Всё дело в белых волосах…

Автор: Дориана Грей
Бета: Тэнъхе
Жанр: романс, сонгфик, мини.
Пейринг: СС/ЛЭ, СС/ББ, СС/НБ, ЛМ/НБ.
Саммари: Во время учебы в Хогвартсе Снейп был влюблен. Но появилась она…
Дисклеймер: Всё принадлежит: Дж. Роулинг и группе «Ногу Свело» за песню «Рыжая-Черная».
Размещение: предупредите.
Примечание: Разумеется, AU. В основном, нарушена хронология весьма серьезно..

 



Рыжую любил я…

– …Эй, Эванс!
– Что тебе, Снейп? – девушка повернула ко мне свое смеющееся лицо и забавно наморщила нос.
– Спорим, тебе не удастся быть сегодня на зельях лучшей ученицей? – усмехнулся я, незаметно любуясь ей. Нельзя было смотреть на этот суматошный солнечный зайчик без улыбки. – Я кое-что усовершенствовал в зелье, которое Слагхорн задал нам на дом, так что…
Она не дала мне закончить фразу. Как, впрочем, и всегда. Заливисто захохотала и шутливо шлепнула по руке.
– Фу, Сев, какой ты зануда! Я всё равно буду лучшей ученицей. Потому что из тебя совершенно никакая лучшая ученица! Лучший ученик – это еще куда ни шло. Но ученица…
Видимо, эта мысль настолько рассмешила её, что она снова сморщила носик и прыснула со смеха. Ну что мне оставалось делать? Только чмокнуть этот сморщенный носик. Видели бы меня мои слизеринцы…

Черную любил я…

– Ты опять возишься с этой грязнокровкой, Северус, – покачала она головой, и тяжелая чёлка упала на глаза.
Я отвел взгляд и попытался словно невзначай коснуться её кисти. Она отдернула руку и нахмурилась:
– Прекрати, Северус. Мы ведь давно не дети. Что за щенячья беготня с этой девчонкой? – сквозь зубы процедила она. – Я могла бы быть с кем угодно, но выбрала тебя – и что взамен? Ты ведешь себя не лучше этих глупых гриффиндорцев.
Я молчал, лишь поглядывая искоса на её рассерженный профиль . Как хороша! Гарпия! Но как красива! Она по-своему истолковала моё молчание. Мне никогда не приходилось оправдываться. Не с ней.
– Не думай, Северус, я не ревную, - уже мягче произнесла она, сама ища мою руку. – Просто… ты дорог мне.
– Ты тоже дорога мне, Белла, – совершенно искренне ответил я, благодарно пожимая протянутую мне узкую кисть. – Ты же знаешь, что я люблю тебя.


Помнил наизусть все их запахи.


– И как ты ни разу не попался? – хохотнул Лестранг.
Терпеть не могу этого выскочку. Постоянно лезет под руку, строит из себя либерала и потому чуть ли не братается со всеми. Идиот. Я сделал вид, что не расслышал и продолжил тщательно укладывать пакет; второй, открытый, стоял рядом.
Лестранг не унимался:
– Ты просто представь, что сделает с тобой Беллочка, если в твоем презенте из Хогсмида обнаружится шоколадная лягушка. Да мы тебя не соберем потом. А бедняжка Эванс? Говорят, у неё аллергия на клубничные тянучки.
Рука моя дрогнула над пакетом, но я сдержался.
– Ты мне завидуешь? – ровно спросил я, приподнимая удивленно бровь. Сколько недель я тренировал этот жест перед зеркалом!
Лестранг замялся.
– Я не ошибусь даже в полной темноте. Разве можно спутать пряность… – я бережно завернул пакет и взял второй, – …и сладость? У них даже запах отличается.
– Ты не оборотень, случаем? – с любопытством спросил этот тугодум. На мгновение лицо мое исказила гримаса, но я всё-таки холодно ответил:
– Нет.
На него не стоит обижаться, он ведь не понимает, что такое любовь.


Но когда узнал Вас


Я увидел её, когда пришел на завтрак. С самого края нашего слизеринского стола сидело просто неземное создание. Нежные черты лица, прекрасные волосы…
Белла тронула меня за плечо – я как сквозь сон помню это прикосновение и едва доносящийся до моего сознания голос, шепчущий, что из Бобатона перевели её сестру, и что последние полгода года она будет учиться с нами, на Слизерине, только курсом старше…
Мне показалось, что сердце моё перестало биться, а потом вдруг очнулось и кинулось нагонять упущенное. Я даже сделал такое, что не позволил бы себе никогда. Да ладно – я себе! Никто бы мне такого не позволил. Я отпихнул сидящих рядом с этим совершенством однокашников и медленно опустился на скамью. Сердце заходилось от счастья и осознания собственной наглости и ничтожности. Я ничего не видел и не слышал вокруг.


