмахнул палочкой и туча над Роном лопнула, напоследок пролившись ведром воды.
- Нет. Это все-таки не подделка. – Драко потер подбородок. – Притащиться ночью в гостиную Слизерина и даже волшебной палочки с собой не взять. Это не подделка. Это самый настоящий тупой Гриффиндорец.
- Я боялся, что не устою перед искушением. Перебить вас всех спящих. – Рон все еще безуспешно пытался встать.
Малфой не без беспокойства отметил, что движения Уизли беспорядочны, а речь сбивчива, как у пьяного.
Беспокойство Драко, к его собственному великому удивлению, было связано не только с возможным наказанием за членовредительство.
- Ты чего? – спросил Малфой. – Уизли, ты чего?
Рон ничего не ответил, упершись одной рукой в пол и слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
Драко приблизился и грубо схватил его за подбородок.
- Черт. – Сплюнул он, вглядываясь в лицо Рона. Левый глаз последнего был залит кровью. Рана на лбу казалась неглубокой и не вызвала у Драко опасений. Скорее всего, Уизли слишком сильно ударился головой. Правый глаз застыл, черная дырка зрачка расширилась и замерла. Малфой несколько раз щелкнул пальцами прямо перед лицом Рона, тот дернулся и попытался отмахнуться. Драко заметил, что Уизли среагировал на звук – глаз тупо вдавлен в одну точку и не двигается.
- Вставай, – потребовал Драко, резко и сильно потянув Уизли вверх. Малфой надеялся, что в его голосе не слышно тревоги.
Уизли беспомощно взмахнул руками, завалился на бок, невнятно и растерянно сказал:
- Отвали.
- Вставай, пошли в больничное крыло.
- Кружится.
- Конечно, дубина. – Малфой закинул одну руку Уизли себе на плечо и осторожно помог тому встать. – Так башкой долбанулся. Надеюсь, мозгов у тебя необходимый минимум и не больше. Надеюсь, мозгов у тебя слишком мало, чтобы пострадало что-то, кроме черепа. Подумать только, мне могут надрать задницу из-за такого ничтожества.
- Тошнит.
- И меня от тебя тоже. Или ты о… Черт!!
Рон сам не понимал, что с ним происходит. Ему казалось, что он сел на метлу, которую носит по кругу. Из-за чудовищного головокружения он почти не обращал внимания на боль. Его ноги заплетались и он недоумевал, почему. Кроме свистопляски стен, он не замечал ничего необычного. Сам себе он чудился в здравом уме и трезвой памяти.
- Тошнит от твоего трепа, - с великим трудом произнес Рон. – Отвали… мне… нужно… Запретный Лес… колодцы… пауки семь колодцев…
Драко молча тащил его вон из Слизеринских комнат.
- Ты кто такой? – внезапно громко и четко спросил Рон. Драко выругался и попытался ускорить шаг.
Холод коридоров благотворно подействовал на Уизли. Казалось, он понемногу приходил в себя. Кровь, смешанная с сукровицей, медленно склеивалась в сухую корку и стягивала кожу на лице.
- Стой, - тихо и твердо потребовал Рон. – Стой.
Малфой лишь потянул его за собой еще сильнее, и не думая сбавлять шаг.
Но остановиться все же пришлось, когда ноги Рона начали волочиться по полу.
- Кто бы мог подумать. – Драко с яростью хлестнул Рона по щеке. – Кто бы мог подумать, что ты такая размазня.
Неожиданно Рон подмигнул Драко правым глазом и сказал:
- Кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, что бы такая наседка. Квохчешь… и квохчешь… и бла…бла-бла…
Малфой снова выругался. Он уложил Рона на ледяной каменный пол и огляделся.
- Если ты сдохнешь, меня точно отчислят.
Рон тяжело засипел, словно кто-то перетянул его горло проволокой. Малфой склонился над ним и несколько раз треснул по лицу рукой. Рон захрипел тяжелее.
Малфой обхватил его за голову и потянул на себя, заставляя сесть.
- Дыши, дыши, дыши, скотина такая… - Драко снова огляделся и закричал. – Эльфы! Эльфы!! Кто-нибудь!!
Внезапно Рон прекратил задыхаться и тихо рассмеялся. Малфой пихнул его кулаком в бок и, не выдержав, тоже рассмеялся.
- Шутник чертов, - смеялся Малфой. Странное и непривычное чувство беспричинного счастливого веселья охватило его. Рон опять сделал вид, что задыхается, но наученный Драко дернул его за мокрые волосы и Рон сбился, закашлялся, засмеялся.
Малфой снова уложил Рона на спину. Тот затих.
Руки коченели, Рон чувствовал это и собирался сказать, но что-то внутри него было спокойно и тихо, как лед на черном озере. Это что-то, черное, тихое и спокойное, отняло волю, принося покой и усталость.
- Эй… Эй, и не думай даже!! - Малфой тряс его за плечи.
Драко несколько раз вставал и порывался убежать, но вместо этого садился снова и кричал «Кто-нибудь!! Сюда».
- Дыши. Дыши. Дыши. Ты опять шутишь, недоносок? Дыши. Дыши. Ты меня слышишь? Сученок. Дыши. Дыши.
Рон протяжно и сипло вздохнул.
Что-то коснулось его губ.
Драко вдыхал в его рот словами: «Дыши, урод. Дыши, ублюдок».
Рон слышал, но страшная лень мешала даже моргать. Он лежал и не двигался. Боль, холод и чужие руки на щеках ощущались очень остро, но как-то беспорядочно. Не имели значения.
Чужой рот, согревающий его, сейчас потерял, никогда не имел, никогда не будет иметь значения.
Рон вскинул руку и шлепнул ей по шее Малфоя. Тот вздрогнул. Пальцы Уизли были слишком холодными.
Драко прекрасно понимал, что делает, когда преодолел этот последний ничтожный миллиметр.
Он прекрасно понимал, что делает. Понимал, что ему необходимо это сделать.
Он не понимал, зачем. Зачем, какого черта.
Но это тоже не имело значения.
«На кой черт всему обязательна причина».
Ему нравилась холодная кожа, приоткрытый рот, хриплое дыхание, чужая рука на шее.
И ему нравилось что-то, проведшее черту до и после этого поцелуя. Ему нравилось целовать этого грязного сукиного сына.
- Мистер Малфой!
Драко посмотрел в сторону крика. К нему бегом приближался декан его факультета и мадам Помфри.
Значит, эльфы все-таки услышали крики о помощи.
- Мистер Малфой, что произошло?! – Снейп стоял над Уизли, который окончательно потерял сознание. Мадам Помфри опустилась на колени: «Отойдите, мистер Малфой».
- Он чистил камин, - спокойно ответил Драко, пытаясь в темноте разглядеть глаза Профессора Снейпа. – И упал.
Драко говорил еще что-то, но снова прокатился гром, и Снейп лишь кивнул в ответ.
Профессор нагнулся, чтобы поднять Уизли на руки. Затем стремительным шагом растворился в черной глотке коридора. Мадам Помфри бросилась следом.
Малфой провел пальцами по губам.
Сплюнул.

***

- Вы знаете, - тихо сказала мадам Помфри.
Снейп молчал, помогая ей укладывать Уизли.
Снейп молчал, расстегивая на Уизли рубашку.
Снейп молчал, небрежно вешая рубашку Уизли на спинку стула.
- Вы знаете.
- Продолжайте.
- Если вы не накажете тех, кто в ответе за случившееся, у меня возникнут сомнения в вашей компетенции.
- Он ударился о камин.
- Он очень старался это сделать.
Снейп аккуратно устроил голову Рона на подушке. Свежая повязка скрывала царапину, не больше. Мадам Помфри излечила рану очень быстро, почти мгновенно. Но серьезное сотрясение мозга требовало более тщательного лечения. Рон по-прежнему был без сознания.
- Очень талантливый молодой человек. – Снейп посмотрел женщине прямо в переносицу.
- Как пожелаете. – Помфри следила за Снейпом, сложив руки на переднике.
- Это недоразумение.
- Я надеюсь, вы понимаете, что вы делаете?
- Он ударился о камин. Вы слышали.
- Как пожелаете.
- Я накажу камин. Сниму с него пять баллов. Камин имел несчастье находиться в том месте, куда свалился мистер Уизли. Весьма опрометчиво со стороны камина.
- Северус. – Помфри покачала головой. – С вами невозможно и непрактично разговаривать.
«Северус» промолчал, щупая лоб Уизли, и это было более, чем красноречиво.
Кто-то тяжело опустил руку на плечо Снейпа. От неожиданности Профессор Зельеделия вздрогнул.
- Мой желудок решил, что, поскольку он, видимо, мне никогда больше не понадобится, имеет право свернуться в комок и посмотреть, как я на это отреагирую, - сказал Ремус Люпин, склоняясь над Роном и качая головой.
- Что ты… - Снейп осекся и покосился на мадам Помфри. – Что вы здесь делаете?
Вместо ответа Люпин выпрямился. Снейп посмотрел на соседнюю больничную койку.
На ней лежал Гарри, спящий или без сознания.
Снейп вопросительно вскинул подбородок.
- Не спрашивайте меня. – Люпин закашлялся в кулак. – Завтра его отправят в лечебницу.
- Вы предлагали мне перекусить.
- Да, было дело.
- Люпин, ты собрался уезжать?
Лицо Ремуса удивленно вытянулось. На миг ему показалось, что Снейп знает о нем все. Это неприятное чувство беззащитности длилось доли секунд и прошло, оставив после себя мутный осадок.
- Да.
Снейп снова положил ладонь на лоб Рона и при этом выглядел так, словно рыжие волосы – единственное, что интересует его в этой жизни. Он пишет диссертацию на тему рыжих волос. Любые другие предметы в комнате кажутся ему несущественными.
- Это… - Снейп замялся, подыскивая слово. – Это непрофессионально.
- Это нормально. Это нормальные человеческие чувства. – Из уст оборотня слова про человечность казались сарказмом.
- У него много друзей. – Снейп машинально приподнял веко Рона, вглядываясь в дыру зрачка. – Мистер Поттер не останется в одиночестве.
Люпин только в этот момент заметил, что Мадам Помфри куда-то исчезла. Деликатность этой женщины не поддавалась измерению.
- Я буду навещать его время от времени. Часто, если удастся снять квартиру поблизости от больницы.
- Это ему не поможет. – Снейп не язвил. Он словно размышлял вслух и потому Люпин не обиделся. – Поттер будет в безопасности. Там. Здесь же на счету каждая пара рук.
- Ты просишь меня остаться.
- Я высоко ценю твои профессиональные качества. – Это прозвучало как само собой разумеющееся.
- О, – сказал Люпин. Он был шокирован подобным признанием.
Молчание затянулось и перешло в ту стадию, когда любые слова прозвучат нарушением приличия.
Положив руку на шею Рона, Северус Снейп считал пульс и собственные унылые мысли. Внезапно он улыбнулся, вспомнив, как этот Гриффиндорский студент заставил его прыгать на одной ноге по кабинету директора.
- Ва… - начал было Снейп, но осекся, как будто ему заткнули рот. Люпин посмотрел на него с улыбкой, но тут же замер. Улыбка медленно сползла с лица, холод разлился от позвоночника по ребрам.
- Убери. Свои. Грязные. Руки. От. Него.
Поттер.
Гарри Поттер стоял за спиной Снейпа, что-то направив ему под ребра. Ремусу показалось, что это волшебная палочка. Но, черт побери, это были ножницы. Длинные ножницы с тяжелыми оловянными ручками, мадам Помфри резала ими полотно.
Снейп медленно отвел руку от шеи Рона и поднял ее, демонстрируя раскрытую ладонь и растопыренные пальцы.
- Убрал, - ровно сказал он.
- Что. Ты. С ним… сделал, дерьмовый ублюдок…
Люпин сделал движение навстречу, но Гарри стремительно посмотрел на него и выразительно двинул рукой в спину Снейпу. Тот оскалился, как собака и едва не зашипел. Нет, не ранен. Чудовищно раздражен.
- Это сделал не он, - сказал Люпин со всей возможной убедительностью в голосе. Гарри смотрел ему в лицо, не моргая.
Внезапно Люпин увидел, что за спиной Гарри стоит кто-то посторонний, крепко сжимая его руку с ножницами, закрывая его глаза ладонью. Черная дыра в воздухе комнаты, вместо головы размазанное пустое крошево.
Судорожно вздохнув, Люпин моргнул. Видение исчезло.
- Заткнись.
- Сириус, - мягко позвал Люпин.
- Заткнись, - еще тише, с угрозой приказал Гарри. Он был спокоен и хладнокровен. – Ты следующий.
Снейп медленно и осторожно начал поворачиваться. Ножницы еще сильнее уперлись ему в хребет, пропарывая ткань мантии и предупредительно надрезая кожу.
- Убийца. – Гарри чуть повысил голос. – Прощай.
Люпин закричал «Гарри!» и бросился вперед, Снейп невероятно гибко извернулся и упал на бок, тут же вскакивая на ноги.
Гарри сориентировался слишком быстро, нечеловечески стремительно. Он приставил ножницы к своему горлу. Снейп метнулся, грубо и жестоко выворачивая его запястья. Ножницы звонко ударились о плиты пола.
Вся сцена не заняла более двух секунд.
Потревоженная шумом, вбежала мадам Помфри. Она замерла в дверях, прикрывая рот обеими руками.
- Гарри… Чего дуришь… - хрипло и слабо, еще не совсем придя в себя, окликнул Рон со своей кровати. Приоткрытые глаза мутно и пьяно глядели окрест.
Снейп притянул к себе Гарри и сжал его плечи с такой силой, что еще чуть-чуть и Гарри получил бы перелом ключицы. Люпин рывком, вплотную приблизился к ним.
- Живой, – Гарри сказал это настолько не своим голосом, что Люпин и Снейп вздрогнули и переглянулись.
- Иди сюда, - позвал Рон, зевая. Казалось, он ничего не заметил. Сев и подобрав под себя ноги, он похлопал рукой по одеялу. – Иди сюда. Садись.
Снейп насильно подвел Гарри к кровати Рона. И начал говорить.
С первыми же его словами и Люпину, и Помфри, и Рону стало очевидным, почему этого человека слушает Дамблдор, уважает Вольдеморт и боятся Упивающиеся. Северус Снейп не говорил ничего необыкновенного, но тон его голоса, сила и злость его слов, энергия его речи заставили замереть стрелки на часах. Гарри медленно приходил в себя. Рон, не понимавший, что происходит, застыл и словно стал меньше ростом.
Снейп не утешал, он злился. Он укорял, ругал и бранился.
И это действительно было лучшим, что можно было сделать.
- Сегодня утром Профессор МакГонагалл взяла такси до аэропорта "Ла Гардиа". Ее перехватили, когда она садилась на девятичасовой самолет в Детройт, - сказал Гарри, голос его звучал тихо и безысходно.
Он обнял Снейпа, опустил голову.
Люпин стоял рядом и гладил Гарри по спине; страх уходил, оставляя в воздухе тяжелый запах жженой травы.
- И почему же Профессор МакГонагалл отправилась в Мичиган? – поинтересовался Снейп, отстраняя от себя Гарри, но продолжая поддерживать его за плечи.
- Сэр, вы знаете, что я не сумасшедший.
- Я не подыгрываю тебе, - жестко отрезал Снейп. - Я сочувствую.
Он попытался отойти от Гарри, но тот не дал ему двинуться с места, крепко ухватившись за пояс его робы.
Поколебавшись мгновение, Снейп снова обнял его.
- Все будет… - негромко начал было он.
- Вы лжете, - яростно перебил его Гарри, вкладывая в объятье всю силу своего отчаяния, всю ненависть и безысходность.
- Знаете, что, - Снейп поднял ладонь, - когда-нибудь, сэр, вы попадете не на тот поезд, поскольку попытаетесь сесть в свой до того, как он пришел. Как вы можете знать, лгу я или нет, когда понятия не имеете, что я хочу сказать.
- Да, но…
- Здесь все "но" говорю я.
Гарри кивнул и сел на кровать. Повисло молчание.
Он ничего не собирался объяснять или спрашивать. Ему хотелось именно тишины. Рон подвинулся и Гарри забрался рядом с ним под одеяло, зарыл лицо кулаками.
Мадам Помфри дрожащей рукой подобрала с пола ножницы, села на ближайший стул. В этом жесте было столько усталости, что это казалось невыносимым. Рон гладил Гарри по голове, неласково и сильно. Драл волосы, царапал кожу, смотрел на его ухо и не думал ни о чем.
Гарри дернулся, ударил его. Тут же схватил и крепко сжал его руку обеими ладонями. Рон склонил голову и тяжело вздохнул.
Беззвучно плакал.
Люпин и Снейп долго стояли, не двигаясь, наблюдая эту сцену.
- Мне надо идти, – сквозь тишину раздался голос Снейпа. Голос человека, сжигающего за собой мосты.
Люпин догнал его уже в коридоре.
- Северус, стой.
- Люпин, я дам вам некоторые указания и…
- Северус, подожди.
- …будьте добры донести их до сведения Дамблдора.
- Северус. Не руби с плеча. Альбус справится.
Вот тут Снейп остановился и посмотрел Люпину прямо в лицо.
- Альбус справится. Не делай из себя великомученика, - спокойно повторил Ремус. Он надеялся уязвить и унизить, заставить одуматься. Он никогда не видел Снейпа таким и это пугало его.
- Не путай Дамблдора с богом, - вздохнул Снейп.
- Ты веришь в бога? – внезапно перебил Люпин.
- Нет, - отрезал Снейп. – Нет. И Он прекрасно знает об этом.
- Два часа ночи. – Люпин повернулся спиной к Снейпу и пошел вперед, не оглядываясь. – Не слишком рано для завтрака, как считаешь?
Постояв несколько секунд, Снейп двинулся следом.