Вылил в унитаз
Слёзы их и духи.


Я не видел, не почувствовал даже, как окаменела за моей спиной Белла. Не слышал, как ахнула рыженькая Лили и выбежала из зала. «Она будет плакать», – прошептал настойчиво внутренний голос, но я не слышал и его тоже. Я смотрел не отрываясь на самое прекрасное создание на земле и вдыхал её запах. Самый совершенный запах на земле. Запах… льда.
За спиной послышались странные звуки. Всхлипы? Неужели это плачет наша слизеринская колючка, моя… знакомая? Приятельница? Нет, не важно, ЕЁ сестра.


Рыжая пила яд,


Внезапно я почувствовал тревогу. Я посмотрел еще раз на прекрасное лицо и тонкие пальцы. Мне не хотелось оставлять её здесь, но… Я оглянулся на преподавательский стол. Слагхорн о чем-то беседует с Дамблдором. Любимые засахаренные ананасы еще не тронуты. А это значит, что у неё есть время. И значит, у меня есть время.
… Я успел вовремя. Лили лежала на полу, бледная как смерть, и крепко сжимала пузырек. Черт, я даже не могу узнать, что за яд выпила эта идиотка! Может быть, по цвету нёба определю? Но чем раздвинуть плотно сжатые зубы? Я в панике метался по кабинету, сметая всё подряд. В руку попалось что-то плотное. Безоар! Я сунул комочек ей сквозь зубы. Изо рта пошла пена. Она открыла мутные глаза, и её вырвало. На меня, естественно. Я схватил её за руку и потащил в туалет. С собой я взял небольшую бутылочку с охлаждающим зельем и еще один камушек… Вдруг сожгла желудок?
 

Черная пила йод.


В туалете Плаксы Миртл можно делать что угодно. Там почти никогда никого нет. Кроме самой Миртл, разумеется. Сюда я тащил упирающуюся Эванс, когда услышал знакомые звуки. Нет, увольте от такого дежа вю! Я бросил всхлипывающую Лили у рукомойников и резко дернул дверь кабинки на себя. Так и есть. Над унитазом склонилась, сразу растеряв всё свое достоинство и насмешливость, Белла. Кошмарные звуки перемежались с всхлипываниями. На полу валялся маленький пузырек с магловской наклейкой.
Я резко развернул её. Несмотря на мертвенную бледность, она еще держалась и, криво усмехнувшись, просипела:
– Магловское средство. Не яд. Безоар не поможет.
Захотелось ударить её и уйти. Но я лишь вернул ей её кривую ухмылку.
– Учиться лучше надо, дорогая. Безоар – не противоядие, а абсорбент. Нейтрализует активные вещества.
Она еще пыталась сопротивляться, когда я затолкнул ей в рот предусмотрительно захваченный безоар.
Дальше я помню смутно. Я поил их водой до рвоты, держал за плечи, пока их рвало. Бил по щекам, когда они теряли сознание…
 

Вовремя, блин, я их спас.


На глазах всего Хогвартса мокрый и измученный, я притащил их в больничное крыло. Они виновато смотрели под ноги, изредка бросая ненавидящие взгляды в сторону друг друга. Бедняжки, они даже не понимали, что теперь эти взгляды – просто дым. Я спасал не их. Я спасал себя от их любви.
Они отпустили меня. Отпустили навсегда. Отпустили к ней.
 

Рыжая всегда теперь пьяная,


Я возвращался из Хогсмида, когда увидел странную картину. Поттер и компания.
С девушкой.
Но странно не это. Обычно эти гриффиндорцы всегда умудряются вернуться навеселе. Еще бы, с них даже баллов много не снимут. А если что – староста прикроет. Но тут они столпились у уличной колонки, причем, судя по всему, трезвые и злые. Я попытался аккуратно их обогнуть, но предосторожность была излишней. Они меня даже не заметили. Уже отходя на некоторое расстояние, я услышал звенящий от раздражения голос Поттера:
– Ну же, Лили, приходи в себя. Мы не можем тащить тебя на руках в школу. Зачем было так напиваться?
Ответила ли что-то Эванс – я не расслышал. Да и не важно. Не травится больше – и то хлеб. Поттер о безоаре не подозревает.
 

И черная тоже пьет.