***

Если бы вы увидели его в то время, когда он взял зонт и направился в Хогсмид, чтобы поймать кеб, вы бы могли подумать, что он отправился совершать убийство.
Таксист был философом.
- В наши дни не часто встречаются такие счастливые лица, как у вас, - сказал он.
- Я еду жениться, - ответил пассажир.
- И где счастливая невеста?
- Малфой Менор.
Не хотелось аппарировать. Нет, он не стал бы делать этого сегодня.
30 октября.
Завтра состоится грандиозное нападение Темного Лорда, вторая волна, которая заставит Хогвартс захлебнуться в крови и отчаянии.
Великий Гарри Поттер на сей раз не станет возглавлять ряды сопротивления. Великий Гарри Поттер лежит в больничной палате, привязанный к кровати и тупо смотрит в окно.
Несколько дней назад выпал первый снег.
Тут же растаял, но хрустящий и свежий, выстиранный воздух уже перестал быть осенним.
Нет, сегодня не время перемещаться сквозь время и пространство.
Будь его воля, Снейп бы прошел все расстояние до поместья пешком, слушая дробь дождевых капель о натянутые перепонки черного зонта.
Сегодняшний день нужно, обязательно, необходимо запомнить надолго. На всю оставшуюся жизнь. Видит бог, наверняка это будет просто.
Его впустили без разговоров. Дворецкий коротко кивнул и проводил его в кабинет хозяина.
Люциус сидел в своем любимом кресле, обитом черной кожей.
Он читал три книги одновременно.
Снейпа это раздражало, потому что выглядело нарочито. На сей раз это были: "Неожиданный гость" Ла Фаржа, "С любовью из Лондона" Гилберта Габриэля и "Обзор символической логики" С. И. Льюиса.
- Доброе утро, – предложил Снейп, без приглашения усаживаясь напротив Малфоя. Тот перевернул страницу одной из книг и хмыкнул. Он никогда не признается в том, что утро терпимо, уж не говоря о том, чтобы назвать его добрым. Утро будет омерзительным до тех пор, пока он не выпьет свою вторую чашку кофе и полностью не оденется.
- Я пришел…
- Я знаю, зачем ты пришел.
- Не смей меня перебивать. – Снейп сказал это таким страшным голосом, что Люциус невольно откинулся в кресле. – Мне нужна вера в человека. Дай мне четверть часа.
Очевидно, манера прерывать собеседника в семье Малфой в большей степени принадлежала жене. Муж не только не перебивал снова, но даже не поддерживал разговор.
Снейп попробовал еще раз:
- Это тебя устроит?
- Полагаю, что посылать тебя к черту бесполезно. – Люциус поднялся. – Я знал.
Люциус обошел стол, стоявший между ним и гостем. Встав напротив Снейпа, он протянул руку и Снейп пожал ее. Малфой дернул Снейпа вверх изо всей силы. Слегка покачнувшись, тот выпрямился перед Люциусом.
- Я знал. Я ждал. У тебя ушло достаточно времени на то, чтобы решиться. Здесь ты ничего не найдешь. Я храню это в кладовой… естественно. Где этому и место. При всех своих талантах у тебя все-таки есть один существенный недостаток. – Люциус сделал паузу, но Снейп не перебивал его. – Ты хороший человек. Это недопустимо.
Снейп направился к двери. Люциус крикнул ему вслед:
- Ты мне нравишься. Всегда нравился. Мы могли бы быть друзьями.
- Да, – рассеянно кивнул Снейп, закрывая за собой дверь. – Разумеется.
Когда он спускался по лестнице, дворецкий окликнул его: «Вы остаетесь на обед, сэр?» - «Да. Думаю, да». – «Будут особые пожелания?» – «Да. Двойной апельсиновый сок, лепешки с жареной ветчиной, кофе, французские гренки, порцию овсянки и еще одну чашку кофе».
Выдержка дворецкого варилась годами и выковывалась в экстремальных условиях. Но он не смог скрыть удивления – этот гость не раз бывал в доме хозяина, но никогда не соглашался даже выпить чаю.
Спустившись на первый этаж, Снейп попросил горничную проводить его в кладовые помещения.
На поиски у него ушло ровно двенадцать минут.
Он стоял посреди захламленного чулана и держал в руках кусок мятой бумаги с детским рисунком. Мама, папа, дом с трубой, трава и солнце. Мальчик в очках, со шрамом на лбу.
Все-таки есть в мире равновесие, подумал Снейп.
Чем сложнее заклятье, тем проще его слабое место. У всех непростительных проклятий есть стоп-кран. У всех, без исключения. Проблема обычно заключается в хитрости творящего проклятье, который прячет отступные.
- Здравствуйте, мистер Поттер. – Снейп в последний раз взглянул на мальчика на рисунке. – Ну, что ж. Удачи вам. Чтоб вы провалились, черт бы вас побрал.
Вера в человека, - ибо именно такое название имела ахиллесова пята проклятья Темного Лорда, - горела и скукоживалась над огнем, поднимающимся с конца волшебной палочки.
Когда пепел опустился на пол, Снейп некоторое время смотрел себе под ноги.
- Северус Снейп. – Такими словами встретил его Вольдеморт, когда Снейп вышел из кладовой. – Отличная погода сегодня.
Снейп с достоинством кивнул. Люциус стоял поодаль и пристально смотрел на него.
- Малфой, - совершенно внезапно окликнул его Темный Лорд. - Vitello Tonnato.
- Будет сделано.
- Снейп, вы голодны? – Вольдеморт развернулся и направился в столовую следом за Люциусом.
Пока Снейп и Люциус рассаживались за обеденным столом, Вольдеморт устроился в кресле так, чтобы следить за обоими, не перенапрягая при этом шеи.
Долго готовилась еда, все сидели молча.
Когда принесли блюда, Снейп чувствовал себя вымотанным, избитым и растоптанным.
- А теперь я с удовольствием послушаю тебя, Люциус Малфой. – Вольдеморт не собирался прикасаться к еде. Словно в насмешку, Северус немедленно начал есть. Люциус хмыкнул. Он вынул сигару изо рта и с подозрением посмотрел на ее обкусанный край, как будто ожидал увидеть там пляшущего клопа. Затем, прищурившись, посмотрел на Снейпа.
- За эти две недели ты трудился, не покладая рук, – просто сказал Вольдеморт, словно речь шла о подготовке к детскому утреннику. – Есть в тишине очень утомительно.
Если Люциус начинал какой-нибудь хитрый маневр и просто скармливал Вольдеморту какие-то крохи, чтобы взамен получить большую буханку, Снейп готов был аплодировать. Если же Люциус на самом деле открывает сумку и хочет все из нее вывалить на стол, давая возможность Вольдеморту распоряжаться всем по своему усмотрению, - это совсем другое дело.
В этом случае Люциус играет честно, а это может означать только, что он сыт по горло и действительно собирается плюнуть на все и удалиться сочинять стихи или рисовать лошадей.
Итак, он открыл сумку и вывалил ее содержимое. Он дал Вольдеморту все, что у него было. Пока он это делал, Снейп сжал челюсти, чтобы не сделать нескольких язвительных замечаний. Иногда он критиковал Малфоя в присутствии посторонних, но никогда при Темном Лорде. И уж не в тех случаях, когда его обуревали эмоции. Люциус знал и невероятно ценил это качество Снейпа. И жалел, что ему так и не представилось случая сказать Снейпу об этом.
Снейпу все казалось ненастоящим. Бутафорским.
Спасение Мальчика-Который.
Разве так это должно было произойти? Черт побери, ни схватки, ни огнедышащего дракона, ни фанфар и армий противника. Все обыденно, просто и страшно.
Люциус, с его странным неуместным пристальным взглядом, Вольдеморт перед тарелкой с остывшей телятиной. Это какой-то чертов фарс.
Закрыв глаза, Снейп отпил воды из бокала.
- Проклятье спадет не сразу. – Слова Вольдеморта заставили Снейпа вздрогнуть от неожиданности.
- Я так и думал.
- Неделя, две. Обмороки, беспамятство, нелогичные поступки. Боль. Много боли. Все это будет выглядеть даже страшнее, чем ранее. Снейп, я хотел убить Дамблдора, это верно. И здоровья Поттеру я тоже не желаю. Ты хорошо сыграл, но бесполезно. Министерство под нашим незримым контролем. Совет Управляющих владеет Хогвартсом. Никакой открытой войны не будет.
Снейп молчал.
- Я решил это в тот момент, когда понял, что ты сделал выбор. Не льсти себе. Не из-за тебя я поменял свои планы. Даже в самом гнилом человеке есть семя добра и порядочности. Зачем мне армии, где большинство солдат рано или поздно обнаруживают в себе свет. Весь волшебный мир можно искромсать и перекроить исподтишка. Пусть у меня на это уйдут годы. Я намерен жить долго. Но мне очень жаль, непростительно жаль, что придется потерять – именно тебя. Вот это пусть польстит тебе.
Может быть, это был один из самых искренних монологов Темного Лорда, при которых когда-либо присутствовал Снейп. Но все красноречие Вольдеморта пропало втуне – Снейп не слушал его.
Не слышал.
Вольдеморт, усмехнувшись, посмотрел на Люциуса. Тот заметил:
- Неужели Дамблдор припугнул его, что отнимет лицензию, или чем-то еще в этом духе?
- Нет, - настойчиво сказал Темный Лорд. - Этот случай действительно сложен, и ты знаешь об этом. Наш Профессор слишком противоречивый человек.
Тут Снейп отставил бокал, промокнул губы салфеткой и ответил:
- Теперь я перестаю притворяться гостем и перехожу к непосредственной роли жертвы.
- У меня нет ни намерения, ни желания потрошить тебя, - покачал головой Вольдеморт.
- Именно так и говорит хирург, делая первый разрез. Давайте покончим с этим делом.
Люциус бросил свою изжеванную сигару, достал новую и, не глядя, сунул ее в рот.
- Северус, ты чертовски неприятная личность! – вроде бы свирепо огрызнулся он.
На самом деле он не только не был свирепым, но явно подлизывался. Обычно он называл его Снейп. Он говорил "Северус", только когда хотел создать впечатление, будто является членом семьи. Что, разумеется, совершенно неверно.
- Это утро не произвело на меня большого впечатления. Оно практически не произвело никакого впечатления, - негромко, констатируя, произнес Снейп.
- На меня тоже, - согласился Вольдеморт. – Что скажешь, Люциус?
Малфой молчал, но это было очень многозначительное молчание. Темный Лорд понял.
- Говори. Ты хорошо работаешь и верно служишь. Ты заслужил услугу. Предполагается, что ты заслужил подачку с моей стороны.
Все вышесказанное было произнесено очень жестко и холодно. Люциус нахмурился и сказал, словно через силу:
- Я мог бы стать поручителем.
- Поручителем, – кивнул Вольдеморт.
- Поручителем. Да.
- За него? – Вольдеморт выбросил руку в направлении Снейпа и тут же снова опустил ее на колено.
- За него. Да. – Люциус поймал себя на мысли, что старательно избегает взгляда Снейпа.
- Я не собираюсь тратить деньги, пока не пойму, что хочу купить, - мрачно проговорил Вольдеморт. - Даже если это чужие деньги. Выйди, Малфой. Мы поговорим с Профессором наедине.
Без единого слова возражения Люциус подчинился.
Когда за ним закрылась дверь, Вольдеморт еще некоторое время хранил молчание.
- Ты видел, – наконец, сказал он. – Малфой настроен серьезно. Зачем ты ему нужен?
- Он сам не знает, – пожал плечами Снейп. Эта моральная пытка медленно убивала его. Он чувствовал приливы горячей благодарности к Малфою, и это повергало его в ненависть к самому себе.
- Зачем ты ему нужен? – Темный лорд не обратил никакого внимания на реплику Снейпа. – Нужен настолько, что он ни во что не ставит риск.
Снейп думал, что достаточно устал от жизни. Но сейчас он любил, желал, восхвалял бы Люциуса, если бы тому удалось сохранить жизнь столь неудачно противоречивого Профессора Зельеделия.
- Он очень высокомерный человек. Ему тяжело, конечно. – Вольдеморт сухо рассмеялся. – И он считает тебя достойным. Он не хочет тебя потерять. Остаться одному – это тяжело, верно.
- Закончим со всем этим, - спокойно и устало отозвался Снейп. – Закончим.
- Как тебе Люциус? – Вольдеморт растянул губы в улыбке.
- В некоторой степени я уважаю этого человека, но мои чувства к нему являются моим личным делом и никого больше не касаются.
Темный Лорд смотрел в лицо Снейпу и понимал, что тот решил все в момент, когда переступил порог поместья Малфоя. Не было ни предварительных мучительных раздумий, ни сожаления после.
Вольдеморт смотрел в лицо человека напротив.
Решено.
- Люциус будет присматривать за тобой. Ты непредсказуем. Ты передумаешь.
Вместо ответа Снейп провел языком по верхней губе, затем по нижней и потом прикусил кончик языка.
- Говори. – Вольдеморт начинал раздражаться.
Снейп отпустил язык:
- Мне это напомнило, - сказал он, - одно из знаменитых замечаний Фердинанда Боуэна, сделанное им в тюрьме Синг-Синг, когда его попросили подойти к приготовленному электрическому стулу и сесть.
- Что он сказал? - сварливо осведомился Темный Лорд.
- "Эта идея для меня невыносима".

***

- Я не собираюсь спорить с Уизли. Можно продолжать? – Малфой угрюмо глядел поверх рыжей головы.
- Замолчи, Рон. Или мы просидим тут всю ночь, - приказала Гермиона.
- А что делать с медицинским персоналом? – спросил Фред.
- Я пройду сквозь санитаров, словно ветер сквозь Уолл-Стрит, - пожал плечами Малфой.
- Самоуверенное заявление, - сказал Джордж.
Никто не шутил. Никому не хотелось.
Все началось с того, что кто-то пустил слух о нападении Вольдеморта, которое случится аккурат в Ночь Всех Святых.
30 октября сняли все занятия, ученики были предоставлены сами себе. Праздный ум рождал предположения, одно чудовищнее другого.
Вечером, в десятом часу, на плечо Рона легла тяжелая ладонь и кто-то сказал ему прямо в ухо:
- Что мы делаем, когда у нас нет ключей?
- Не знаю, Малфой. – Рон не обернулся.
- Мы их создаем. Начнем с одного, в порядке эксперимента. Закрой эту проклятую книгу, поверни кресло в мою сторону и послушай меня.
Рон так и сделал.
И в полночь он позвал Гермиону со своими братьями на Астрономическую башню. Когда все собрались, вперед выступил Малфой и начал говорить.
Мой отец знает очень многое и иногда очень многое узнаю и я, говорил Малфой.
Мой отец знает очень многое, но я делаю другие выводы, говорил Малфой.
- Я могу помочь вам, - говорил Малфой.
- С какой стати? – усмехнулся Фред. Джордж нахмурился, Гермиона посмотрела на Рона: «Чтоб ты провалился, кого ты привел?». И тому истово хотелось провалиться.
- Есть вещь, которая мне нужна, - ответил Драко. – Я верю, что, помогая вам, я смогу эту вещь получить.
Уверенность и яростное желание в голосе Малфоя сбили с толку абсолютно всех.
- Наследство? – предположил Джордж.
- Славу? – прикинула Гермиона.
- Насильственную смерть? – выдвинул Фред.
Драко прикрыл глаза, скрестил руки на груди, промолчал.
- И мы должны доверять тебе, – Рон сказал это таким голосом, что всем стало очевидно, какой глупостью будет довериться Малфою.
- Нет, - обезоруживающе просто отозвался Малфой. – У вас нет причин доверять мне.
Ответное молчание длилось настолько бесконечно, что Малфой развернулся, готовый уйти.
- Стой! – воскликнула Гермиона. – Мы согласны.
- Но если… - начал Фред.
- …ты подставишь нас… - продолжил Джордж.
- …ты узнаешь, что такое… - Фред чуть склонил голову.
- …мгновенная бесславная гибель, - подмигнул Джордж. Привычное расположение духа возвращалось к нему, и это невольно вселяло уверенность.
- Мы собираемся и ждем у главных ворот. – Гермиона прошла мимо, к лестнице. Фред и Джордж последовали за ней. – Берите все, что сочтете необходимым. Я даже боюсь предположить, что может понадобиться.
Рон сделал несколько шагов по направлению к выходу, но Малфой грубо схватил его за предплечье.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
- Что это за вещь? – Рон попытался рывком высвободить руку и с удивлением понял, что не получилось.
- Неуместный вопрос, мистер Уизли, и вы знаете это.
- Чего ты хочешь? – спросил Рон и испугался этих слов.
- Я хочу… - глаза Малфоя блестели в темноте, отражая свет. Зрачки казались белыми и пустыми. – Ничего.
- Ты хочешь «ничего»? – Рон сказал это действительно громко. Малфой поморщился и отпустил его руку.
- Не опаздывай, - бросил он на прощание. И добавил: – Я делаю это из-за тебя.
Рон остолбенел. Ему только что дали в долг и ничего не сказали о сроках возвращения.
Это чувство было более поганым, чем зубная боль.
Невыполненное обязательство, безвозмездная услуга от человека, который не был даже приятелем.
Для Рона, который привык считать каждую копейку, не было ничего хуже, чем чувствовать себя обязанным – непонятно чем. Малфой отлично знал это. Он слишком хорошо изучил Рона, чтобы казаться сторонним наблюдателем.
И Малфой не мог решить, что ему нравилось больше – бережно прикасаться или причинять боль.
Рональд Артур Уизли рос нищим и оттого болезненно гордым, считая безвозмездное одолжение синонимом оскорблению. Ему только что подарили долг.
Он ударил кулаком в стену.