Чему я совсем не удивился, так это картине, открывшейся мне в нашей гостиной. Даже какое-то легкое удовлетворение проскользнуло в душе. Какой ты предсказуемый, Лестранг, какой предсказуемый… Он сидел ко мне спиной на маленьком диванчике и одной рукой обнимал Беллу за талию. Девушку шатало. Видимо, она уже немало выпила.
Я вздохнул и направился в сторону комнат мальчиков. За спиной послышался дрожащий от возбуждения голос этого слизняка:
- Еще огневиски, Беллочка?..
Но это уже тоже было мне совсем-совсем не важно.
 

Жаль, но я не смог жить без Вас.


– Что-то случилось с моей сестричкой, – улыбнулся мне мой ангел.
Был тот обычный субботний вечер, когда я сидел у её ног в Слизеринской гостиной и смотрел на её прекрасные волосы. Она могла говорить мне про что угодно. Про Зелья, про средневековые войны, вчерашний обед… Я упивался её голосом и интонациями. Печально, конечно, что у сестры моего ангела какие-то проблемы, но… ведь печаль не омрачает эти нежные черты? Слёзы не застилают глаз, и голос не дрожит. Это самое главное. Я бы не смог жить, если бы знал, что какая-то мелочь расстраивает эту прекрасную девушку, а я не могу ничем помочь. Но пока я мог всё. Я был всемогущ в собственных глазах, потому что я сижу у этих ног, и Она скользит по мне иногда нежным взглядом.


Видимо, всё дело было в белых волосах,
Но я парил от счастья в небесах.
Видимо, всё небо было в белых облаках,
Но ваше сердце билось в моих руках.
***
Из меня валил дым,
А потом стекал пот,
Пожирала пена лицо моё.


Что я делаю здесь? Как попал сюда? Всё происходит словно во сне. Но только я давно уже должен проснуться, так невыносимо сильно жжет мою руку. Вокруг хохочут какие-то люди, нестерпимо пахнет гарью и потом. Я прикрываю глаза и вижу её. Мою нежную красавицу Нарциссу, которая ласково говорит мне, так мило наклонив голову немного влево: «Северус, Волдеморт – очень сильный маг. Я слышала о нем в Бобатоне. Ты можешь оказаться ему полезным, и мы только выиграем от этого».
Милая, милая девочка, наверно, она даже не подозревает, что за это «мы» я согласен отдать свою жизнь и много других жизней, а не только пойти служить к свихнувшемуся в ожидании величия магу.
 

Я хотел ваш грим, я хотел ваш рот,
Туфельки и бельё.


Я пьян. Пьян только что совершённым. Пьян этим знаком рабства на плече. Но больше всего я пьян ею. И её знак я ношу уже давно. Выжженный не на руке, а прямо на сердце. Она открывает мне дверь своей комнаты и всё понимает без слов. Умная, хорошая девочка. Я знаю, я буду стыдиться этого. Я буду винить себя всю жизнь, но сейчас я пьян. Поэтому я без всякого стеснения целую её колени, руки, пальцами размазываю искусно наложенный макияж и зарываюсь в её волосы. Она молчит, но я знаю, что она не против. Даже вдыхая запах её волос с закрытыми глазами, я знаю, что она улыбается. Я снова целую её. Сегодня я заслужил это. Я бережно наматываю белоснежные локоны на свои дрожащие пальцы и вновь падаю перед ней на колени, в пьяном угаре целуя туфли, ножки и каменный пол.
Еще несколько мгновений – и она выставит меня в коридор, где я буду плакать счастливыми слезами, пока не засну. Но сейчас она моя. Моя от кончиков восхитительных волос до этих прекрасных туфелек.


Рыжую унёс тиф,


Я столкнулся с ней на лестнице. У неё не было никаких шансов обойти меня, но она всё равно попыталась проскользнуть, опустив глаза и сделав вид, что очень спешит. Со мной не проходят такие штучки. Я успел схватить её за руку. Видимо, крепко вцепился, она даже поморщилась. Но мне было плевать. Я перехватил руку поудобнее и притянул её к себе.
– Ты что творишь, Эванс? – прошипел я ей в лицо, глядя в расширившиеся от страха глаза. Даже сам не ожидал, что смогу так её напугать.
– Ты ведь специально всё подстроила, да? – не унимался я, продолжая держать её за руку. – Неужели ты не понимала, что сделаешь мне очень больно, начав встречаться именно с Поттером? Это ведь зараза, Лили. Они хуже чумы. Поверь, я знаю, что говорю. Они еще потащат тебя в аврорат, защищать оскорбленных и униженных. Сдохнешь как собака, и никто не вспомнит.
Она наконец вырвала руку и бросилась бежать вниз по ступенькам. Я не стал ничего кричать вслед. Зачем? Боль от потери я почувствовал именно сейчас. Так, словно мое предсказание уже сбылось, и Лили Эванс уже никогда не посмотрит… хотя… так оно есть. На меня она уже не посмотрит.
 