***

Снег таял, не касаясь земли. Над жухлой травой вился пар.
Пахло туманом, руки были холодны.
Малфой шел, уверенно и тяжело вбивая ноги в мокрый асфальт. Он с такой силой опускал ступню на землю, что Рон ждал трещин и хруста ломающегося дорожного покрытия.
- Лечебница, – скомкал и выцедил Малфой. – За мной.
И он уверенно провел их коридорами, лестницами, пролетами. Персонал, завидя его, прятал глаза или кланялся.
- Чтоб я так жил, - усмехнулся Рон.
Его не поддержали. Близнецы были сосредоточены и мрачны, Гермиона вовсе не слышала.
Лишь Малфой отрывистым движением обернулся через плечо и глянул, словно сплюнул.
Лон-Коэн спал.
Свет в стеклянных арках палат был приглушенным и болезненным.
Сам воздух хрустел на зубах, как капустный лист, свежий и горький.
- Вот. – Малфой накинул на голову капюшон и отступил от прозрачной казенной коробки-комнаты.
Гермиона кинулась к двери, та оказалась заперта.
- Алохомора!
- Выведем или придется спускаться через окно? – Джордж сделал движение к распахнувшейся двери, но Малфой перебил его:
- Выведем. Нет проблем.
- Рон, - мотнул головой Фред. – Быстро.
Повторять не пришлось.
Гарри спал, привязанный за руки к кровати. Рон несколькими стремительными движениями расстегнул ремни кожаных наручников.
Когда Рон снова взглянул в лицо Гарри, тот пристально смотрел на него, словно и не спал вовсе. Рон невольно чуть вздрогнул.
- Убирайся.
Рон выпрямился, размахнулся и ударил Гарри по лицу. Тот схватился за щеку, мгновенно сел и ударил в ответ.
Гермиона, наблюдавшая эту сцену сквозь стекло стены, рванулась вперед, но Фред и Джордж удержали ее за плечи.
От удара Рон пошатнулся и нагнулся. Бросил взгляд за стекло и понял, что Малфой следит за ним, не моргая.
В полутьме, на бледном лице Рона, ноздри разбитого носа казались черными.
- Очнулся? – спросил Рон.
- Я остаюсь.
- Я сейчас ударю снова.
- Рон, он сказал «сэр». – Гарри посмотрел в сторону. – Он сказал «сэр».
Рон отступил и посмотрел на Гарри, на выпирающие кости ключицы, на воротник поганой больничной сорочки.
- Если даже он уважает меня… Я буду делать то, что должен. Сейчас я должен быть тут. Я не хочу никого покалечить. Я не хочу пытаться покончить собой, во сне выбросившись из окна.
- Я не понимаю. – Рон покачал головой.
- Снейп назвал меня «сэр». Тогда, когда я чуть не уби…
- Я не понимаю, - перебил Рон. – Как ты собираешься исполнять пророчество, сидя тут и гадя в больничную миску.
Гарри посмотрел ему прямо в глаза.
- Это всего…
- Это пророчество. Это будущее. – Рон медленно поднял руки и сжал в кулаках отворот белой стерильной рубахи Гарри. С каждым новым вдохом он встряхивал Гарри так, что у того голова моталась из стороны в сторону. – Ты прикончишь этого гада. Рано или поздно. Это – будущее. Ты не говорил, упоминалось ли в пророчестве о некоем Рональде Уизли, который даст тебе хорошего пинка, сократив твои мучительные раздумья в тысячу раз. Ты грохнешь этого недоноска или сейчас, пока ты еще в силах ходить самостоятельно. Или когда погибнет Хогвартс и на тебя снизойдет порыв благословенной ярости.
- «Благословенной ярости порыв». Ты смотри. – Гарри перехватил руки Рона за запястья. – Цицерон.
- Я такой. – Рон взял лицо Гарри в ладони. – Я такой.
Сухой хрустящий капустный холод отступил под натиском теплых грубых рук. Гарри с силой притянул к себе Рона, чувствуя под губами натянутую, пульсирующую кожу его шеи.
- Когда мы зароем Вольдеморта, я женюсь на Гермионе. На Чанг. На Джинни. Будешь шафером.
Рон зарычал на него:
- Какого черта ты собираешься делать со всеми сразу?
- Видит бог, я не знаю. Я чертовски общителен.
Он поднялся, закинул руки на шею Рона и обнял. Жестко, властно, не скрывая горечи.
Он уже приготовился провести остаток жизни, мусоля призрачные надежды и каждое утро забывая один и тот же высокий выбеленный потолок.
Он почти смирился.
И тут заявляется эта сволочь со спасательной миссией и посылает к чертям собачьим все тщательно выстроенные жизненные планы.
Гарри нарочно царапал его шею, собирая под ногтями содранные чешуйки кожи. Гарри намеренно давил пальцами, оставляя синяки. Гарри с умыслом висел на нем всей тяжестью своего тела.
Он всегда знал и верил, что дружба – беспощадное из испытаний. Он мстительно, мелочно хотел, чтобы Рон тоже понял это. Бесполезно. Для Рона «дружба» была чем-то, что родилось вместе с ним.
- Я взял твою одежду. – Рон вывалил содержимое своей сумки прямо на пол. – И шевелись быстрее, камень тебе в почки.
Джордж и Фред следили за коридором, Гермиона зачем-то листала справочник заклинаний, и бренчали склянки в ее потертой коричневой сумке.
Только Малфой неотрывно наблюдал за тем, что происходило в палате. На его лице застыло странное выражение.
Он представлял себе, как разбивает голову Рона об угол стола. А потом он дожидается, пока стечет вся кровь и полосами снимает кожу. Кровь выпивает.
Царапины на шее Рона – Драко внезапно осознал, что не может отвести от них взгляд. Он представил, как проводит ногтем за его ухом и у черты рыжих волос набухает розовая полоса. В подушечках пальцев тут же разлился холод, и Драко подумал, что люди ничему не учатся.
Кому Гарри вручает свою душу в последний час?
Почему нельзя воспринимать нынешний мир, не погибая и не борясь за него. Не ведя войны. Думать о мире, как о том, что сейчас, и вечно, и не было никогда.
Драко понимал, что у него не будет друга – единственного и лучшего. Потому что дружба прожорлива и ненасытна. Драко никогда не умел отдавать и не испытывал в этом необходимости. Но при мысли, что за ним никто бы не пришел ночью, безоглядно, бесстрашно, уверенно… При этой мысли руки у Драко сжались в кулаки.
И внезапно, сквозь полотно настоящего, Драко представил себе, как кладет руку на чужую спину и спина эта теплая, нежная. Представил, как проводит ладонью вдоль хребта, как позвоночник выгибается навстречу его пальцам.
Драко был порочен. Извращен. Холоден и одинок. Изначально, как бы не менялась его внешность, глубинные переживания и ассоциации оставались больными, с гнильцой.
Он хотел дружбы, понимания и поддержки. Но в его сознании все это преобразовалось в вечное, порабощающее волю «Мое, только мое, принадлежит мне и никому другому». И для этого – сломить, порвать, подчинить, овладеть.
И он снова, и снова представлял, как хлещет кровь из-под ногтей Уизли, как мнется его голова и тухнет блеск желтеющих глаз.
Но вместо этих старательно сооружаемых фантазий рвалась одна, с настойчивостью открытия. Рвалась и бесстыдно представляла, как чужой позвоночник выгибается навстречу его пальцам.
Холод в суставах тяжелел, ширился, и Драко казалось, что сейчас его руки лопнут, обнажая масляную пленку сухожилий и лохмотья мышц.
Он несколько раз сжал и разжал кулаки.
«Сними это чертово проклятье. – Слова Рона неуместно и вдруг вспомнились Драко. – Чертов ублюдок… Кто бы с меня проклятье снял».
Гарри оделся, Джордж накинул на него темный грязный балахон, Фред закутал его плечи, шею и лицо огромным серым шарфом.
- Главная политическая новость дня… - сказал Джордж.
- …начался последний отчет для Сами-Знаете-Кого, - тихо засмеялся Фред.
Гермиона нашарила в складках балахона руку Гарри и крепко сжала ее. Рон пихнул Гарри в бок и тот немедленно протянул ему свободную руку.
И Драко посмеялся бы, посмеялся бы искренне над этим семнадцатилетним проклятым мальчишкой и над остальными, трогательно и непоколебимо уверенными.
Посмеялся бы, но пророчества имеют склонность быть истиной.
И потому Драко знал, что выбрал верную сторону. Чужие, непонятные и ненавистные ему люди шли за ним по больничным коридорам.

***

Они, особенно Рон, вели себя так, что, если бы Малфой вдруг провалился в канализационный люк, они даже не остановились бы, чтобы взглянуть вниз.
- Тушеный средиземноморский тунец, - сказал Драко так тихо, что его услышал только Рон. Поколебавшись с секунду, Рон переспросил, так же едва слышно:
- Тушеный средиземноморский тунец?
- Да, – кивнул Драко. – Если все пройдет удачно, я хочу тушеного средиземноморского тунца.
- И тринадцать девственниц?
- Ты приготовишь мне рыбу.
Рон быстро оглянулся и вплотную приблизился к Драко.
Темнота была такая, что можно было выколоть глаз и нацепить его на повешенный топор.
- Салаку тебе в задницу, - прошептал Рон, Малфой чувствовал на щеке его дыхание. - Я свожу тебя в ресторан.
- Не позорь.
Если бы туман не был густым, как молоко, если бы темнота не была плотной, как горелая бумага, если бы не новолуние. Если бы не все это, может быть, Малфой и увидел бы, как что-то неуловимо изменилось в лице Рона. Может быть, он не вздрогнул бы, когда рука Рона скользнула по его плечу. Может быть, не вздрогнул и не испугался бы.
- Ублюдок. – Драко ударил его наотмашь, ладонь наполнилась чужими теплом и болью. Под диафрагму врезалась электрическая дуга удовольствия, сбила дыхание. Захотелось немедленно ударить снова.
- Нашли время!! – зашипел Джордж, Фред схватил Рона за шиворот и оттащил за собой.
Драко знал, где отсиживается Вольдеморт, и гордился этим знанием. Ему бесконечно льстило, что поганые Гриффиндорцы, показушно игнорируя его, все же обмениваются многозначительными взглядами меж собой.
На деловой улице в канун Хэллоуина было людно, светло и звенело праздником. День мертвецов, день святых и предков, тыквы, свечи и сверкающие витрины. Предвкушение.
- Вы останетесь здесь!! – Гарри кричит так, что с края рта срываются капли слюны. Блестят и растворяются в тумане, дополняют праздник.
- Да ты двинулся! – Джордж так убежденно выкрикивает в ответ, что Гарри толкает его в грудь:
- Да!
- Успокойся. – Фред пытается, Гермиона пытается, Джордж.
Получается, как всегда, у Рона.
Драко всего передергивает, когда он видит, как Рон снова кладет ладони на щеки Гарри и материт его так грязно, что хочется вымыть уши хлоркой.
Люди оглядываются. Эти дети, переодетые в волшебников, кощунственно вспарывают брюхо предвкушению праздника. Они кричат, бранятся, убеждают и сквернословят. Люди оглядываются, полицейские переступают с ноги на ногу.
Девушка со спутанными густыми волосами плачет. Господи, красивая девушка так плачет.
Снег снова тает в воздухе, оставляя привкус соли на зубах.
Черноволосый подросток в очках и со шрамом на лбу словно сошел с ума.
Девушка хватает его за руки, рыжий парень непристойно близко шепчет в его рот. Господи, так непристойно шепчет.
Они кричат и убеждают, что нельзя идти одному.
Но ясно, что никто из них не ступит на ступени хромированного подъезда.
Никто из них, как бы они ни звали. Господи, как бы ни звали.
Если бы они перестали уговаривать и просто поднялись по ступеням, растворились в аортах зданиях, разбежались по его лифтам и лестницам, они бы дали понять, что не нуждаются ни в крике, ни в слезах, ни в капельках слюны на асфальте.
Но они стояли и говорили, и удерживали, и боялись.
- Я пойду один! Вы останетесь здесь. – Гарри выбивается из сил.
Драко утомил этот фарс:
- Если я правильно помню то, что мне довелось услышать, в пророчестве сказано, что Поттер убьет Темного Лорда. Может быть, Лонгботтом, но это смешно. Никто из вас не упоминается. – Он пожал плечами. – Вы все умрете.
Джордж отступил на шаг.
Гермиона перестала плакать и просто опустилась на мокрый тротуар. Фред присел на корточки рядом с ней, гладя ее по сгорбленной спине.
Гарри, мистер Поттер, медленно и вяло оборачивается и идет к дверям здания. По пути, словно во сне, разматывает серый шарф и роняет его на землю. Через голову стягивает балахон и швыряет его под ноги.
Мутная река тумана засоряет свет фонарей, покрывает полиэтиленом фигуры людей. Картина сюрреалиста в дурдоме.
Когда за ним бесшумно ползет закрыться раздвижная дверь, Рон бежит следом.
В какой-то неуловимый момент целью его жизни стало перехватить эту ползущую хромированную панель, вставить пальцы в щель и черт с ними, пусть даже режет.
Не сразу до него доходит, что кто-то нагнал его, повалил на землю, бьет головой об асфальт.
- Малфой?..
Тот кивнул, а на лице – смесь отвращения с отчаянием. Снег тает над его волосами, дыхание клубится, волокнами тянется в туман, словно в молоко льют воду.
Снова кровь из носа, разбита губа, тяжесть чужого тела на груди. Малфой сидит верхом и трёт – размазывает – кровь из носа Рона, царапает его рот короткими твердыми ногтями.

***

Девчонка на «reception», она даже поднялась и крикнула вслед черноволосому подростку, переодетому в мантию волшебника. Она крикнула вслед и перегнулась через стойку.
Странное дело, она махнула рукой и села на место. Она должна была, обязана была выбежать в холл, вызвать охрану, выдворить. Но - она устала, а завтра праздник. Она махнула рукой, села на место и открыла журнал посещений, записав в нем «подросток», привычно расписавшись за чужого сына.
Странное дело, турникет ждал карточки пропуска и должен был заблокировать замки перед черноволосым подростком, переодетым в мантию волшебника. Но этого не случилось. Легкий перепад напряжения – мальчишка идет к лифтам и ничто не препятствует ему.
Охранник читает порножурнал, лифтер отлучился в туалет, уборщица звонит дочери во Флориду и боится, что ее застукают.
Датчик внешнего мира на нуле.
Пульс – семьдесят, давление – сто двадцать, этаж – тридцать первый, машинально вытереть ноги.
Устланный коврами коридор и инкубаторские двери по обе стороны плеч.
Гарри повел головой из стороны в сторону. Ну, вот. Он пришел. Черт побери, какой несуразностью теперь будут метания от двери к двери. Заглядывать в кабинеты, искать, щелкать дверными ручками и шуршать подошвами о ковролин.
Черт побери, Том. Где ты?
Кто-то толкнул Гарри в спину, и он сделал первый неуверенный шаг. Он прошел сквозь защитные заклинания с ощущением, что ему только что пришлось окунуться в мыльный водопад. Толкнули снова, снова, и еще раз. Гарри, ведомый ударами своей интуиции, шел напрямик.
Сначала неторопливо, с опаской. Но коридор все не кончался и Гарри уже бежал.
Массивная двустворчатая дверь казалась естественным продолжением коридора, и Гарри прорвался сквозь нее, выхватывая волшебную палочку и сжимая зубы, заставляя себя молчать и слушать, отражать и защищаться.
Кабинет поглотил и оглушил его, задавил своей пустой полутемной массой, муаровыми шторами, камином и бесчисленными стульями. Запах пыли и трухи наполнил ноздри. Все казалось разбросанным в беспорядке, покинутым и ветхим, невыносимо огромным.
На секунду Гарри почувствовал, как остановилось сердце. Он опоздал, никого нет. Нет, черт побери. Нет, это невозможно!
- Невозможен ты.
Гарри понял, что страх стал его единственным чувством. Он слышал страх, страх коркой гнил на корне языка, он видел страх, чувствовал его запах и прикосновения.
И именно этот животный ужас остудил голову, загнал силу в мышцы. Инстинкт разодрал веки, чтобы глаза не закрывались, чтобы обостренные чувства кипятили кровь.
Фигура перед потухшим камином быстро поднялась и развернулась по-змеиному стремительно. Свет из коридора неуместным прямоугольником ложился на пол кабинета. Из темноты на Гарри, не мигая и жидко блестя, смотрели змеиные желтые глаза, надрезанные змеиными зрачками.
- О чем ты думаешь?
Гарри молчал, медленно и осторожно отступая от прямоугольника света, прячась в разбросанных тенях.
- Праздник освобождения, - говорил Вольдеморт, и Гарри казалось, что звук этого голоса отражается от стен и бьется ему в темя страшным корявым долотом. – Завтра.
Гарри молчал. Он крепче сжал палочку и ему показалось, что Вольдеморт взмахнул рукой.
- О чем ты думаешь? – настаивал Темный Лорд.
Пальцы деревенели.
- От тебя смердит. – Вольдеморт пробормотал «Люмос» и комната взорвалась светом. – От тебя смердит страхом.
Гарри вздрогнул и прикрыл глаза рукой.
- Добро пожаловать, – Вольдеморт стоял напротив него, в центре комнаты. – Вас ждали.
Опустив руку, Гарри смотрел на Вольдеморта в упор и его лицо ничего не выражало.
- О чем ты думаешь? – в третий раз спросил Темный Лорд и Гарри услышал, как кто-то отвечает ему.
- О тебе. – С изумлением, Гарри понял, что голос был его собственный.
- Боишься?
- Нет, - соврал Гарри.
- А я боюсь, - сказал Вольдеморт. – Я боюсь. Гарри Поттер, что ты думаешь о пророчествах?
- Истина. – Слова давались с невероятным трудом, тело ныло, застыв в напряженной позе.
- Если истина окажется ложью. – Вольдеморт поднял руку и направил волшебную палочку на Гарри. – Я боюсь, буду ли я к этому готов.
- Истина, - хрипло повторил Гарри. И поднял навстречу свои окоченевшие пальцы.
Воздух замер и тут же бросился вперед.
Вольдеморт почти беззвучно посылал заклинания одно за другим. Дрожь пробежала по стенам, споткнулась у окон и стекла вырвало из рам, осколки смешало со снегопадом.
Гарри с удивлением отметил, насколько гибок и ловок Темный Лорд. И в нем нет ничего неуклюжего. Все его движения точны, скоординированы и полны значения. В отличие от него, Гарри казался себе старым ветхим деревом с прогнившими корнями.
Снова метнулась зеленая вспышка «Авада Кедавра».
Гарри почувствовал, что уже привычно проваливается в беспамятство. Кто-то кладет широкую теплую ладонь на лицо, второй рукой обхватывая его волшебную палочку.
Странно, чужая рука и в самом деле была по-человечески теплая, кожу щек царапали заскорузлые мозоли.
Гарри подался назад, теряя сознание.
Вольдеморт замер, задохнувшись. Он видел, как посторонний за спиной Поттера обретает очертания. Он видел, как колеблющаяся дыра вместо головы лепится из воздуха, как неправдоподобный, отвратительный ком влажной глины.
Голова обрастает кожей, свет скручивается в грязные черные пряди волос.
- Сириус Блэк? – Вольдеморт произнес это голосом человека, который говорит очевидную глупость. Его белое вытянутое лицо застыло, безгубый рот вытянулся в щель.
Посторонний улыбнулся. Его ладонь, грязная, в ссадинах и мозолях, закрывала глаза Гарри, и оба чувствовали друг друга. Живые, настоящие, истина.
Сириус направил руку Гарри, губы шевельнулись.
Зеленая вспышка взвилась, ударила, и Вольдеморт медленно, словно вся усталость мира обрушилась на него, опустился на стоявший рядом стул.
Его сгорбленная поза, безвольно опущенные руки, печать удивления на лице, - все это бросало вызов. Все это говорило: «я вернусь». Говорило: «истина не вечна».
Сириус бережно опустил Гарри на пол и склонился, целуя его в лоб, проводя ладонью по волосам. Бережно и нежно, очень невесело, но – с надеждой.
Недостойное завершение. Жизнь в который раз начинается снова.
В выбитые окна ударило ветром, и Сириуса Блэка растащило по углам, как будто его и не было никогда.
Остался тонкий легкий запах надежды и осадок поцелуя на коже.