Черную унёс лифт.


Я был в шоке. Нет, я был просто в ужасе. Ладно – я, всё понятно и предсказуемо. В конце концов, я сделал свой выбор. И этот выбор вовсе не между Властью и Властью. Я знаю, что я делаю. По крайней мере, когда я вижу легкую улыбку на любимых губах…
Но что здесь делает она? Я вижу как она подходит к Волдеморту, преклоняет колени… Целует руку… Я ничего не понимаю. Так приблизиться к себе Темный Лорд позволяет только самым верным слугам.
Она оборачивается, и я тону в черных омутах глаз. Что в них? Насмешка? Скрытое превосходство? Или всё-таки боль? Мне уже не важно. Я тупо смотрю на неё и одними губами шепчу:
– Прости, Белла. Вот и ты умерла.


Встретились они там вверху.


– Знаешь, Северус, возможно, именно я убью твою грязнокровку, – как бы между прочим сказала Белла и испытующе уставилась на меня своими черными глазищами.
Я устало вздохнул. Как замучила меня эта совершенно чужая женщина с непонятно знакомым лицом своими странными фразами. Неужели мы и вправду учимся вместе? Прошло совсем немного времени, а позади словно пролегла вечность. Я знаю, у меня тоже появились такие же складки у рта и между бровей. Я знаю, что выгляжу старше своих лет, но что поделать – война всех меняет. Кроме Неё. Поэтому я спокойно поворачиваюсь к Белле и говорю со скучающим выражением лица:
– Что по мне, так хоть всех гриффиндорцев. Только поторопись. Следующий урок – зелья, а они особо досаждают мне там.
Я ухожу. Я знаю, что она, скорее всего, постарается сдержать обещание, но мне всё равно. Они для меня обе умерли.


А Вас увез один тип,
Который подарил джип
И курточку на меху.


Люциус Малфой. Чёртов ублюдок. Хотя нет, это он у нас самый чистокровный и самый скользкий слизеринец за последние несколько лет. Я в который раз тупо смотрю им вслед и не могу поверить, что это действительно произошло. Этот напыщенный аристократ отнял у меня жизнь, свободу. Что я мелю?! Лучше бы он и правда отнял эту никчемную жизнь и никому не нужную, трижды проданную свободу. Но не её. Я кипел от ненависти. Но лишь к нему. Она была не виновата. Я знаю. Красивому алмазу нужно достойное обрамление, а Нарцисса…ей так идут Малфоевские семейные драгоценности.
Если бы мог, я бы убил его. Голыми руками, прямо посреди Большого Зала. Но тут он оборачивается ко мне, и я опускаю руки. В его глазах я не вижу насмешки или презрения. В его глазах я вижу только её. И за это могу простить почти всё. Простить, но не забыть.


Видимо, всё дело было в белых волосах,
Но он парил от счастья в небесах.
Видимо, всё небо было в белых облаках,
Но ваше сердце билось в его руках.


Я очнулся от воспоминаний и снова посмотрел на её бледное лицо.
– Итак, ты пришла просить меня о помощи, Нарцисса?
Она еще что-то говорила, и я ей что-то отвечал. Резким, каркающим голосом вмешивалась Белла. Я чувствовал, что морщусь, словно от боли, но ничего не мог поделать. Я не мог смотреть на это лицо и не замечать её слёз, муки в её глазах.
Внезапно она отшвырнула бокал, который держала в руках и упала на колени передо мной. Светлые волосы рассыпались по её плечам, а губы прижались к моей предательски дрогнувшей руке. Я едва понимал происходящее, но нашел в себе силы оторвать взгляд от этих волос и ответить:
– Конечно, Нарцисса, я дам тебе Нерушимый Обет, – тихо сказал я ей, словно мы были одни во всем мире. – Думаю, твоя сестра согласится быть нашим Связующим.
Я прикрыл глаза. Так должно быть. И голос почти не дрогнул, когда я третий раз произнес «Клянусь», а вспышка пламени оплела наши руки подобно огненной змее.


Видимо, всё дело было в белых волосах,
Но я парил от счастья в небесах.
Видимо, всё небо было в белых облаках,
Но ваше сердце билось в моих руках.

 


Конец.

На главную


Designed by Kun-hrizolit. Copyright © 2006-2008 "Harry Potter": Альтернативная реальность. All Right reserved.

Hosted by uCoz