***

Он не ощущал себя униженным, прогуливаясь с этой несуразной коробкой в руках.
Нет, именно сейчас с ним можно было делать что угодно – он все равно сохранил бы восторженное расположение духа. Весь мир – театр, да, верно! И аплодисменты за обвислой шкурой кулис оправдывают угар и пыл неутоленного тщеславия.
Рональд Уизли только что не пританцовывал, держа в руках непотребного вида коробку. Он приближался к кучке слизеринцев и Драко Малфой, завидя его, поспешно устремился прочь.
С тех пор, как весть о роли Малфоя в миссии уничтожения Темного Лорда с невероятной скоростью распространилась среди студентов Дома Гриффиндора, Драко в полной мере почувствовал себя несчастным. Он то и дело натыкался на подбадривающие довольные взгляды, на рукопожатия и «а ты не такое дерьмо, каким кажешься».
Из природного благородства все вышеперечисленное делалось исподтишка.
Каким-то необъяснимым чудом пасынки Слизерина ни сном, ни духом не догадывались о том, сколь героем стал один из них для ублюдков Гриффиндора.
Для правдоподобности следовало облить Малфоя словесной грязью и благодарно взглянуть ему в глаза.
Черти что, Малфой переполнялся бессильной ненависти.
Гриффиндор начал уважать его.
Гриффиндор – да. Но не отдельно взятый выродок, насвистывающий себе под нос, с нелепой засаленной коробкой в руках.
- Свисти, зараза. – Малфой оглянулся через плечо, когда Рон догнал его.
- Разговор есть. – Рон тоже оглянулся.
- Встретимся в полдень.
- Отлично.
- Лет через двести. – Малфой понял, что его так раздражает. Они с рыжим ублюдком шли нога в ногу, почти плечом к плечу. На них недоуменно оглядывались. Их разноцветные шарфы вызывающе соприкасались. Дерьмо.
- На крышу? – прикинул Рон.
Остановившись, Малфой посмотрел ему в лицо.
- Да, - наконец, сказал он. – Пусть так. Иди первым.
Вчера был Хэллоуин. Неукротимый, рухнувший под ноги, разбившийся на миллионы искр в тыквенных головах.
Праздник захлестнул всех и подмял под себя сор, небо и пену, из которой рождаются бесконечные Венеры.
Торжествам не будет конца.
До тех самых пор, пока Он не сочтет нужным вернуться. Пока не забудутся Его сгорбленные плечи, ввинченная в них змеиная шея и усталая опущенная голова.
Рон сидел на крыше и не обернулся, когда позади послышался шорох. Секундой позже слева дохнуло теплом человеческого тела.
- Что в коробке? – спросил Малфой, вытянув ноги, положив одну на другую. Было очень холодно. Первый снег наконец загадил землю необъятной девственной плевой.
- Форель, - помолчав, ответил Рон.
Картонка, вся в жирных пятнах, стояла между ними, как жажда убийства – немотивированная и злая.
Молчание тянулось проволокой от Рона к Малфою и обратно.
Хлопья крахмала снова вились в воздухе, обещая пятнадцать миллиметров снежного покрова.
- Тушеная. Средиземноморская форель. – Рон тоже вытянул ноги, и это казалось оскорблением.
После паузы, Малфой, не глядя, сковырнул крышку с коробки, подхватил рыбу, завернутую в оберточную бумагу, и единым жестом швырнул ее за край крыши. Форель не бывает средиземноморской.
Подождав, пока осядет в воздухе шлейф из жирных масляных капель, Рон запустил коробку следом. Она взвилась вверх, нелепой траекторией полета нарушая ритуал.
- Все прошло отлично, - заметил Рон.
- Да, - согласился Малфой, подаваясь вперед. – Мистер Герой сработал на тысячу баллов.
- Твой папаша? В Азкабане, нет? – Не поддаваясь холоду, Рон откинулся на спину, заложил руки за голову и подумал, сможет ли он не моргнуть, если снег начнет гадить ему в глаза.
- Не твое дело, - спокойно ответил Малфой. – Не твое собачье дело.
- Эта твоя вещь?
- Какая вещь?
- Ты получил ее?
Закричала птица, распоров барабанные перепонки.
Малфой смотрел прямо перед собой, размышляя. По какой-то чертовой необъяснимой причине, он больше не мог думать о Роне, как о вещи, которой ему по какой-то чертовой необъяснимой причине не хватает в гостиной.
- Нет, - после долгой паузы сказал Драко.
Природа хоронила, люди праздновали, небо тошнило снегопадом. Тоска.
Драко знал, был абсолютно наивно уверен, что Рон заинтересовал его только потому, что был лучшим другом Поттера. На месте Рона мог бы быть абсолютно другой человек.
Некоторое время Драко представлял себе этого другого человека.
С головой накрыло чем-то шерстяным и теплым. Обдало сквозняком движения. Рон поделился теплом.
Драко не шелохнулся. Другой человек неизменно оказывался преданным и чутким, постоянно дающим в долг прощение. Рыжим сукиным сыном.
Накинув свою мантию на голову Драко, оставшись в одном свитере, Рон чувствовал, как струпья снега пропитывают влагой воздух и школьные брюки.
Он не понимал сидящего с ним рядом. Не ненавидел, не презирал, не любил. Просто и обыкновенно не понимал. Но – он был благодарен.
И он в благодарность стремился согреть и промолчать. Провел рукой по чужой спине. Малфой ничем не показал, что заметил прикосновение.
- Если хочешь, я выступлю свидетелем в суде. – Рона начал бить озноб.
- И что будешь свидетельствовать? – Нос Малфоя высунулся из мантии и повел в сторону Рона.
- Что ты все-таки тонешь.
Не считая нужным отвечать, Малфой вытянул руку в сторону, приглашая. На волосах Рона медленно таял снег. Он стряхнул налипшую ледяную корку и придвинулся к Малфою, под хрупкое тепло мантий.
Они долго сидели в тишине, поджав колени к подбородку.
День светлел. Белая стена снегопада превращала черную мантию в кипенную, тяжелую, воняющую мокрой шерстью.
Казалось, шли не часы – годы.
Что он может дать мне, думал Малфой. Почему любовь имеет и такую странную страшную личину.
Именно сейчас, непременно этот момент хотелось сохранить нетронутым и вечным. Тупое и тесное прикосновение к чужому боку, стена снега и белая покатая крыша. Запах талой воды и пар дыхания, аромат надвигающейся, сокрушающей зимы. И не нужно, не требуется ни на что решаться.
И не любовь, а желание быть кому-то нужным.
- Пошли, - сказал Рон, но не двинулся с места.
«Пошли», - согласился Малфой. Неторопливо и уверенно, как будто неоднократно проделывал это, он запустил руку под свитер Рона. Выпростал рубашку из-за пояса и наконец коснулся пальцами кожи. Нерешительно и нервно провел вдоль позвоночника, раскрывая, растопыривая ладонь.
Рон вздрогнул от чужого холода и невольно выгнулся навстречу руке Малфоя.
Драко замер и затаил дыхание. Все выходило именно так, как ему виделось бесчисленное количество раз.
И уже не хотелось пить кровь и сдирать кожу, бить, ломать кости и рвать мышцы.
И уже причина не интересна, хочется заняться следствием.
Малфой бесстрастно и выжидающе посмотрел на лицо Рона, надеясь встретить его взгляд, но тот смотрел вперед, спокойно и устало.
Плечи, спина, перебраться рукой на его живот. Драко не ласкал – грелся.
Запустить под его одежду вторую руку и положить подбородок на плечо, так, чтобы его рыжие волосы лезли в глаза, щекотали ноздри.
Рон двинулся и вздохнул. Он не сопротивлялся и не помогал. Думай сам, говорил он. Нам все равно торчать по разные стороны улицы, за высоченными заборами, без регулировщика.
Малфой чуть отстранился, приглядываясь к его шее. Так же уверенно и точно подался вперед, словно не впервой. Расстегнул воротник рубашки Рона, ослабил, развязал и отшвырнул его поганый галстук. Поцеловал. Снова.
Улица, регулировщик, убеждения и нормы – все это байда для угнетенных. Для Малфоя существовало здесь и сейчас. Здесь и сейчас он хотел, он получал.
Рон ударил его. Малфой ударил в ответ.
Заиндевевшая мантия свалилась под ноги, Драко и Рон носились по крыше, словно взбесившиеся. Словно сорвало все ограничители и цепи. И откуда взялось столько абсурдной, удивительной и неисчерпаемой силы. Они дрались с окончательным отчаянием и яростью, чередуя боль и ругательства – тишиной и поцелуями.
Удары были сокрушительными, ловкость нечеловеческой, поцелуи слишком грубыми.
Когда Драко без сил осел на колени, а Рон стоял, согнувшись, и никак не мог отдышаться, их объяла буйная эйфория. Малфой смеялся, утирая кровь из носа; Рон хохотал, прикладывая снег к синяку под глазом.
Этот момент значил больше, чем они могли бы выдержать и объяснить. Никогда в жизни ненависть не была столь полной и чистой.

***

- Где ты был? – Гермиона бежала по коридору, выкрикивая слова далеко вперед.
- На крыше. – Рон бежал рядом.
- Ты дрался? – таким тоном произносят «не важно».
Рон не ответил. Гермиона остановилась у лестницы в женские спальни:
- Через десять минут я буду у главных ворот. Жди меня там.
Что-то случилось.
Рон коротко кивнул в ответ и метнулся переодеваться. После встречи с Малфоем, он был продрогший и вымокший до костей.
В холле лечебницы Лон-Коэн Люпин сидел, глядя на свои ботинки, бессильно свесив руки вдоль боков. Судя по всему, молчал он уже довольно долго, но возвышающийся над ним Дамблдор не торопил его с ответом.
- Еще раз… Где нашли тело? – Люпин сказал это так, словно в жизни не доводилось ему произносить ничего более кощунственного.
- Люциус Малфой доставил его в Хогвартс. – Дамблдор не отводил взгляда от опущенной макушки Люпина, и выражение лица директора было бы трудно определить.
- Со дня смерти прошло несколько суток. – Люпин говорил тихо, и казалось, едва сдерживается, чтобы не повысить голос. – Какого черта Люциус делал с ним?
Дамблдор помолчал, прежде чем сказать:
- Судя по косвенным признакам, Люциус Малфой пытался прибегнуть к некромантии.
- Он пытался «оживить» Снейпа? – лицо у Люпина вытянулось.
Покачав головой, Дамблдор вытащил из внутреннего кармана мятый, замусоленный конверт, вспоротый сбоку.
- Это уже не раз читали. – Директор протянул конверт Люпину. – Но предназначается тебе.
Не скрывая удивления, Люпин взял конверт, как если бы тот был гранатой с выдернутой чекой. Разумеется, Ремус вряд ли много знал о взрывчатых веществах магглов, но пальцы, сжимающие бумагу, дрожали так очевидно, словно через мгновение их должно было оторвать взрывной волной.
На мятой лицевой стороне было написано острым уверенным почерком Снейпа: «Профессору Люпину Ремусу».
- Видимо, он написал это перед тем, как его уби…
- Избавьте меня от этих подробностей, - жестко перебил Люпин. – Прошу прощения.
- Не стоит. Я понимаю.
- Как Малфой? – Ремус спрашивал лишь потому, что ему необходимо было оттянуть время. Судьба Люциуса не интересовала его вовсе.
- Авроры допросили его, но вынуждены были отпустить. – Дамблдор посмотрел в сторону. – Способность этого человека уходить от правосудия не перестает удивлять меня.
Люпин услышал голос Эммета Фергюссона, но не двинулся с места.
- Теперь фактически все в сборе. – На ходу говорил приближающийся к ним врач. – Можем начинать.
Рон и Гермиона вразнобой и вяло поздоровались с директором. Дамблдор не ответил на приветствие, обращаясь к врачу:
- Идем. Профессор Люпин присоединится позже.
Врач покосился на Люпина, но тот остановившимся взглядом буравил кусок мятой бумаги в своих руках и потому снова ничего не сказал.
Они шли по стерильным желтым плиткам пола, и Рона мучило дежа вю. Они шли к тем же палатам, где днями ранее держали Гарри. Внезапно Рон почувствовал, что его тошнит. Ком в желудке разбухал, давил изнутри, выталкивая еще не переваренный завтрак, надежды и реальность происходящего.
Рон стоял напротив стеклянной стены и смотрел на разметавшегося по больничной койке Мистера Героя. И казалось Рону, что кто-то другой, кто-то незнакомый, вместо Рона смотрит, слушает и кивает рыжей головой.
Гарри кричал, изо рта шла пена, широко распахнутые глаза налились кровью, а над ним, гладя по волосам, нависала черная дыра человеческой фигуры.
Дамблдор прикоснулся к плечу Рона и тот внезапно понял, что плачет. Слезы текли просто и много, как вода. Ни один мускул лица не двинулся, словно кто-то обмотал лицо скотчем и оно застыло.
Гермиона стояла спиной и смотрела в стену. Ее глаза были пустыми и взгляд казался отупевшим. Изредка она вздрагивала всем телом, словно ее били.
- Он же убил… Того-Кого… Все должно было закончиться. – Голос Рона сорвался и он умолк.
- В непростительных проклятьях есть одна особенность. – В сухом и безжизненном звуке Рон с изумлением узнал речь Гермионы. – С убийством того, кто его наложил, оно не теряет своей силы. Нужно уничтожить пяту, отступные, слабое место проклятья. Тот предмет, где оно соприкасается с реальным миром и принимает вид какого-либо объекта, с помощью которого можно управлять и человеком, и заклинанием.
В звенящей тишине разразился и пронесся эхом яростный крик:
- Какого черта?! Почему никто не сказал?! – Рон кричал с такой силой, что легкие раздирали ребра.
- Никто не знал. – Гермиона с видимым трудом посмотрела на него.
- Даже вы?! – Рон притянул ее к себе и обнял. Она наконец заплакала.
Вопрос, адресованный Дамблдору, остался без ответа. Разумеется, он знал. Он знал, что на поиски «ахиллесовой пяты» могли уйти годы, десятилетия. Все это время весь волшебный мир не мог существовать в роли заложника шантажа, сутью которого являлся семнадцатилетний проклятый подросток со шрамом на лбу.
Чужие жизни весят слишком много, и Мистер Поттер одиноко сидит на взмывшей вверх чаше весов, болтая ногами, понимающе пожимая плечами.
Стоны за прозрачной стеной набирали силу. Наверняка это был самый тяжелый приступ из всех, что случались с Гарри.
Рон посмотрел в дальний конец коридора, на Профессора Люпина. Тот без конца перечитывал что-то. То вставал и принимался ходить, то снова опускался на стул. Нервно, беспорядочно дрожали его руки, он снова и снова пробегал глазами кусок мятой бумаги. Он прятал его в карман, но тут же доставал и читал опять.
Дамблдор проследил за взглядом Рона и некоторое время тоже смотрел на Люпина.
- Ремус, - громко позвал он, когда Люпин в очередной раз попытался спрятать письмо во внутренний карман мантии. И было очевидно, что и эта попытка станет безуспешной. – Подойдите сюда.
Когда он приблизился, Рон испугался. Профессор Люпин выглядел оглушенным, безумным, полностью дезориентированным в пространстве. Как глухонемой паралитик, которого скинули с парохода посреди Тихого Океана.
- Вы знаете, что такое эвтаназия? – спросил врач.
- Нет! – Рон снова осознал, что кричит изо всех сил. Врач невольно поморщился:
- Это…
- Нет!! – перебил его Рон, и стало ясно, что он прекрасно знает, что это такое. – Не позволю! Это противозаконно!
Врач засунул руки в карманы больничного халата и, вздохнув, покосился на Дамблдора. Тот, помедлив, протянул ему серый пергамент. У Рона возникло ощущение, что он уже где-то видел эту вещь.
- Мистер Поттер был… - врач осекся. – Мистер Поттер очень предусмотрительный и проницательный молодой человек.
- Что там? – хрипло позвала Гермиона, вытирая рукавом лицо, отстраняясь от Рона.
- Воля мистера Поттера гласит, - врач разжал пальцы, но пергамент, вместо того, чтобы упасть, повис в воздухе. На нем начали появляться белые слепящие буквы, словно кто-то вырезал их ножницами и выпускал сквозь дыры свет. В повисшей гробовой тишине раздался мягкий, но сильный и уверенный голос Гарри.
Он говорил, что на черта ему такая жизнь. Он говорил, что жаль, что он не побывает на следующем кубке мира по квиддичу. Он говорил, что если припадки повторятся, то он не хочет умирать медленно и мучительно. Он говорил, что верит в другую жизнь и просто уходит чуть раньше, но подождет, пока Рон не присоединится к нему, навернувшись со ступеней по пьяной лавочке.
И Профессор Люпин будет рассказывать своим ученикам, каким обалденно-геройским парнем я был. Только пусть непременно рассказывает. Директор Дамблдор, конечно, попытается найти какое-нибудь средство, только вы ему не верьте. Он слишком очень любит.
Конечно, говорил Гарри, без Рона там будет чертовски скучно, зато можно будет отдохнуть от его нескончаемого трепа. И без Гермионы как-то неуютно, но зато никто не станет больше списывать у нее домашние задания. Всё путем, ребята, говорил Гарри. Я решил. Запомните меня героем, сказал Гарри. Запомните меня сильным.
Запомните меня лучшим.
Во все той же звенящей тишине Рон пытался порвать пергамент на куски. Он мял его, топтал и швырял в стены. Бесполезно. Абсолютно бесполезно.
Рука Люпина до боли сжалась в кулак, комкая письмо Снейпа в кармане.
- Документ полностью легитимен. – Врач наблюдал эту сцену, не пытаясь помешать. – Но есть одна юридическая формальность.
- Говорите, – подбодрил Дамблдор. – Они не знают.
- Чего мы не знаем? – Рону внезапно показалось, что он никогда больше не сможет разговаривать. Всю свою оставшуюся жизнь он будет только кричать, кричать, кричать. – Какие чертовы формальности?!
- Помимо желания Гарри, требуется большинство голосов душеприказчиков.
- Не понимаю, - одними губами прошептала Гермиона.
- Ваши голоса. Гарри назначил вас душеприказчиками. Он надеялся, что вы поймете его. Вы должны дать согласие или отказаться. – Врач поднял руку, пресекая гомон. – Перед тем, как сказать свое слово, вы должны помнить о воле человека, который сейчас лежит за этой стеной.
Все, Рон и Гермиона, Дамблдор и Люпин посмотрели на стонущего в беспамятстве Гарри, на нависший над ним ком тьмы.
Решив, что дал достаточно времени на обдумывание, врач повысил голос:
- Говорите только «да» или «нет». Никаких объяснений или оправданий. Этим вы будете заниматься наедине с собой.
Развернув перед собой белоснежные имена тех, на кого Гарри эгоистично взвалил необъятную вину, врач начал зачитывать вслух:
- Гермиона Грейнджер?
- Да. – Она сказала быстро, отрывисто, не отрывая взгляда от Гарри. «Запомните меня героем».
- Рональд Уизли?
- Нет! – он выкрикнул это с такой злобой, что все присутствующие вздрогнули. «Без Рона там будет чертовски скучно».
- Ремус Люпин?
- Да. – Безжизненно, едва слышно, рубя канаты. «Только пусть непременно рассказывает».
- Альбус Дамблдор?
- Нет. – Директор оглядывал всех, пытаясь заглянуть в глаза, но никто не позволил. «Слишком очень любит».
- Таким образом, голоса поделились поровну. - Врач обернулся и мягко, профессионально-ласково спросил: - Как долго нам ждать пятого?
Рон тяжело задышал, подался вперед:
- Голоса поровну? И что? Что теперь?
- Теперь все зависит от слов последнего.
- Какого, к черту, последнего?!
Вместо ответа, Дамблдор указал на пятое имя в списке.
«Профессор Северус Снейп».
- Как долго нам его ждать?
Один за другим, все молча оборачивались и смотрели на входные двери.
Холодный стерильный коридор казался огромным, стремительно рос и ширился, бесконечно звал куда-то.
За окнами громыхали остатки праздника.



Текст размещен с разрешения автора.


 

Конец.

На главную

---

Designed by Kun-hrizolit. Copyright © 2006-2008 "Harry Potter": Альтернативная реальность. All Right reserved.